— Отлично, так и поступим.
Феликс даже поднял от удивления брови, настолько быстро и твердо Алисандр согласился на предложение Гелиоса. За секунду все переменилось, и в императоре больше не прослеживалось того упрямого гонора, который Феликс видел всего несколько мгновений назад. Теперь он источал стремительную уверенность.
— Я прикажу немедленно отправить к вам храмовников и беланийских дев чтобы они провели необходимые таинства и ритуалы, дабы те защитили вас ото зла. — продолжил говорить Алисандр. — Найдите мне маркиза Вистуса… хотя нет, просто передайте ему, чтобы он распорядился приготовить для всего отряда святые рубашки из крапивы, и венки из листьев шести святых древ. Проделайте все возможное, чтобы уберечь души наших воинов от влияния врага.
— Если позволите, ваше величество, — решился заговорить Феликс, когда Алисандр перестал отдавать приказы, — я бы хотел попросить вас позаботиться об одном расторопном мальчишке, который увязался за мной. У него доброе сердце, но слишком переполненное беспечным рвением и преданностью, которые толкают его на глупые поступки. Если его не удержать, то он последует за мной, словно преданный пес за хозяином.
— Да-да. — быстро проговорил Алисандр, не отрываясь от карт.
— И прошу вас, поберегите Мавис де Сильво. Она мне почти как дочь, и я не хочу потерять и ее в этом безумном месте.
На этот раз Алисандр поднял взгляд и внимательно посмотрел на Феликса.
— Да, безусловно. — наконец проговорил он. — Леди Мавис последняя из рода Стоунов, и мы не можем позволить империи лишиться столь важного наследия. И столь нужного, учитывая ее огненную силу. — он нахмурил брови и отвел взгляд, проговорив, особо ни к кому не обращаясь: — Претору Ингорашу стоило предупредить меня, что за место Юлиуса Коди он отправит ее… У ордена громовержцев что, нет более подходящих для таких опасных походов людей? Я слышал, что после битвы у Вестерклова к ним присоединились еще несколько сильных человек. Кто они, кстати?
— Семья Хаммерхексов, ваше величество. — быстро ответил Декстер. — Северные дикари, которые лишены всяких приличных манер. И о чем только Зенон думал, когда брал их в орден?
Еще одно знакомое имя промелькнуло между ушей Феликса, но он не стал вдаваться в подробности. Выйдя вслед за Гелиосом, он направился обратно к палаткам, рядом с которыми стоял бронированный фургон.
— Ну и что сказал наш всеми любимый император? — поинтересовалась Зено, которая сидела на ступеньках своей кареты, положив ногу на ногу и смазывая маслом свой иглоподобный меч.
— Много разных слов, которые вряд ли будут вам интересны, госпожа Зено. Главное, что мы скоро отправляемся. Думаю, к нам присоединятся еще несколько гвардейцев, если я правильно все понял. — ответил Феликс, который подошел к только что разлепившему глаза Милу. Он только проснулся, и его рубашка неряшливо была заправлена за пояс. Он сидел на маленькой табуретке и крепко сжимал в руках Эльзир, который Феликс отдал ему сразу после битвы.
— Я почистил его для вас, господин Феликс. — тут же сказал Милу, поднимаясь на ноги. — Меч-то ваш. Ну, то есть, как почистил… Чистить-то его и не нужно было, это уж я так сказал. Сами знаете, он уж и так чистенький был, но маслом я его натер, это уж, будьте уверенны, правда. Леди Зено одолжила, масло-то. Говорит волшебное… Я-то, сами знаете, не понимаю, дай думаю, обычным натру, а тут леди Зено, говорит, что раз меч волшебный, то и масло, дескать, волшебное нужно. Ну, я ведь не знаю, так что натер и тем, и другим. А потом еще Хольф сказал, что кровью надо бы полить. Но этого уж, будьте спокойны, я не позволил. Сказал ему, дескать, вот господин Феликс придет, вы ему и скажите это сами, а я этого, уж извольте, делать не буду. Зачем его снова пачкать кровью-то? Да и не пачкается он, сами же видели. Вон сколько врагов победили, а он чистенький был…
— Да, спасибо Милу. — прервал его Феликс, забирая из рук меч. — Ты, кстати, на этот раз останешься тут, и никакие слова тебя не спасут. Об этом я сказал и императору, так что если не хочешь, чтобы тебя вновь заковали в железные кандалы, то сиди смирно и жди моего возвращения.
Милу печально вздохнул и опустил голову как брошенный пес.
— Вот я как знал, что вы так скажете. — проговорил он немного грустным, немного обиженным голосом. — Еще со вчерашнего дня знал, а может и раньше еще. — он посмотрел своими большими голубыми глазами прямо в глаза Феликса. — Вы уж возвращайтесь только поскорее, а я, так и быть, подожду вас.
— Да уж, подожди. Вот… — Феликс вынул из своего мешка немного запачканный после походов секстант и передал его в руки Милу. — Ты ведь уже умеешь им пользоваться? Прибереги его для меня, а пока можешь наблюдать с его помощью за звездами, и в особенности за той черной горевестницей. Если заметишь перемены, то сразу беги к императору, а лучше к кому-нибудь из его командиров, понял? К императору-то тебя вряд ли пропустят… — Милу уверенно кивнул, и аккуратно прижал хрупкий прибор к груди. — И еще это. — Феликс передал Милу плотный сверток со шкурами, на которых он рисовал все, что увидел на этом континенте. — Их тоже побереги, а если я не вернусь, то можешь продать их, денег за них тебе прилетит столько, что хватит на три жизни.
— Как это так, не вернетесь? — нахмурил брови Милу, и посмотрел на Феликса с упреком. — Вы это… не нужно так говорить, не хорошо это. Вот я сейчас схожу за добрыми храмовниками, они тут есть, я видел, так что они вас снарядят как следует, и молитвы все нужные прочитают, так что не волнуйтесь, вернетесь, как миленький. А за звездой-то черной я уж присмотрю, об этом тоже не беспокойтесь. Вы же меня и обучили этому. Я сейчас приведу, храмовников-то этих, вы только никуда не уходите.
Феликс посмотрел на засеменившего между палаток Милу и не смог сдержать ухмылку, а про себя помолился святой Силестии, чтобы та уберегла Милу от новых необдуманных поступков. Он понимал, что арлекины и без него отлично ориентируются в звездном небе, и безусловно наблюдают за черной звездой, но Феликсу просто нужно было чем-то занять Милу, и уж лучше пусть он смотрит на небо, чем на ту ужасную расщелину в скалах.
***
Не прошло и несколько часов, как все было готово к отбытию. На этот раз отряд снова оказался небольшим. Помимо старых спутников, в него вошли Гелиос и Декстер. Феликс удивился, что главнокомандующий не взял с собой никого из своих подручных, чтобы те сопровождали его, как обычно того требует этикет. А вот Рольф и Милу остались в лагере, так что отряд даже сократился на одного человека, по сравнению с тем составом, которым они прибыли в это место.
— В рубашках нет нужности. — проговорил Синох, когда Феликс протянул ему освященную рубашку из крапивы, которая должна была защищать их от влияния зла. — Пороки из меня изгнали давно, а поэтому я войду в те места с чистым сердцем.
— Ты ведь никогда там не был, откуда ты знаешь, что тебя ждет?
— Если я умру, то значит такова будет воля Господа. В учении нашей общины нет лишности в вещах и поступках, Феликс Лихт. Пусть этот путь будет моим испытанием.
— Нашел время для испытаний, тоже мне. — пробурчал Арель, завязывая камзол поверх своей рубашки.
Помимо этого, арлекины еще вручили им повязки из золотистых колосьев, которые очень неплохо помогли Феликсу в Алгобсисе, и которые попросил сделать сам Гелиос.
— Нет нужды закрывать ими глаза. — сказал первый император, когда Феликс уже готов был надеть свою повязку, как это было в кровавом городе. — Просто обвяжите ими лбы или волосы.
Когда все было готово, перед входом в темную расщелину выстроились ряды имперских гвардейцев вперемежку с разномастными арлекинами, образовав живой коридор. Дорогу к расщелине выстлали лепестками белых и алых роз — символом Силестии и королевы Зулу. Вперед вышел архидьякон, который прочитал Радум Мали и Радум Аквестус — релиморские молитвы, благословляющие на подвиги и отгоняющие зло. Феликс омыл руки в святой воде, и почувствовал, как их тронул неприятный холод, долетевший из расщелины. После архидьякона вперед вышел кардинал Растус, который вынес одну из главных реликвий Белланимы — безымянный святой меч королевы Зулу. К нему припали лишь Феликс, и Эскер с Декстером, остальные, как видно, не разделяли новую веру в Искупительницу.
