— Сколько нам еще блуждать по этим тягостным лабиринтам? — спросил он сам не зная кого, так как в полутьме не мог определить кто перед ним находится. — Скоро ли будет площадь?
— Сейчас нужно соблюдать осторожность. — раздался позади него голос Эскера. — Лучше потратить время и миновать опасные участки, чем идти напрямик и попасть в лапы врагу. Моргайза, небось, уже давно опередила нас, и уже предупредила своих темных владык, что вскоре в город могут наведаться непрошенные гости.
— Ты считаешь, что она могла направиться в Алгобсис? — ухватившись за эту тему спросил Феликс. Ему сейчас хотелось хоть чем-то занять мысли.
— А куда же еще? — хмыкнул Эскер. — Ты видел ее свиту? А коня? Похоже, она уже давно спелась с местными безумными властителями.
— Можете даже не сомневаться, леди Моргайза уже давно на коротком поводке со всеми нашими врагами. — сказала Зено. — Так что будьте уверены — скоро она узнает, что мы вступили в город, если уже не знает.
— Если так, то нам следует поторопиться. Что не говори, а город этот действительно овладевает разумом. — сказал Феликс, протирая глаза. — Я вот уже даже счет времени стал терять. Сколько мы уже тут бродим?
Тут он повертел головой, чтобы найти Севруса, и как раз вовремя, чтобы увидеть, как Милу выпрыгивает из повозки. На глазах здоровяка все еще была повязка, но он будто бы и не замечал этого, и медленно побрел в ближайший темный переулок. Не успел Феликс всполошиться, чтобы окликнуть его, как крепкая рука Хольфа сцапала того за воротник.
— Куда это ты собрался, теленок? — спросил тот, и довольно грубо оттолкнул его обратно к телеге.
— Я? — Милу будто очнулся, и явно не понимал почему на его глазах повязка. Он попытался снять ее, потом вдруг остановился, и понуро залез обратно в телегу. — Там был… — вновь начал он, и замолк. И до самого выхода из Алгобсиса, он больше не проронил и слова. Только сидел и молчал.
Так они миновали целую цепь узких проходов и арок, а стены вокруг них все удлинялись, и вскоре тени поглотили крыши домов, словно тучи, спустившиеся с небес. Как только это случилось, Севрус наконец вывел их на большую площадь, которая была освещена горящими фонарями и свечами. И только тогда тягостная хватка этого места немного отпустила сознание Феликса, и город для него вновь стал прежним. Придя в себя от захватившего его наваждения, маленький никс даже смог по достоинству оценить архитектуру этого старого города. Местные зодчие действительно были мастерами своего дела, и Алгобсис не уступал в красоте даже торжественно-великому Мидденхолу — главной столице Стелларии. Тут были и небывалое множество великолепных статуй, и фонтаны, и узорчатые вывески заведений, выполненные умелыми кузнецами. Были длинные парки и пышные сады, и много еще чего разного, что должно было находиться в главном городе королевства. Но на всем этом лежала глубокая и длинная тень злых мыслей. Вся красота была пропитана фанатичной религией, что еще сильнее приковывало к ней взгляды, будто к прелестной танцовщице без ноги, которая тем не менее поражала своим необыкновенным танцем и равновесием. Везде, куда не глянь, можно было увидеть алый цвет, в который были покрашены крыши, двери и окна домов. Росли алые цветы, и ветер трепетал алые шторы. И всю эту картину дополняли люди.
Не понятно, задумывал ли это Севрус с самого начала, или все это вышло спонтанно, но вышли они всей компанией как раз в разгар какого-то диковинного шествия. Сотни людей шли по площади, неся в руках горящие свечи, следуя за белым мраморным паланкином, который был поднят высоко над их головами. На нем тоже горело целое множество красных свечей, и воск, словно кровь, стекал по резным стенкам паланкина, на которых были изображены религиозные барельефы. Окна же его были задрапированы невесомой черной шалью, больше походившей на дым, и из отверстий высовывались несколько десятков белоснежных рук с золотыми пальцами, которые кривились в молитвенных позах, и люди, что шли рядом, тянули к ним, в блаженном экстазе, свои раскрытые ладони. Феликс ненадолго был очарован красотой и изяществом этих белоснежных рук, при том что они были гораздо длиннее, чем следовало. Как и Севрус, многие люди были одеты в подобие тоги со штанами, но все же отличия от их провожатого имелись. У абсолютного большинства людей в разных местах были намотаны цепи, к которым в свою очередь крепились тяжелые булыжники. У некоторых они были не такие большие, и болтались на поясе, словно кадило. У других камни волочились по земле, словно гири заключенных. У третьих же, самых рьяных фанатиков, они покоились на спине, и выглядели совершенно неподъемными. Такие люди сгибались в три погибели, опираясь на железные трости, и походили на улиток, неспешно следующих за общей массой. У некоторых даже на этих каменных панцирях горели свечи, и воск стекал вниз, капая им на головы.
— Что это такое? — тихо спросил Феликс у Севруса, как только они пристроились к шествию. Вокруг было много телег и лошадей, так что им без труда удалось смешаться с общей толпой. — Мы ведь правильно идем?
— Это вечерняя месса, и лучше бы нам последовать за ней. Так надежней будет. — проговорил тот, приклонив голову, явно намереваясь присоединиться к тем людям, кто сейчас читал непонятные молитвы. — Заодно помолимся Великому Чуду, чтобы оно уберегло вас в пути.
— Некогда нам молиться всяким… — тут Феликс с опаской огляделся, и еще тише, еле слышно двигая губами, прошептал: — …всяким там чудам-юдам. Давай уже вытаскивай нас отсюда. — посмотрев на провожатого, Феликс увидел, что Севрус уже не слушал его слова, и прикрыв глаза, начал повторять ту же мантру, что и все остальные люди вокруг них. — Ну вы только посмотрите. — помотал головой Феликс, оглядывая остальных своих спутников. — Завел нас в самый водоворот безумия, и бросил. Плывите, говорит, как хотите.
— Лучше пусть будет так. — сказал позади него Дэй. — Религия здесь и в самом деле преисполнена зла, но в большей степени она вредит самим горожанам, чем гостям города. Прошествуем, как и сказал Севрус, вместе с остальными. Напасть во время вечерней мессы на нас в любом случае никто не решится, это уж, поверь мне, правда. Такие тут обычаи, что даже враги всего человечества могут не бояться расправы, если они попали на такие вот таинства.
— Раз так, то может быть попросить их довести нас до самых Храмов-Городов? — прошептал себе под нос Феликс.
Делать было нечего, и они, подхваченные общим потоком, плавно двигались по площади, направляясь к большому скоплению высоких зданий впереди. Со всех сторон раздавались однотонные молитвы, а где-то впереди красиво пел женский хор, наполняя и без того жуткие песнопения еще более горестными, мягко-певучими мотивами, больше походившими на лирический плачь. Двигались они медленно, но все же Феликс замечал, что с каждой минутой здания впереди становятся все ближе, приобретая все более отчетливые формы. Вскоре он понял, что это и была главная церковь города, стены которой держит на своей спине Придавленный. От этой мысли Феликсу стало очень тревожно, но оторвать глаз от этого сооружения он сразу не смог.
Поначалу, как только он увидел вдалеке это необычное здание, оно предстало перед ним как нечто бесформенное, задрапированное в плотную ткань. Но с каждым пройденным шагом его взору открывались все новые, скрытые детали. Ткани тут было действительно предостаточно, в основном алой и золотой, будто каменные стены церкви и впрямь облачили в богатые монашеские рясы. Но также тут была богатая лепнина, высокие шпили и черные купола. Глядя на нее, сразу можно было сказать, что это и есть главная святыня города. А подойдя еще ближе, Феликс увидел, что на стенах, статуях и выпирающих фресках, так же, как и на паланкине, горят тысячи алых свечей, и их расплавленный воск толстым слоем покрыл стены главного храма, придав им потекший и неясный вид. После того как Феликс разглядел свечи, церковь предстала перед ним как расплавленная свеча, которую забыли вовремя потушить. Сейчас, наверно, уже и нельзя было с точностью определить, какой был истинный цвет этого древнего сооружения, но, как полагал Феликс, изначально церковь была белая, с золотым орнаментом.
