Спустившись вниз, он никого не застал, а поэтому сразу вышел на улицу, после чего направился к фургону Зено. Постучав в железную дверь, и не получив ответа, он дернул ручку, и дверь, к его удивлению, оказалась открыта. Звякнул входной колокольчик, и лишь на мгновение Феликс увидел, как Зено, положив голову на грудь Анастериана, дремлет, сидя рядом на кресле. Серебристый звон мигом разбудил ее, и она, вздрогнув, быстро вскочила на ноги.

— А, это вы, господин Феликс. — растерянно проговорила она, почесав за ухом и накрыв тело Анастериана алым саваном. — Что-то не так?

— Само собой «не так». Я бы даже сказал, что все «не так», как мне хотелось бы, чтобы было «так». — уверенно проговорил Феликс. — Я считаю, что нам нужно как можно скорее выдвинуться в путь. Вы знаете, где остальные из нашей компании?

— Знаю, знаю. — засуетилась Зено, и подойдя к алхимическому столику начала перебирать стоявшие там зелья, при этом не удержавшись, как приметил Феликс, от того, чтобы посмотреть на свое отражение в зеркале и не разгладить несколько растрепанных прядей, отчего Феликс не удержался, и про себя подумал: «Пфф, женщины». — Вы это очень здорово приметили. Я про то, что нам нужно поскорее отправляться в путь. — продолжила говорить Зено. — А наши друзья, как мне думается, сейчас в военном лагере рамуа, рядом с деревней. Полагаю, что все уже подготовлено к отбытию. По крайней мере, когда я отправлялась отдохнуть, то наш бравый железнолицый предводитель отдал приказ начать приготовление к отбытию. Возможно, что и лошади уже снаряжены, так что можно отправляться хоть сейчас.

— Тогда не будем медлить. — сказал Феликс, отступая в сторону от двери, чтобы пропустить Зено.

— Но и торопиться, сломя голову, тоже не следует. — ответила та, опоясываясь своим странным шиповидным мечом. — А где, кстати, ваш легендарный клинок? Неужто вы его уже проворонили?

Феликс поджал губы, не зная, что на это ответить. Со всеми этими тревогами и тяжелыми мыслями, он совсем забыл про Эльзир, да и в комнате, когда Феликс проснулся, меча уже не было.

— Ладно, ладно. — весело проговорила Зено, похлопав его по спине. — Не пугайтесь, это я его ненадолго одолжила. Так, на всякий случай. Отдала его этому вашему беспокойному шнурку, что вечно за вами таскается. На хранение, так сказать.

— Вы про Милу? — уточнил Феликс, когда они вышли на улицу. — Неплохая идея, но, наверное, стоило бы сначала спросить меня. Этот мальчишка, наверное, чувствуя такую огромную ответственность, и не спал вовсе.

— Сегодня много кто не спал, такие вот дела. — развела руками Зено, когда они вступили за ворота деревни.

Военный лагерь арлекинов распростерся от одного конца поляны, до другого. Словно огромные весенние цветы, распустились многоцветные шатры и палатки, завораживая своими яркими красками и непривычными формами. Некоторые строения были настолько величественными, что походили на целые особняки из ткани, а некоторые так и вовсе были многоэтажными фургонами, напоминающими дома на колесах, с кривыми трубами и узорчатыми парапетами. Тут и там паслись удивительные арлекинские кони, которых те называли элеи, и которые изгибали шеи, словно морские коньки, и неслышно передвигались на своих грациозных ногах. Кроме них тут было и множество других пород — от привычных всем бретальской породы, до самосских жеребцов, которых подоспевшие на помощь воины арлекинов отняли у пиктов. Но больше всего приковывали внимания сами солдаты.

Феликсу еще не доводилось видеть воинов рамуа, кроме тех нескольких охранников, что сопровождали Нананиль, да отряда, что сдерживал натиск пиктов до прибытия основных сил. Но сейчас, глядя на снующих туда-сюда солдат, он увидел, что внешне те почти не отличаются от своих горних собратьев. Такие же высокие и статные, держащие спины прямо и, почему-то, не скрывающие своих лиц. Видимо, в такое тревожное время не до древних традиций, и после битвы солдатам хотелось отдохнуть и насладиться чистым лесным воздухом, без масок и доспехов. Но если обычные рядовые солдаты не скрывали лиц, то вот их военачальники строго соблюдали даже эти несущественные традиции, и ходили в высоких закрытых шлемах с бубенцами. Вообще, доспехи солдат, как и все остальное в жизни рамуа, были такие же многоцветные и шутовские, но при этом до нельзя крепкие, эластичные и надежные.

Удивляясь этой их необычной стати, граничащей с циркачеством, Феликс не заметил, как добрел вместе с Зено до главного шатра, который был такой большой, что под его навесом расположились еще несколько палаток поменьше, вместе с дюжиной радужных фургонов-домиков. Феликса и Зено беспрепятственно пустили внутрь этого высокого навеса, в котором только что завершилось какое-то важное военное собрание. Из разных частей его выходили утомленные битвой и разговорами генералы, каждые со своей свитой, гербовыми накидками, и сопровождающими их знаменосцами. Там же они нашли и Эскера, который вел речи с маленькой Нананиль. Завидев Феликса, королева рамуа качнула своей светловолосой головой, увенчанной бубенцами, которые издали легкий, задорный звук.

— Ну вот и прибыл, наш бравый герой. — проговорила она, как всегда сопроводив слова трелью на арфе.

Феликс до сих пор не мог поверить, что эта маленькая задоринка является королевой. Он ведь так беззаботно с ней болтал, а теперь что ему говорить? Чтобы не оплошать, он на всякий случай низко поклонился, перед тем как заговорить.

— Рад видеть ваше величество в добром здравии. — сказал он, не отрывая взгляда от забавных, с закрученными носами, башмаков Нананиль.

— Чего это он? — растерянно пробормотала звонкая королева, посмотрев на стоявшего рядом с ней Эскера.

— У кочевых арлекинов не принято исполнять дворцовый этикет. — объяснил наемник. — У них все, в какой-то степени, распределено между собой поровну.

— Ну, тогда это многое упрощает. — сказал Феликс. — Раз уж не нужно раскланиваться, то может быть перейдем сразу к делу?

— Тут и переходить не к чему. — Нананиль плюхнулась в одно из мягких кресел, положив ногу на ногу. — Мы уже без вас все пошушукали. Отправитесь вы к ночи, лошадки и еда вам уже приготовлены. Если хорошенько распределите времечко и силы, то через три дня прискачете к Алгобсису.

— Как к Алгобсису? — удивился Феликс. — После всего, что мы тут увидели, вы предлагаете нам скакать прямо к врагу, в его раскрытую черную пасть? Нельзя ли придумать какой-нибудь другой путь, менее угрожающий?

— Если только зарядить вас в катапульты, и попробовать перекинуть через границу пустыньки, где столпились войска ашурийцев. — беззаботно сказала Нананиль.

— Путь у нас сейчас лишь один, и он лежит через стан врага. — вставил Эскер. — Знаю, звучит не утешительно, и да поможет нам Всемогущая Силестия, но это лучший вариант, который у нас имеется. Мы уже отправили гонцов к отряду Железных Масок, который расположился в тех окрестностях. В Алгобсисе есть надежный провожатый, который сможет незаметно сопроводить нас через эту проклятую землю, так что шанс еще есть.

Феликсу совсем не хотелось следовать этому рискованному плану, но выбора ему не оставили. И как только на небо взошел перевернутый месяц, небольшая группа, состоящая из семи всадников, одной скрипучей повозки и черного бронированного фургона, оставила деревню, направившись на юг. Зено управляла своей алхимической каретой, а повозкой, в которой по обыкновению разместился Милу, правил Арель. Остальными же всадниками были Феликс, Дэй, Эн, Синох, Серафиль, Эскер и Хольф. Что же до Рольфа, то именно его Эскер послал вперед, чтобы найти провожатого. Феликс немного волновался за рыжебородого наемника, так как боялся, что ищейки врага смогут нагнать Рольфа, но Эскер успокоил маленького никса, сказав, что Рольф хорошо знает те места, и сможет о себе позаботиться.

Ехали через аркалийский лес молча. Феликс то и дело поглядывал на Милу, который теперь прижимал к себе сверток с Эльзиром, словно дорогое сокровище. Феликс счел лучшим не привязывать меч к седлу, дабы ненароком не поранить Соль, ведь меч был невероятно острым, и мог выскользнуть из ткани, а в руках Милу он все же покоился более уверенно. Мальчишка, хоть и был напуган, все же решил ехать с остальными, хотя, как приметил Феликс, святой чепухи, которую влил в его неокрепшие мозги «преподобный», в Милу резко поубавилось. Он больше не говорил о лестницах в небо и о Святой Земле. Теперь на его лице все больше можно было увидеть мрачную маску разочарования, и решимость, но не такую блаженную, как раньше. Теперь Милу выглядел куда более взрослым, чем прежде.