— Материал, значит? — задумчиво проговорила Зено, погладив рукой по светящейся поверхности скрижали, которая теперь лежала перед ней на столе. — В старых заметках Гелиоса мы не нашли ничего, что могло бы указывать на это. Видимо, первый император решил довериться не перу и чернилам, а преданности своих соратников. Значит он доверил эту тайну избранным, которые уже передавали ее своим потомкам.

— Но знал ли он о Тенебрисах? Вот тоже нелегкий вопрос, на который хотелось бы получить ответ. — сказал Феликс, облокотившись о стол. — И самое главное — что же он такое смастерил в тех храмах из своей скрижали.

— Ваши мысли направленны в правильное русло, но вы не видите главного. — ответила Зено, налив себе еще немного меда из резного кувшина. — Не важно, что именно он смастерил — важно узнать для чего ему, да и нам тоже, вообще понадобилось переплавлять эти каменные таблицы. Какой в этом смысл?

— Видимо, об этом нам поведает ангел Рануил, который, по словам арлекинского владыки, будет ждать нас в конце этого сложного пути.

В комнате было тихо, хотя народу тут было довольно много. За длинным дубовым столом сидели Эскер, Феликс, Зено, Серафиль и Синох. У стен же, в полутьме, тихо переговаривались Хольф и Арель. Эн как всегда немного угрюмо сидел в большом кресле, уложив руки на подлокотники. Его взгляд казался отрешенным и задумчивым. Милу с Рольфом уже видели третий сон, распластавшись на еще одних креслах, уморенные медом и долгими разговорами. Так же к их беседе зачем-то присоединилась маленькая Нананиль, которая за время всего разговора не проронила ни слова, а лишь время от времени показывала на пальцах какие-то знаки своим охранникам, которые ей даже не отвечали. Из всей их компании, с которой Феликс прибыл сюда, отсутствовал лишь Дэй, которого маленький никс не видел со дня прибытия, и это его немало беспокоило. Эн сказал, что Дэй скоро вернется, но когда это «скоро» наступит, молодой ювелир умолчал.

— Имею должность согласиться с Феликсом Лихтом. — сказал Синох своим низким басом. — Все ответы нам предложат в конце пути, а до этого лучше не наполнять голову лишними мыслями.

— Вы ведь, если не ошибаюсь, монах ордена Раджна, так? — заинтересованно повела взглядом Зено. — Вас не просто же так отправили помогать нести эту табличку. Неужели у вас нет хоть каких-то ответов?

— Мы не хранители разгадок, а лишь послушные слуги Господа, который указывает нам путь. — ответил Синох. — Много времени мы хранили указания, которые теперь исполняем.

— Ну, сегодня я услышал достаточно, чтобы в очередной раз убедиться в важности нашего похода. — высказался Эскер хриплым голосом от долго молчания. — Если наши преследователи и правда хотят освободить из заточения врага всего человечества, то нам не стоит медлить. И та черная звезда, горевестница, тоже тому подтверждение.

— Признаться, мне и самой в это с трудом верится. — развела руками Зено. — И я понятия не имею, какую такую награду может получить Моргайза от этого предательского союза. Хотя, скорее всего, она просто безгранично предана своим темным хозяевам, и на самом деле в ее поступках нет и капли предательства.

— Выходит, что святые писания в Книге Эрна были верны, и близиться Судный Час. — вполголоса сказал Феликс, уставившись на пламя лампы. — Дьявол Ашримун выберется из ада…

— Альсинамун никогда не считался тем, кого вы именуете «дьяволом». — вдруг подала голос Нананиль. — Если уж так хотите знатиньки, то Альсинамун — есть никто иной, как братик создателя вот этой вот штуковинки. — она ткнула пальцем в скрижаль. — Того самого, чье имя не произносится в этой деревеньке.

— Вы говорите об…, - тут Феликс понизил голос и огляделся, — … об Иакире?

— Так и говорю. — звякнула колокольчиками на своем колпаке Нананиль. — Оба они были первыми сынами Чудесного Света, первыми живыми и бессмертными. Вот такие вот делишки получаются у нас. Оба они были равны друг другу, и никто не был выше их, так как никого тогда и не было вовсе. И потом, когда появились другие, то все равно эти двое не знали себе равных, и стояли выше всех остальных.

— Но ведь, — Феликс снова понизил голос, — но ведь Иакир, как я понимаю, был добрый, так? Судя по тому, что я про него слышал. Почему же тогда его брат, — Ашримун ведь его брат, так? — почему же он считается у всех народов дьяволом? Ведь во всех известных мне религиях, так или иначе, появляется его имя.

— Они оба были добрые. — Нананиль снова провела по струнам своей арфы, и будто бы углубилась в свои мысли, и голос ее наполнился тяжестью раздумий. — Но прошло время, и Чудесный Свет явил своему златорогому сыну предвиденье.

— О, я конечно не сомневалась, что такой всезнающей особе, как вы, известны некоторые разгадки, интересующие нас. — улыбнулась Зено и подалась вперед. — Скажите пожалуйста, это как-то связанно с именем Саузирэль?

— Это еще кто такой? — непонимающе спросил Эскер, а Феликс увидел, как Эн в кресле подался чуть вперед.

— Мы с господином Анастерианом несколько раз, во время своих долгих поисков, натыкались на это загадочное имя в старых манускриптах, и все время оно стояло рядом с именем Иакира, но никакой конкретной информации мы так и не смогли выудить, так как старые диалекты очень сложны в переводе. — объяснила Зено.

— Тот, кого вы сейчас назвали, был одним из семи сыновей Златорогого Владыки. — раздался из темного угла мистический голос Унлахи, которая плавно вышла на свет. Феликс и не подозревал, что она все это время была тут. Главная ворожея снова выглядела как засохшее умертвие, окутанное святым ореолом. — Именно со своими сыновьями, — продолжила говорить она, — Златорогий Владыка добровольно покинул Святые Уделы, чтобы те приковали его к трону на Перевернутой Горе. Вот все имена тех благородных сифов: Старшим был Иливэль — говорящий устами своего Отца. Вторым был Кирфаэль — хранитель негасимого пламеня. Ниже них стоял Онурэль — тот, кто видел истину. Потом шел Кирэгарэль — сдерживающий грехи. После них был Асинзурэль — держатель смерти и приходящий последним. Предпоследним шел Сунлоэль — знающий цену всего. И самым младшим стал Саузирэль — владетель меча и силы. И именно с него, Саузирэля, и начался Великий Исход, и наступление Эпохи Греха и Упадка. — закончила говорить Унлаха.

— Я слышал эту историю, — вдруг раздался спокойный и размеренный голос Эна, — и так же до меня доходили слухи, что младшего сына Иакира обманули зоарийцы вместе со своими темными владыками.

— О чем это вы? — Феликс переводил взгляд с Эна на Унлаху, а затем и на Нананиль. Кажется, лишь эти трое сейчас понимали, о чем идет речь. Остальные же в комнате тоже растерянно переглядывались, пытаясь понять древние ответы, которые скрыты от них толстой пылью загадок и недомолвок. — Это как-то связанно со священной скрижалью и нашей миссией?

— А как же иначе? — сказала Нананиль, и к ней снова вернулся ее звонкий задор. — Все жизни человечков связанны с этими штуковинками.

Тут она вдруг замерла, и Феликс сразу понял, что случилось нечто нехорошее. Встрепенувшись, словно кошка почуявшая испуганную мышь, Нананиль обратила свой взгляд к окну, и Унлаха, быстрыми шагами, прильнула к другому, находившемуся рядом.

— Какие, однако, наглецы. — с мрачным весельем сказала Нананиль.

— Вернее будет сказать — глупцы. — сказала Унлаха, отворачиваясь от окна.

— Что случилось? — Феликс, а вместе с ними и Эскер с Зено, вскочили на ноги.

— Враг подступает к нашим стенам. — впервые в голосе Унлахи промелькнула злость. — Большое войско, несколько тысяч копий.

Хольф с Арелем после ее слов тоже вскочили на ноги, обменявшись зловещими усмешками. Серафиль что-то показал на пальцах, а затем быстрым шагом вышел из комнаты. За ним последовал и Синох. Сидеть остался лишь Эн и все еще дремлющие Милу с Рольфом.

— Сами, значит, пожаловали на наши мечи, и звать не пришлось. — прохрипел Хольф.

— Мне казалось, что наши враги боятся этого места, и не станут понапрасну рисковать. — испуганно сказал Феликс, поглядывая в окно, и не видя ничего, кроме пробивающихся сквозь деревья багровых лучей утреннего солнца. В его сердце стал подкрадываться ползучий страх, смешанный с необъяснимым предвкушением и жаждой действовать.