Феликс сидел, выпучив глаза, и не видя ничего перед собой. Он понимал, что слова Эскера были правдой, и что в скором времени ему и самому предстоит увидеть все эти ужасы в живую. Раньше ему казалось, что хуже тюрем Белланимы, где заключенные страдают в переполненных жаром кузнях, или терпят раз в неделю побои цепями за свои преступления, нет ничего на свете. Но он и подумать не мог, что где-то есть люди… целый город людей, которые готовы по собственной воле испытывать куда большие страдания, чем убийцы и работорговцы, приговоренные к мукам за свои преступления. Он посмотрел на невинного Милу, и у него еще сильнее сжалось сердце.
— Милу говорил, что там есть какие-то лестницы в рай. — все еще полностью не придя в себя после рассказа Эскера, глядя перед собой, проговорил Феликс.
— Так там называют дым, который идет от пожарищ. Фанатики сжигают себя, считая, что дым и есть настоящая лестница в рай, так как он поднимается прямо в небеса.
Теперь Феликс понял, почему Эскер не хотел, чтобы Милу отправился вместе с Джелу обратно по пиктским землям, где их сопровождали бы люди Изеула. Вряд ли бы обманутый лживыми наветами и представлениями о святой земле Милу смог бы устоять, и не вступить в этот богохульный культ. Вот и сейчас тот смотрит на размазанную кровь, словно деревенская девчонка, влюбленная в принца.
— Ты упоминал, что рядом с Алгобсисом у вас есть лагерь. — вдруг вспомнил Феликс. — Надеюсь, он находится на достаточном расстоянии, чтобы этот глупый прохвост не смог добраться до ужасного города самостоятельно?
— Не так далеко, как тебе хотелось бы, но я попрошу своих друзей как следует приглядеть за ним, не волнуйся. — ответил Эскер.
— Это будет очень кстати, так как Милу хоть и большой, но юркий, как амбарная мышь. Я до сих пор не понимаю, как он смог пробраться тогда на корабль. Проклятая Дочь, да еще и два раза!
Теперь, после недолгих раздумий, на душе у Феликса немного полегчало, и он, решив воспользоваться случаем, задал еще один, мучавший его вопрос:
— Так почему вы прячете лица под масками?
Услышав его Эскер усмехнулся.
— Видно ты надеялся увидеть нечто ужасное. Или наоборот, прекрасное. Говорят, арлекины прячут свои лица, так как не хотят, чтобы обычные люди ненароком не влюбились в их красоту.
— С этим утверждением трудно поспорить. — сказал Феликс, тут же найдя глазами молодых шалаль, которые все еще продолжали развлекаться в компании Ареля и Хольфа.
— Это, скорее традиция, нежели необходимость. Нашу организацию создал Гелиос, и, возможно, ему просто понравились маски арлекинов, которые он увидел в своей первой экспедиции. А еще это придает дисциплины. Но все же некоторая польза от этих масок есть, ведь в их сплав входит силентиум, который защищает от безумия этих земель.
Тут Эскер внезапно насторожился, устремив взгляд куда-то за спину Феликса. Нахмурив лоб, он сощурил глаза, словно пытаясь что-то разглядеть.
— Какого еще безумия? — тут же спросил Феликс, тоже в свою очередь обернувшись, стараясь понять, что могло отвлечь Эскера.
Но в комнате все по-прежнему было так же, как и несколько минут назад. Разве что Милу закончил любоваться гобеленом, и теперь помогал Анье наматывать промасленные тряпки на факелы. Но затем Феликс увидел в окне, на фоне непроглядной черноты, человеческую фигуру. Маленький никс сразу осознал, что это явно был кто-то не из их отряда, и сомнения эти еще больше усилились, обрастая тревожным страхом, когда он понял, что фигура эта была наполовину прозрачной.
Одновременно, вместе с Эскером, они поднялись со стульев. Наемник тут же выхватил свой меч, и, увидев его движения, несколько его товарищей среагировали почти молниеносно, тоже обнажив свое оружие. Серафиль взялся за свой железный лук, готовый в любой момент выпустить тяжелую стальную стрелу, способную пробить ствол молодого дуба насквозь. Феликс тоже вытащил свой новый меч, хотя до конца и не понимал, каким образом он сможет помочь ему в борьбе с приведением, которое не имела физической формы. Многие еще вертели головами, стараясь понять, где находится враг, и откуда ждать нападения. Эскер же тем временем уже подошел к окну, а Феликс следовал за ним по пятам. Когда и остальные заметили прозрачную фигуру в окне, за спиной маленького никса послышались приглушенные голоса растерянных наемников, которые, судя по всему, как и Феликс, поняли, что в сражении с призраком у их заточенных мечей не будет никакого шанса.
Тем временем человеческая фигура все еще стояла на том же месте, и будто бы не замечала никого. Она была полностью составлена из неяркого солнечного света, и походила на статуэтку из янтаря, или ледяную скульптуру, через которую пробивались лучи зимнего солнца, окрашивая ее в желтый цвет. Из-за накинутого на голову капюшона, и тяжелых, похожих на монашеские, одежд, было непонятно кто это был — мужчина или женщина. Фигура просто стояла, сложив на груди руки, словно молясь, хотя слов слышно не было.
— Это и есть тот морок, о котором ты говорил? — поинтересовался Феликс, когда стало ясно, что призрачная фигура не собирается на них нападать.
— Я в первый раз вижу что-то подобное, так что не уверен… — сказал Эскер, и посмотрел в сторону Аньи, которая тоже поднялась на ноги, и теперь вместе со всеми смотрела на неизвестное привидение.
— Это оэхальское видение. — спокойным голосом проговорила она. — Что-то вроде воспоминания о прошлом.
— Полагаю, нам лучше отправиться дальше и найти другое место. — сказал Эскер, убирая меч в ножны, и еще раз бросая недоверчивый взгляд на прозрачную фигуру.
Они быстро собрали все вещи и затушили огонь. С лошадьми, к счастью, ничего не произошло, и они как ни в чем не бывало ждали своих хозяев привязанные к дереву, которое росло рядом с домом. Пока Феликс прикреплял свои ножны к седельной сумки Соли, то его взгляд все время возвращался к призраку, который все еще стоял на том же месте, где и раньше. Феликсу стало казаться, что голова под капюшоном повернута в его сторону и внимательно следит за всеми его движениями. Когда же он забрался в седло, и приготовился присоединиться к Эскеру, то заметил то, что не видел раньше. У самых ног прозрачной фигуры что-то слабо копошилось, и свет в том месте был гораздо ярче, словно от свечи. Феликс немного подтолкнул Соль в направлении призрака, чтобы получше рассмотреть, что же там двигалось, и когда лошадь сделала несколько шагов в том направлении, Феликс обомлел. Резко спрыгнув на землю, он повернулся к остальным и громко воскликнул:
— Там младенец!
Сам не понимая зачем, но он снова вытащил меч, и не дожидаясь остальных, быстро поспешил к призраку. На полпути его обогнали несколько наездников, в том числе и Дэй с Эскером, и когда Феликс подошел к ним, они уже спешились и стояли кучкой, обступив со всех сторон неизвестную фигуру прозрачного человека. Феликс и сам не верил в свои слова, и надеялся, что ему это показалось, но когда он опустил взгляд, то и вправду увидел грудного младенца, который, полз к ним, держа над головой светящуюся золотую ветку, с цветами, похожими на колокольчики, от которых и брало начало, словно струйка пара, призрачная фигура. Не успел Феликс ничего ответить, как рука Дэя быстро перегородила ему путь, а Эскер, вынув меч, тут же вонзил его в маленькое розовое тельце. Раздалось страшное шипение, а за ним последовало трепыхание, похожее на то, как если бы залетевшая в дом птица билась о стекло крыльями.
— Фея. — с отвращением на лице, коротко ответил Эскер, вынимая лезвие из уже мертвого существа, и смахивая с него черную кровь. — Помню Казия привозил одну, правда она уже была мертва, и наполовину обросла корой. Вроде бы он говорил, что фей использовали в качестве стражей на погостах и могильниках. Эти твари запутывают людей мороком и человеческим видом. Обмазываются в туманной глине, которая придает им цвет кожи, и имитируют тела людей. Они маленькие, поэтому чаще всего имитируют детей, правда из-за скудного разума это у них не очень-то хорошо выходит, как видишь. — Эскер пнул мертвое тело феи, и Феликс заметил, что на спине у «младенца» виднеются пара прозрачных, покрытых радужными прожилками крыльев, похожих на крылья мухи. А еще он приметил и другие детали, непохожие на человеческие. Руки, например, имели по восемь пальцев, а ноги были вывернуты в другую сторону. Да и голова, по сравнению с остальным туловищем, была гораздо больше, чем того требовалось. И как он сразу этого не заметил?
