— Переждем одну ночь у входа, для надежности. — сказал Эскер, и принялся отвязывать седло у лошади. — Дед говорил, что внутри можно потерять счет времени, а поэтому нам лучше хорошенько выспаться, и зайти с восходом солнца, чтобы точно знать, который час.
Феликс еще несколько минут стоял, вглядываясь в проход, и все сильнее эта тропа казалась ему слишком правильной, чтобы ее могла создать природа. Даже лесные катакомбы Полларвейна, которые Феликс ни раз видел, не были столь пугающе сложенными. В них было все наоборот, деревья росли настолько близко, что походили на частокол, порой переплетаясь друг с другом, как тугие канаты, или вовсе срастаясь в один общий ствол. Прежде чем отойти, Феликс достал скрижаль и посмотрел на ее гладкую поверхность.
После восхода черной звезды он уже несколько раз смотрел на нее, но не увидел каких-либо существенных изменений. Разве что остроконечный ореол стал не таким четким, будто размазанным. Но сейчас, находясь перед входом в забытые всеми земли, Феликс увидел, что лучи света вновь стали острыми, как пики, а золотой свет пылал еще ярче.
— «Может быть не стоит ее убирать, когда окажемся внутри этого, наполненных тенями, королевства?» — подумал Феликс. Он уже понял, что свет в Каирнале очень важен, и не стоит отказываться от лишнего источника.
— Мне кажется, что это не лучшая идея. — сказал Эскер, когда Феликс поведал ему о своих мыслях. — Лучше спрятать подальше эту вещь, а то у меня есть сомнения, что она может притянуть к себе беды. Я мало знаю про эти места, а поэтому лучше остерегаться всего необычного.
Феликс доверял суждением Эскера, а поэтому убрал скрижаль обратно в сумку. Ночь выдалась для него спокойной, но лишь потому, что Анья дала ему сонного порошка, который, по ее словам, не должен был вызвать сновидений, но Феликс все равно, пусть и не так долго, и все же бродил по бесцветной пустыне под черными лучами манящего его солнца. Проснулся он, когда уже все собирали свои вещи и готовились к отбытию. Получив от Милу горсть жаренных каштанов и кусок сыра, Феликс быстро позавтракал и направился к своей лошади, которую уже подготовили для него к дальнейшему пути. За время странствий по этим землям Феликс успел привыкнуть к ней, ведь она была рядом с ним с самого ухода из Ашура. Он не знал, как ее звали раньше, а поэтому дал ей новое имя — Соль. Имя это, по мнению Феликса, очень ей подходило, так как лошадь была белоснежной, даже слишком, а еще все время тянулась к Анье, а точнее к ее карманам, в которых та зачем-то хранила морскую соль, и которая очень нравилась лошади Феликса. Ну а еще это было очень популярное имя для лошадей на севере, где и вырос Феликс, но там оно полностью звучало как «Сольхе» — солнце. Когда Феликс только ее увидел, то тут же решил, что это будет его лошадь, и был готов даже поспорить с Эном, так как был уверен, что молодой ювелир захочет взять эту красавицу себе. Но тот и не думал этого делать, и казалось, даже не обратил на эту кобылицу внимания. В Подзвездном Городе умелые шалаль сработали для нее серебряные подковы, а старые, испорченные непогодой и временем конские принадлежности, заменили на новые — красивые и изящные, а саму лошадь обиходили. Теперь Соль выглядела как скакун какого-нибудь героя из сказок, или благословенная лошадь капеллана Ярички, над которой провели священное таинство.
— Как мы будем решать проблему с кормом для лошадей и водой? — спросил Феликс у Эскера, когда все начали собираться у входа. — Мы ведь не знаем сколько нам придется идти, и как часто нам будут попадаться водоемы. Если, конечно, они вообще там будут.
— Тут нам стоит уповать лишь на милость богов, и на интуицию. — ответил Эскер. — Дед мне все время твердит, что она тоже дарована нам небесами. Но на первое время наших запасов должно хватить. Ну а потом…, - с этими словами Эскер кинул ему кусок длинной веревки. — Обвяжи себя, чтобы не потеряться.
Все остальные тоже обмотали свои пояса, и всех лошадей друг к другу. Пока это происходило, Эскер давал последние напутствия.
— Ничего не трогайте, и не отходите от меня. Это не Зерзула, где если потерялся, то есть шанс выбраться живым, и отыскать кого-нибудь из местных. Я не знаю, что точно нас там ждет, но не верьте ничему и никому, кого вы встретите, и кто не привязан к вам веревкой.
Последними к ним присоединились отправленные Эскером следопыты, во главе с Серафилем и еще парой воинов шалаль. И по их виду сразу стало ясно, что они очень спешили.
— Сюда скачет большой отряд бледнокожих ублюдков. — сказал один из них, хватая веревку и кое как обматывая ее вокруг своего ремня. — Видать засекли нас, или кто-то из местных сказал. Они далеко, но быстро приближаются, так что час-два, и уже будут тут.
— Прокляни их безумная Дочь. — выругался Эскер. — Если это так, то нам нельзя медлить. И помолитесь всем своим богам, потому что внутри они могут вас не услышать.
С этими словами он вынул из-под рубашки скрюченный палец, и сев на лошадь, первым вступил на занесенную осенними листьями прямую тропу. Один за одним, по цепочке, каждый стал входить следом, словно спускаясь в неведомую лесную пещеру. Проход хоть и был достаточно широким, чтобы по нему могла спокойно проехать нагруженная повозка, их отряд все равно двигался длинной колонной, чтобы веревка не запуталась. Феликс ехал между Дэем и Синохом, чувствуя, как с каждым пройденным шагом его сердце начинает все сильнее колотиться в груди. Темнота неумолимо обступала их, и уже через полчаса им пришлось зажечь масляные лампы, а Анья выпустила из алхимической трубки свой светящийся дым. Лесная тропа, по которой они ехали, казалось, совершенно не менялась, и была все такой же пустой и занесенной опавшими желтыми листьями (хотя по памяти Феликса сейчас должна была быть весна). По бокам росли деревья, осины, дубы и ели, но между их толстыми кривобокими стволами царила непроглядная тьма, которую не мог разогнать даже теплый свет ламп. Глядя на это, Феликс вспомнил мрачные дороги Белланимы, которые тоже были темными и зловещими, наполненные ночным туманом, но даже там можно было увидеть далекие огоньки одиноких хижин или даже целых поселений, да и тени там имели хоть и неясные, но все же видимые очертания. А тут была лишь бесконечная пустота, войти в которую Феликс, будь у него выбор, не за что бы не решился. Лишь дорога, по которой они продвигались, кое как виднелась под их ногами. Помимо опавших листьев, Феликс стал замечать, что время от времени свет выхватывал разбросанные по дороге золотые монеты и другие драгоценности, которые никто не решался поднять. Маленький никс ощущал, как от этих притягательных вещей исходит потусторонняя, замогильная опасность. Даже звуки, которые издавали их лошади и повозки, терялись в густой черной пелене лишенного жизни леса, будто тонули в ней, как далекое эхо тонет в глубине бездонного колодца.
Двигались они неспешно, так как Эскер был уверен, что зоарийцы не решатся вступить в эти земли следом за ними. По крайней мере им придется потратить время на подготовку припасов. Прошло, как показалось Феликсу, больше трех часов, прежде чем конь Дэя стал понемногу ослаблять свой шаг. Еще чуть-чуть, и он совсем остановился.
— Что-то произошло? Почему мы встали? — обеспокоенно спросил Феликс, поразившись насколько непривычно слышать свой голос в этой глубокой, покрытой тенями, тишине.
— Впереди нас вход в Каирнал. — раздался голос Эскера, и Феликс увидел, как наемник, сойдя с лошади, подошел к нему. Рядом с Эскером собрались и другие его товарищи. Были тут и шалаль, которые снова сняли свои зеркальные маски. — Дед рассказывал, — продолжил спокойно говорить Эскер, — что в Каирнал нужно входить без личин, и с чистым, не обремененным ложью сердцем. Морок и обманные видения будут сбивать нас с пути, а поэтому нужно быть открытыми друг с другом, чтобы у нас не было сомнений, что перед нами живой человек.
И тут он сделал то, о чем Феликс, услышав его слова, сразу подумал. Взявшись за свою расписную маску, он потянул за ремешки, и аккуратно снял ее. Феликс и раньше замечал, как Эскер снимал ее, утром, когда умывался, или ночью, когда чистил внутреннюю прокладку из кожи и шелка, сидя у костра. Но делал он это тайно, и так, чтобы никто не видел его лица. Так же делали и другие из числа Железных Масок. Но сейчас Феликс, наконец, смог разглядеть то, что прятали наемники.
