— Если все так, и мы по правде направляемся в царство злых фей, то должны срочно надеть венки из листьев шести священных древ и рубашку из крапивы. — серьезным тоном проговорил Милу, который в этот раз ехал сидя на повозке с вещами. — Демоны не тронут нас, если увидят, что мы праведники, и чтим законы Господа.

— Я лучше предпочту взять меч поострее и лишний факел. — хмыкнул Рольф. — Святые мысли не спасут тебя от тех тварей, что прячутся в темноте Каирнала, парень.

— Ты уже бывал там? — спросил Феликс.

— Нет. — сплюнул на землю наемник. — Последний раз там проходил отряд Марбаса, лет двадцать назад, а может и больше. Были и другие, кто шли после них, но они так и не вернулись, и мы не знаем, что сними стало. Хотя, мне известно, что белланийские шлюхи всегда ходят этим путем, когда направляются в Алгобсис.

— Святые Вдовы посещают Алгобсис? — удивился Феликс, а затем вспомнил, что об этом ему уже рассказывал Синох.

— А ты разве не знал? Там у них находится какая-то святыня, или что-то в этом роде. Я не разбираюсь в их проклятой вере, об этом тебе лучше спросить Эскера.

— И что, этот Обериль действительно был королем фей? Тех самых, которые из сказок? — спросил Феликс, вернувшись к изначальной теме разговора.

— Да… — все еще не поворачивая головы ответила Анья, и выпустила, по-своему обыкновению, струю разноцветного дыма из курительной трубки. — Хотя, может быть ваши новые друзья сами расскажут его историю? — язвительно проговорила она, повернув голову в сторону шалаль. Но те лишь молча ехали рядом, и было непонятно, что выражают их лица под зеркальными масками. — Ах да, вы ведь не можете. — и Анья злорадно рассмеялась. — Табу, да?

— Но вы, как я погляжу, и сами хорошо знаете эту историю, госпожа Анья. — вступился за шалаль Феликс, хотя ему просто хотелось услышать историю, нежели упрекнуть капитана пиратов. — Но нам не трудно будет разгадать знаки наших благородных спутников, ведь мы уже несколько дней путешествуем вместе, и научились хорошо понимать друг друга.

— Дело не в том, что ты не поймешь их, мальчик. — ответила Анья. — Просто они сами не захотят говорить нам об Унхэльсин. Все, что связано с Оберилем — для них священно, и одновременно запретно.

— Почему? — в один голос спросили Феликс и Милу.

— Потому что таков был завет Короля-Чародея, который укрыл свое царство от глаз и языков. Вам ведь должна быть известна сказка про каменную корону?

— Конечно, это ведь одна из главных историй о приключении Мив-Шера. — тут же отозвался Феликс. — Это в ней он отнял у дракона волшебные камни и создал с помощью них корону для слепого короля, который не видел, что управляет мертвым королевством, но надев ее — прозрел.

— Вся история нас, конечно, не интересует. — остановила его Анья. — Лишь та часть, где король фей Обериль Прекрасный помогал Мив-Шеру перейти сквозь зачарованный лес. В сказке говорится, что тот лес принадлежал самому Оберилю, и что он наложил на него заклятие, которое сбивает с пути всех смертных. В этом то и кроется зерно истины. В эпоху Первых Людей, Обериль Ла-Оэхаль был вторым королем, после Хасиналя, и его преданным вассалом. Но во времена первой братоубийственной войны людей, Сингур Варэм — Войны Слез, когда сыны Хасиналя сражались с детьми Иакира, Обериль отказался выступать со своим войском и губить какие-либо жизни. Когда же до него и его жены — королевы Ильфеймы, дошли известия о смерти Хасиналя, они осознали какое страшное горе совершили, и все их подданные так же скорбели о смерти Короля-Ворона. Тогда Обериль и проклял самого себя, и все свое королевство, вычеркнув его из смертного мира, и из языков и речи, чтобы никто и никогда больше не нашел к ним дорогу, и не говорил о нем, и чтобы сами они жили в вечной тьме и забвении, предаваясь скорби о потере первого короля и отца людей. Поэтому многие еще называют эти земли Лунуиль Малхэкир — Забытое Королевство, и Малхэкир сау синва — Королевство, покрытое вечными слезами. Говорят, именно темными слезами Короля-Ворона, который тот ронял во время сражения с Иакиром, Обериль и укрыл небо от света, потому что были они черны как ночь. Но даже так ему не удалось полностью скрыть свет, потому что, где бы не ступала нога Ильфеймы, его красавицы жены, всюду расступались тени и цвели лунные и солнечные цветы. Тогда, по ее же велению, он превратил Ильфейму в белую птицу, чтобы она не могла больше ступать по земле, а сам лег в хрустальную гробницу и заснул вечным сном.

— Так вот, значит, что стало с людьми? Это была война между Хасиналем и Иакиром? — спросил Феликс. — В Подзвездном Городе мне рассказывали про это, но не уделили достаточно внимания. Еще упоминали какую-то «Хранительницу Древа» Лалафэй.

— Истории о войне всегда грустные, в особенности о проигранной. Не удивительно, что эти поедатели слив и грибов не хотят о ней говорить. — сказала Анья, одарив шалаль насмешливым взглядом.

— Значит, если все это правда, то чего же нам следует опасаться в этом забытом королевстве? — спросил Феликс, решив сконцентрировать внимание на предстоящей цели похода.

— Всего, что прячется в тенях Каирнала, Феликс. — ответил Рольф. — Мне наплевать на детские сказки, я привык верить лишь тому, что нам рассказывали старейшины, и что видят мои глаза. Марбас говорил, что там полно злых тварей, сбивающих путников мороком, и живущих целыми гнездами, как крысы.

— А палец нам как поможет? И откуда вообще он взялся у Гелиоса?

— Полагаю, что сказочный герой Мив-Шер — это никто иной, как сам Гелиос Леонхард. — ответила Анья. — Это, конечно, лишь мои догадки, но уж больно много совпадений в этих историях. А палец, как мне кажется, он достал из могилы самого Обериля, когда попал в Унхэльсин. Пусть Король-Чародей и спит вечным сном, но он все еще жив, и может указать нам правильный путь.

— Он что, будет указывать нам дорогу? — хихикнул Феликс.

— Именно так. — процедила Анья, сжимая острыми зубами трубку. — Ты видно удивлен? — добавила она, когда повернувшись, увидела недоумевающее лицо Феликса. — На твоем пути было уже столько чудес, что какой-то палец не должен тебя так встревожить.

— Только если это не палец сказочного короля фей, который, по вашим не совсем убедительным словам, госпожа Анья, был выкраден из гробницы… Пресвятая Искупительница, самим Гелиосом Леонхардом! И теперь мы должны довериться воле этой, по всем видам, богохульной штуки, ступая по темным землям, в надежде, что нас не заведут в ловушку.

— Как тебе уже сказали, мальчик, старый пес Марбас со своими щенками уже бывал там, и выжал, во многом благодаря этому пальцу. — ответила Анья. — Не стоит уповать на чудеса, но и отказываться от возможностей, которые у нас сейчас есть, тоже не стоит. Нам не пройти через врата Фераса, а другого пути тут нет.

Феликсу пришлось согласиться с ее словами, хотя, будь он один, то попытался бы пересечь этот перевал, а не спускаться неведомо куда, уповая на дьявольские амулеты. Феликс не сомневался, что такая вещь, как этот отрезанный палец, не может быть доброй, и что за ее использование ему придется еще долго просить Господа о прощении, когда наступит его час.

Путь до нужного места у них занял четыре дня. За это время они видели несколько патрулей ашурийцев, и один очень странный патруль зоарийцев. Необычным в нем было то, что все воины и лошади были укрыты одной большой тяжелой тканью, похожей на черную занавеску. Она спадала до самой земли, но при этом можно было увидеть четкие очертания лошадей и людей, больше походивших на приклонивших спины под тяжким бременем посланцев смерти, восставших из могил, которые держали в руках коптящие воздух факелы. К счастью, им удалось избежать встречи с этими угрюмыми патрулями, и вскоре они добрались до входа в Каирнал.

С первого взгляда это была ничем не примечательная тропа, уходившая в чащу леса, рядом с которой отправленные на разведку наемники уже успели разбить лагерь. Но чем дольше Феликс вглядывался в этот проход, тем сильнее понимал, что не хочет вступать по этой темной, занесенной опавшими листьями дороге. Толстые стволы деревьев росли слишком уж симметрично, образую кронами природную арку. И хоть их было довольно много, но все равно недостаточно, чтобы навести тот непроглядный мрак, который царил между их узловатыми стволами, словно кто-то натянул там толстую черную ткань, которая не пропускает свет.