— Действительно, забавная сказочка, и иллюстрации… вы говорите, к каждой фразе?

— Это для диафильма, там под картинкой можно поместить текста всего одну-две строчки. Ну три максимум, просто маленьким детям будет уже читать такое трудно. Потом мы, наверное, это и в виде книжки издадим, но диафильмы просто делать быстрее.

— Понятно… я думаю, что в воскресенье я вам такие картинки нарисую. То есть за два воскресенья. А как насчет…

— Оплата как автору книги, с надбавками как иллюстратору и редактору. Мало не будет.

— Спасибо, конечно, но я не о том. Я насчет размера диафильма. Мультфильмы мы все же в кадрах считаем, но один наш кадр — это до сотни кинокадров…

— Поняла. Диафильм должен содержать, не считая служебных, от тридцати до шестидесяти кадров, я думаю, что оптимальным размером будет от сорока до пятидесяти. Вы уж извините…

— Да ничего, ничего!

— Вы уж извините, но я считаю исключительно размеры в метрах и оцениваю эти размеры исходя из размера тракта гидропечатной машины. Но на самом деле вы можете на мои слова внимания не обращать: пленка сейчас стоит такие копейки, что даже пара десятков пустых кадров на ленту при печати цену не задерет, а пленка к тому же легко перерабатывается… на такую же пленку, например. Так что и меньше не особо страшно, и больше: нужно будет, то разделим один фильм на два. Главное, что диафильмы увидят не десятки тысяч детей, а миллионы — и на в том числе и ваших диафильмах будет воспитываться подрастающее поколение советских людей. Правильно воспитываться. Но я бы хотела, чтобы вы все иллюстрации сделали как можно быстрее. Не через два воскресенья, а через два дня.

— Но у меня все же есть работа, которую необходимо выполнить. Да и дирекция меня не поймет, если я в рабочее время…

— Поймет. Очень даже поймет, а потом прибежит, будет вас благодарить и в ножки кланяться. Потому что вы этой работой построите для студии новое здание, оборудованное по последнему слову техники. А заодно — и жилье для всех работников студии.

— Госкино внезапно разбогатело и не знает, куда деньги потратить?

— Вообще-то в Госкино я для души работаю, еще книжки пишу…

— А, так это вы написали «Неизвестный с хвостом»? Видел, очень неплохая книжка получилась, из нее можно прекрасный мультфильм сделать.

— Нельзя.

— Почему?

— Не хочу. А не хочу потому, что в книжке много именно авторского текста, и без потерь ряда смыслов ее на экран перенести не выйдет. Впрочем, это неважно, я и книжки для развлечения пишу. Для развлечения детей — а так я первый заместитель Председателя НТК. И, кстати, новое здание для «Союзмультфильма» НТК уже строит, рядом с новеньким зданием «Диафильма». Но если «Диафильм» выпустит ваши сказки и заработает на этом кучу денег, то было бы преступлением не потратить их с пользой для советской детворы.

— Шутите?

— Нет. Я вообще шутить не люблю. Потому что я химик и занимаюсь разработкой всякого взрывающегося, а со взрывчаткой шутить ну никак нельзя. А с кино я связана лишь тем, что пленку придумала лавсановую, красители для гидропечати, еще всякие химические мелочи… кстати, насчет текущей работы: идемте-ка к вашему директору, обсудим, какие из фильмов, которые сейчас в работе, нужно переснять.

— Зачем переснять?

— Я думаю, что мультфильмы для детей нужно снимать в цвете. А значит, так оно и есть на самом деле. И если ваш текущий фильм снят не более чем на десять процентов, то имеет смысл то, что уже сделано, переснять в цвете. Это, конечно, еще обсудить все же стоит — но раз мы для взрослых цветные фильмы снимаем, то уж детей обделять…

Вечером у кабинете Сталина состоялось очередное совещание:

— По уточненным данным японцы смогли перебросить еще порядка ста двадцати — ста пятидесяти тысяч солдат в Корею… — начал докладывать Климент Ефремович.

— И как вы это уточнили?

— От пленных японских офицеров. Японцы утром ударили всеми силами… очень большими силами по направлению от западного берега озера Хасан на Уссурийск с прицелом на Владивосток и попытались с восточного берега форсировать Танбогатый в направлении на Лесозаводск. Последнее успехом не увенчалось, было взято много пленных — в том числе и офицеров…

— А на Уссурийскрм направлении…

— Захватили полосу местами до трех километров, японцы уже остановлены. С Маньчжурского фронта туда были направлены самолеты, до четырехсот «СБ», истребители… в основном все же И-16, но только их чуть меньше тысячи… отобьемся, и даже можем в наступление перейти.

— Ну что, Лаврентий Павлович, — с легкой улыбкой, обстоятельствам как-то не соответствующей, поинтересовался Сталин, — дальше идем по третьей программе?

— А я что? — так же не к месту улыбнулся Берия, — японцы сами напросились. У нас все готово…

А когда совещание закончилось, Иосиф Виссарионович, наклонившись к уху Лаврентия Павловича, спросил:

— А у тебя есть хоть какие-то идеи, откуда Старуха про товарища Кима знает?

— Я как-нибудь у нее постараюсь этот вопрос уточнить… потом… при случае. Если, конечно, случай подвернется…

Уже давно Сталин и Берия решили «просто не задавать Старухе лишних вопросов», но на следующее утро Лаврентий Павлович все же не сдержался. И тут же «до глубины души осознал и раскаялся», сообразив (после Вериного ответа) что вопрос был изначально глупым:

— Ну я же сводки НТК и в декрете читала, а этот товарищ… В прошлом году он с отрядом в семьсот человек провел рейд из Маньчжурии в Корею, разгромил японский гарнизон, город полностью захватил. Маленький город, но это неважно, а важно то, что он все эти семьсот человек потом из города вывел. Всех вывел, а это значит, что он очень хорошо все спланировал и план свой реализовал полностью, как и задумывалось. То есть у человека есть талант к руководству — это раз, а два — он полностью доверяет товарищу Сталину. Не Советскому Союзу в целом — но вы и сами знаете, сколько у нас бездарностей или просто мерзавцев, а именно товарищу Сталину. То есть от него каких-то подлянок нам ожидать не приходится, а раз мы сами Кореей управлять не сможем, то уж лучше эту работу поручить тому, кому мы можем полностью доверять. Вдобавок он и корейцев на борьбу с японцами поднимать умеет, а нам по этому пункту любая помощь будет на руку.

— А откуда ты взяла, что он товарищу Сталину доверяет?

— Не может дерево доброе приносить плоды худые, ни дерево худое приносить плоды добрые… Итак по плодам их узнаете их. Плоды я заметила и сочла их именно добрыми. Это, конечно, мое личное мнение…

— А значит, единственно верное, слышал уже. Значит, считаешь, то товарищ Ким…

— Считаю. Но должна предупредить: тут все как-то слишком быстро раскручивается, мне кажется, что это не к добру. В Маньчжурии с японцами и БТшки справятся прекрасно, так что тащите-ка «Терминаторы» сюда.

— Сюда — это куда?

— Поближе к Москве. И, что важнее, поближе к Ленинграду…

В отличие от Маньчжурии в Корее японцы решили уже воевать всерьез, ведь они уже объявили, что Корея — исконно японская территория, неотъемлемая часть Японской империи. И что корейцы — это тоже японцы, правда, пока лишь второго сорта. И даже начали мобилизацию корейцев в свою армию, однако быстро это дело прекратили. Сразу после того прекратили, как «корейский» полк просто вырезал всех японских офицеров и целиком перешел на сторону товарища Кима…

А чуть погодя в армию товарища Кима с освобожденных территорий стали записываться вообще почти все корейцы, включая женщин: видимо, успели они хлебнуть полной ложкой от своих первосортных «соплеменников» и страстно возжелали их за все отблагодарить. Настолько возжелали, что даже в Москве товарищ Ворошилов удивлялся, почему японцы в плен не сдаются. А на Корейском фронте простые советские бойцы такими вопросами не задавались, они просто передавали всех захваченных пленных составленным из корейских стариков и женщин «вспомогательным частям» и дальше их судьбы японцев вообще не беспокоили.