— А зря. Ты там проследи, пусть ее срочно и в других типографиях напечатают. Тиражом, думаю, в полмиллиона… для начала. И проследи, чтобы ее с гонораром не обидели!

— Она откажется от гонорара.

— Сам знаю, но все равно проследи: она деньги эти тоже на что-то очень нужное народу потратит. Мы не знаем на что, а она уже знает — так что лишняя копейка у нее никому лишней не покажется. И последний вопрос: когда она к работе-то вернется? Официальный отпуск у нее на днях уже заканчивается…

— Вот не завидую я её Виктору: вроде жена и дома сидит, а уже с полгода работает по двенадцать часов в сутки. Насколько я знаю, в университет она уже осенью вернется, а сейчас… На второе мая она уже заказала самолет в Тугнуйск, там производство новых авиационных бомб налаживается. А куда она потом направиться решит — один бог знает…

В Тугнуйск Вера полетела, но очень не сразу, а сначала посетила Верхнеудинск. И посетила она его, отправившись туда на новейшем самолете МП-6: это четырехмоторное творение конструкторов Мясищева и Петлякова, рассчитанное на шестьдесят четыре пассажира, как раз проходило финальный цикл испытаний перед тем, как утвердить машину в качестве дальнего пассажирского самолета «Аэрофлота». Поэтому и народ в самолете был мало похож на обычный авиапассажиров: четыре новых экипажа отправились на переобучение в Верхнеудинскую школу гражданских летчиков. Шестнадцать опытнейших специалистов, правда, за штурвалы этого «летающего монстра» предстояло сесть лишь двум экипажам, а еще два летели осваивать совершенно не гражданскую версию самолета.

Сидя в уютном салоне самолета Вера подумала, что вероятно впервые в советском авиастроении из сугубо гражданской машины было решено сделать военную, ведь обычно было наоборот. То есть насколько Вере Андреевне это было известно — но она-то специалистом по самолетам никогда и не была. А вот специалистом по тому, что в этих (причем именно не гражданских) самолетах возили, она была специалистом превосходным — и именно она предложила товарищам Мясищеву и Петлякову «превратить» пассажирский лайнер в бомбардировщик.

Уникальный бомбардировщик: четыре мотора мощностью по три тысячи сил позволяли перевезти на нем семь с половиной тонн «полезного груза» на пару тысяч километров со скоростью чуть меньше пятисот километров в час. «Пассажирский вариант» вообще-то летал на четыре с половиной тысячи, но бомбардировщику требовалось еще и домой вернуться… А то, что самолет мог подниматься с таким грузом на двенадцать с половиной километров, делало его неуязвимым: в мире пока вообще не было истребителей, способных подняться на такую высоту. Кроме, разве что, И-14 Тип 7, но ведь свои не будут сбивать своих же?

В Верхнеудинск Вера заехала, чтобы еще раз внимательно посмотреть на уже построенный там МП-8, ведь именно под этот самолет ребята в Тугнайске делали новенькие бомбы, и Вере хотелось лично убедиться, что «все сделано правильно». Лично — потому что этот самолет должен был доставить в нужное место «самую дорогую бомбу в истории человечества». Хотя когда Валентин Ильич так ее обозвал, Вера лишь усмехнулась: все же Председатель НТК пока не представлял, сколько могут стоить мощные бомбы…

Самолет Вере понравился. Вообще-то это был уже не первый плод «творческой дружбы» двух Владимиров Михайловичей: вторым совместным творением конструкторов был МП-4, создаваемый на основе ВМ-36 морской ракетоносец, но пока еще первый опытный экземпляр машины находился в сборочном цеху завода: испытания показали необходимость в переделке некоторых систем самолета. А первым удачным примером их совместной работы был созданный на базе М-12 высотный разведчик, для которого Петляков тоже спроектировал новое крыло. И этот разведчик, получивший индекс МП-2, мог совершенно спокойно летать на высоте до четырнадцати километров. Мог — и летал, вот уже три месяца привозя прекрасные фотографии с просторов Манчжурии. А когда на одной из таких фотографий обнаружился военный лагерь Квантунской армии, в котором — даже по самым предварительным прикидкам — располагалось свыше десяти тысяч солдат императорской армии, Вера и предложила этот лагерь уничтожить одной-единственной бомбой. Предложила — и десятки самых разных специалистов приступили к работе — просто потому, что ни у кого сомнений в том, что такая бомба сможет осуществить задуманное, ни у кого не возникло. Просто потому, что все в НТК уже знали: по части всего взрывающегося Старуха не ошибается.

Собственно бомбу испытали дважды, оба раза успешно. Отдельно испытали (уже наверное, десятки раз) систему ее наведения. А теперь в Тугнайске изготовили эту бомбу уже «целиком». То есть бомб там наделали много, но в основном это были «обычные» железяки весом в полтонны и тонну, которые тоже могли много чего наделать, а вот семитонную «сверхбомбу» делали всего лишь одну. По двум причинам, и вторая заключалась в том, что бомба ценой под двести тысяч рублей все же даже специалистами НТК признавалась «излишне дорогой». А первой причиной было то, что Иосиф Виссарионович, изучив Верино предложение, сказал, что «для такой бомбы существует пока единственная цель, а применять ее там, где вокруг есть мирное население, мы не станем».

А эта «единственная» — как раз японский военный лагерь — располагался очень удачно. Примерно в десяти километрах от центра Харбина (и более чем в пяти от его окраин), он лежал довольно далеко от любых поселений тех же мирных китайцев, так как японцы просто всех крестьян из окрестностей лагеря выселили. Ну, подумала Вера, сами себе злобные буратины…

Пятнадцатого мая (то есть еще четырнадцатого, без пяти минут полночь) новенький самолет с новенькой бомбой взлетел с аэродрома Тугнайска (для чего взлетную полосу пришлось на полкилометра удлинить). И не спеша направился в сторону Харбина. Очень не спеша, потому что «нужно было бензин экономить». А спустя час поднялся с аэродрома в Борзе МП-6, на котором теперь была установлена вся «система наведения». МП-2 вылетел вообще в начале пятого, но так как он стартовал с аэродрома Известковой, ему лететь было недалеко…

Без нескольких минут шесть два огромных самолета прилетели куда хотели (и куда их привел «малютка» МП-2) и на МП-8 открылись створки бомболюка.

— Контакт с изделием установлен, — раздался в наушниках летчика бомбардировщика голос наводчика, сидящего в соседнем самолете. — Приготовиться к сбросу, отсчет: десять, девять, восемь…

Огромная бомба вывалилась из люка носителя, расправила крылышки (ведь до цели ей предстояло пролететь почти двадцать километров), на самолете-наводчике два оператора припали к небольшим телеэкранам, на которые бомба отправляла картинку со встроенной телекамеры… В Тугнуйске народ тоже нервно поглядывал на часы, и переживания тех, кто сделал эту бомбу, были понятны: самолет с ней вернуться просто не мог, а кидать ее в тайгу в случае неудачи было невероятно жалко — но все пошло по плану. И в шесть часов на высоте около семидесяти метров над японским военным лагерем рванула бомба объемного взрыва мощностью почти в двадцать пять тонн тротила…

А спустя пару минут армия генерала Конева перешла монгольскую границу и приступила к освобождению Маньчжурии от японских захватчиков. А в воздух поднялись еще сотни советских самолетов — и одних только «СБ» на огромном фронте было под тысячу, причем каждый самолет нес по три полутонных бомбы. Через час с небольшим у японцев в Маньчжурии не осталось ни одного аэродрома, к вечеру были разбиты почти все мосты, в Порт-Артуре ни одного корабля или судна на плаву не осталось. Сразу два «СБ» уронили свой исключительно полезный груз на здание штаба Квантунской армии в Харбине, и у японцев отправился в гости к Аматэрасу не только генерал Хидэки, но и весь его штаб. А пехота японская… когда на нее в атаку пошли новенькие «легкие танки», которым Вера почему-то дала название «Терминатор», эта пехота в ужасе бросала оружие и даже не разбегалась, а просто валялась на земле, уткнувшись мордами в грязь, в ожидании того, что красноармейцы до них дойдут и быстренько пристрелят…