— А зачем надувные-то?
— Вера сказала, и в общем-то правильно сказала, что литые — они только в городе сойдут, причем даже не в каждом, а в деревне или городке небольшом эти колеса просто в грязи утонут. А формы для таких широких колес… они уже в производстве. Так что со следующего года заводик выйдет на двадцать тысяч колясок в год.
— На весь Союз двадцать тысяч? Столько даже на Москву одну не хватит!
— Раньше-то вообще без них как-то обходились… но сам понимаю, что не хватит. Но пока заводу просто электричества не хватает, и с водой проблемы. Поэтому в Воронеже на авиазаводе тоже производство в этом году запустим. Немного другие коляски будут, с алюминиевой рамой и ценой под две сотни, но уже сотню тысяч в год завод давать будет. Еще готовится проект в Верхнеудинске, в Благовещенске тоже, думаю, в следующем году заводик запустим. Работаем, как можем работаем — это только у Старухи все быстро получалось.
— Тогда почему у нас не получается так же быстро, как у неё? Что, ушла она в декрет — и развитие промышленности у нас встало?
— Ничего не встало, — примиряющее высказался Лаврентий Павлович, — у нас тоже получается так же быстро. Просто она, когда у нас вообще ничего, можно сказать, не было, запускала производства маленькие — и по сравнению с ничем казалось, что она просто чудеса творит. А тут за два месяца, меньше даже, на ровном месте запустил Валентин завод на двадцать тысяч колясок — и тебе кажется, что этого мало. Ну да, мало — зато через год станет много. Ты сравни хотя бы Лесогорский завод: выстроен он был за полгода, а на нынешнюю мощность сколько лет выходил? И нужно еще учитывать, что сейчас для новых заводов рабочих приходится буквально со школы готовить, поскольку прежние заводы уже всех, кто хоть молотком по пальцам себе не бить способен гвоздь заколачивая, выгребли. А рабочего даже из школьника с семилеткой, как ни крути, а быстрее, чем за год, не подготовишь. Так что тут не повода переживать.
— Да я не переживаю, просто… сколько всего у нас в стране не хватает. Как об этом подумаешь — так волосы дыбом, а Старуха своими придумками так и норовит об этом напомнить!
— И в результате у нас жизнь становится с каждым днем лучше. Не с каждой минутой, но ведь с каждым днем!
— Ладно, отвлеклись, поболтали, теперь к делу. Так что там у нас в Испании происходит?
Разговор на совещании на коляски свернул как раз когда во время обсуждения текущей ситуации Лаврентий Павлович попенял Валентину Ильичу на нехватку простенькой амуниции, именуемой словом «разгрузка». То есть такую фабрики НТК шили в достатке, но исключительно для войск КГБ, а вот направленные в Испанию «добровольцы» обходились без них. По простой причине обходились: КГБшная разгрузка вообще-то шилась из пуленепробиваемой арамидной ткани, да еще во внутренние ее карманы вставлялись пластины из броневой стали — а такую амуницию руководство страны демонстрировать врагам не желало. Поэтому для простых красноармейцев был сделан заказ на разгрузки, сшитые из обычного брезента (не совсем все же обычного, а лавсанового), но как раз в НТК швейных мощностей для исполнения заказа не хватало. Но передавать заказ на «гражданские» швейные фабрики уже не хотел сам Лаврентий Павлович — и в этом плане картина выглядела абсолютно тупиковой. В принципе тупиковой, ведь и лавсановой ткани тоже избытка не наблюдалось, а сшитая из брезента разгрузка при намокании становилась чуть ли не тяжелее, чем помещаемый в нее груз…
С разгрузками вопрос решился быстро: товарищ Сталин порекомендовал остальным двум товарищам «секретностью» не заморачиваться, поскольку уже имели место случаи попадания этих элементов обмундирования врагам, а с тканью вопрос решить путем временного сокращения производства тканей гражданского назначения. Временного, так как осенью ожидался пуск еще нескольких ткацких фабрик. А вот другие вопросы решались с большим трудом:
— Я вообще не вижу смысла налаживать производство новых авиамоторов на существующих заводах, — поделился мнением, выработанным специалистами НТК Валентин Ильич. — В любом случае все техпроцессы будут абсолютно новыми, оборудование и весь станочный парк просто менять придется — а поставить новое на площадках, специально под него не подготовленных, будет сложнее, чем на новом заводе, под это оборудование и спроектированном. И вопрос, с моей точки зрения, заключается лишь в том, будем ли мы строить один завод в Омске или сразу два.
— А в расходах какая разница?
— Тут тоже есть разные варианты. Если производство горячих лопаток выделить в отдельный завод, который предлагается выстроить в Семипалатинске, то моторные заводы в Омске и Усть-Каменогорске обойдутся на каждый на треть дешевле, чем оба с полным циклом производства. Но это без учета затрат на Семипалатинский завод, а с их учетом… все равно дешевле, чем две стоимости одного такого завода, хотя и ненамного. Но тут появляется одно преимущество, пока что потенциальное, однако ощутимое уже года через два: если… когда товарищ Петров доведет до авиационного состояния свой мотор на четыре тысячи триста сил, то заводы просто будут выпускать каждый свой двигатель.
— И что тебя так смущает? Цена?
— Честно говоря, полмиллиарда дополнительных затрат кого угодно смутят, но тут вопрос гораздо сложнее. Мы и один завод в течение года-двух с огромным трудом рабочими укомплектуем, а два сразу… ни малейшей уверенности в этом я не испытываю. Там же к станку ФЗУшника не поставишь, тут требования по квалификации очень высокие нужны будут.
— А один завод как рабочими обеспечивать собираешься?
— Турбинщики у нас в Калуге готовятся, в Ленинграде немножко и еще в Харькове. Но в основном все же в Калуге: там не училище все же, а техникум, три года обучения или, по некоторым специальностям, вообще четыре.
— А расширить техникум, новые открыть?
— Делаем. В Калуге уже новый корпус учебный выстроили, два корпуса общежитий — но ведь все равно первые дополнительные выпускники только через три года появятся. А практика показывает, что даже выпускник техникума требуемую квалификацию получает лишь после еще трех лет работы на производстве…
— А если набирать выпускников десятилеток?
— У этих, конечно, знаний побольше, но все равно максимум, так это на полгода срок обучения сократить можно. То есть это в среднем, если дети особенно старательные попадутся, то и за два года из них терпимых специалистов сделать можно.
— Поговори со Старухой насчет того, как старательность у детишек пробудить. Уж если она сама расстаралась так, что в двенадцать в университет поступила, да так, что ее лично Зелинский к себе на курс зачислил, то в старании она точно разбирается.
— Она просто гений, а вот другие…
— На ее потоке университет каждый второй с красным дипломом закончил. Ни до, ни после нее такого не было. Если не считать выпускников ее кафедры: там вообще обычный диплом, без отличия, получить чуть ли не позором считается. К тому же заводы строиться будут не особо быстро, года два минимум уйдет — а кому времени хоть сколько-то специалистов, да подготовим. Уж лучше пусть у нас два завода вполсилы работать будут, чем один на полную мощность и с перегрузкой.
— А деньги…
— Средства изыщем… так Старуха любит говорить? Она еще чего-нибудь полезного и недорогого для народа придумает, мы продадим — и деньгами разживемся, — рассмеялся Сталин.
— Она книжки для детей пишет, — уточнил текущее положение дел Лаврентий Павлович. — И Сергею их читает… дает почитать, чтобы, как говорит, понять, нравится ли это нынешней молодежи.
— Ну да, откуда Старухе-то знать, что молодежи нравится. А что пишет? Или это только сыну твоему известно?
— Да фантастику какую-то, про полеты в космос, про будущее… про счастливое будущее, я бы хотел до такого дожить.
— Как Уэллс что ли? Или как Жюль Верн?
— Британца она таким словом обзывает, что уж лучше бы просто матом. Она говорит что он… нет, не помню, там что-то из латыни… А Жюль Верн — ну, немножко похоже. Тоже много такого, что детишкам науку понять помогает, и приключения… интересные приключения. Да, она сказала, что еще Конан Дойль похожие книжки писал.
