— Хватает, да не хватает. Ее там, за Уралом, хватает, а сюда возить — так то дорога перегружена, то еще что.
Вера Андреевна помнила, что существует относительно неподалеку удоканское месторождение, которое вообще-то одно из крупнейших в мире — но так же помнила, что без БАМа до него не добраться. БАМ, конечно, строить уже начали — но очень постепенно, и до Удокана дорога пока даже проектироваться не начала… Но были и другие варианты нетаскания меди вокруг Байкала. Причем варианты настолько интересные, что Вера села в самолет и полетела к товарищу Чойбалсану.
Импровизированное совещание в Кремле состоялось сразу после того, как товарищ Чойбалсан позвонил по линии ВЧ товарищу Сталину и задал один вопрос. Товарищ Сталин ответил «да» — но у него самого появилось много вопросов, ответы на которые он очень захотел услышать. Поэтому на ночь глядя в его кабинет вошли Лаврентий Павлович и Валентин Ильич:
— Мне тут позвонил наш монгольский товарищ и попросил подтвердить полномочия нашей Старухи. Я подтвердил, но у меня возникли вопросы. Насколько я понял, она предложила Чойбалсану выстроить в Монголии горно-обогатительный комбинат…
— У Горы сокровищ который? — уточнил товарищ Тихонов. — Если хотя бы на четверть то, что она мне тут понаписала, — он положил на стол толстую папку, — является правдой, то я бы сказал, что ее запросы еще и очень скромные.
— А я вот и хочу узнать, что она… понаписала. Когда понаписала-то? Она же туда всего пару недель как уехала.
— Мне вчера в обед ее писульки прислали, авиапочтой Комитета. В тех краях, по ее информации, должно быть большое месторождение меди и молибдена, а чтобы до него добраться, всего-то и нужно двадцать километров железки прокинуть от дороги на Улан-Батор. В принципе, это даже до осени сделать можно: рельсы Петровский завод наделает, как и все прочее, для прокладки дороги нужное, а из прочего… Она просит для начала поставить три «сельских» электростанции с угольными котлами, десяток экскаваторов и сотню самосвалов карьерных…
— Но ведь в тех краях, насколько мне известно, геологических изысканий не проводилось. Почему она решила, что там это месторождение вообще имеется?
— Тут написано. Она по просьбе какого-то монгола, геолога любителя вроде, провела анализ образцов тамошних минералов. А про минералы… она же у Мирчинка училась, и про самые важные она все знает. Лично у меня сомнений в том, что руда там есть, не имеется — а вот сколько ее там… но она пишет, что камни с таким содержанием полезных металлов на бедных месторождениях нигде не обнаруживались. И опять же: если все подсчитать, что она для этого рудника запрашивает, то мы явно не в убыток себе ей это выделим. А насчет самого строительства, так сейчас в Тугнуйске высвобождается целиком второе Забайкальское стройуправление, его задейстовать в постройке города — вообще не проблема. А вот то, что мы в Монголии города строим, даст, мне кажется, огромный политический эффект.
— Среди семисот тысяч монголов, или даже пятисот, если монахов не считать…
— И среди монахов тоже даст, — тихо заметил Лаврентий Павлович. — Те, которые еще из монашества не вышли, увидят, как хорошо могут жить миряне. И с этим, как его, Гэндэном, у нас появится серьезный довод иначе говорить…
— Это у товарища Чойбалсана появится довод с ним иначе говорить. И, как я понимаю, он и сам это сообразил. А вот сотню карьерных самосвалов… не снимать же их с тугнуйского карьера?
— Сейчас мы делаем таких самосвалов по пятнадцать штук в сутки. То есть в рабочие сутки, а если объявить на заводе специальные коммунистические воскресники в помощь братскому монгольскому народу… с оплатой рабочего времени, конечно, то месяца за два мы такую потерю компенсируем.
— С оплатой за счет Старухи, надеюсь? — усмехнулся Сталин.
— Нет, если пользоваться её счетом, то дороговато нам оно обойдется. У нее же вся эта оплата не деньгами идет, а квартирами, библиотеками, дворцами культуры, прочим всем таким. Деньгами все же дешевле выйдет, раз в десять дешевле.
— Ну, тебе виднее. Когда ей всё это нужно?
— Она тут написала, что хорошо бы в августе уже по крайней мере фундаменты в городе новом все заложить: зима-то там прохладненькая, почти как на Северном полюсе…
— Валентин, ты тогда там по своим каналам нужные распоряжения отдай… если там на самом деле такое месторождение, то лучше, чтобы об этом пока никто не узнал. Японские империалисты с каждым днем все наглее становятся, и подсовывать им новые соблазны, я думаю, рановато.
После визита в Улан-Батор, который занял почти полную неделю, Вера вернулась на химкомбинат. У нее действительно появилось несколько «передовых идей», которые, по ее мнению, было бы неплохо «воплотить», и воплощать она их начала на снарядном заводике. Ничего принципиально нового она даже придумывать не стала, а просто с тремя инженерами с этого завода занялась производством обыкновенных минометных мин. Миномет для проведения испытаний был на том же заводе сделан, причем вообще за один день — благо, с нужным металлом все было просто. А вот с минами было немного посложнее.
Обычная-то минометная мина что из себя представляет? Чугунная чушка с взрывчаткой внутри, сзади в нее воткнута гильза бумажная от охотничьего ружья, которая эту мину выталкивает наружу. Но выталкивает недалеко — а если ее нужно толкнуть подальше, то вокруг хвостовика мины бойцы руками привязывают мешочки шелковые с дополнительным порохом. Однако у мешочков есть один недостаток: они тряпочные, влагу пропускают — и в зависимости от того, как долго и при каких условиях они хранились, порох в них взрывается по-разному и мина летит тоже… примерно куда намечалось. Очень примерно — а хотелось бы точно. Вот Вера и придумала, что порох можно не в шелковые мешочки распихивать, которые еще потом долго ручками к мине привязывать требуется, а в гибкие пластиковые трубочки, которые легко и быстро надеваются на хвостовик мины. И которые влагу не пропускают — зато при выстреле мгновенно сгорают, не мешая заключенному в них пороху правильно (и предсказуемо) взрываться.
Насчет пластика — еще Вера Андреевна знала, какой для подобной цели подходит, а вот какой именно порох в пластиковые спиральки сыпать — это нуждалось в экспериментальном изучении. Порохов-то много разных, и горят они по-разному в зависимости и от состава, и от того, в каком виде он изготовлен: в пластинках, в гранулах или вообще в жгутах…
Пока Вера экспериментировала с порохами, инженеры придумывали оборудование, на которых такие дополнительные заряды можно было делать быстро и качественно. И даже что-то придумали — но вот сами, на своем заводе, такого сделать они не могли. Все же снарядный завод ни с какой стороны на станкостроительный не похож.
— Старуха, у нас есть два варианта действий, — сообщил ей Слава Бачурин после того, как команда принесла ему (как директору всего комбината) свои разработки. — Первый вариант — это отправить всё это в «Химавтоматику» и полгода ждать, полка они что-то для нас сделают. Или не сделают, хотя ты в состоянии их все же допинать — но при этом ты там должна будешь сидеть и следить, чтобы твоя нога постоянно находилась в движении.
— Мне что-то не очень это нравится.
— Но есть и второй вариант, при котором тебе все же пинаться не потребуется. В Комсомольске при авиазаводе очень неплохое станкоремонтное производство имеется, а на нем — небольшое такое комсомольское КБ по станкам. Они там много чего для авиазавода наделали, но если мы — от лица нашей комсомольской организации их попросим о помощи, то они и нам оборудование изготовят. Я точно это знаю, в том КБ двоюродный братец Светки моей трудится. Им главное, чтобы затраты на материалы мы им оплатили, а остальное…
— И остальное оплатим.
— Все же ты совершенно неправильно рассуждаешь. Бюро — комсомольское, там ребята из интереса что-то делают, не за зарплату. То есть если они что-то полезное для завода делают, им, бывает, и премию дают — но чаще или грамоты, или к медалям представляют. Витька уже две медали таким образом заработал! Так что если мы им потом тоже медали организуем…
