Я с благоговением смотрю на мое золотое, расшитое бисером платье от Versace. Я потратила два часа, обшаривая каждый уголок Интернета в поисках идеального платья, когда наконец наткнулась на платье Кейт Хадсон от Versace для красной ковровой дорожки 2003 года, и мне просто необходимо было заполучить его… или, по крайней мере, что-то похожее. Оно такое простое и элегантное, идеально для сегодняшнего вечера. Когда я впервые начала присматриваться к платьям, мне хотелось чего-то темного и экстравагантного, чего-то, что могло бы привлечь внимание к темной, испорченной части моей души, но это платье в конечном итоге победило. В ту же секунду, как я взглянула на него, я поняла, что это правильно решение.

Естественно, кроме как сообщать номер кредитной карты, я понятия не имела, как дергать за ниточки, чтобы получить желаемое платье, но Леви вмешался и доказал, что он гораздо больше, чем просто дьявол в постели, и три часа спустя оно было здесь.

Платье ниспадает небольшим шлейфом, и я с удивлением замечаю, насколько оно тяжелое. Не могу сказать, что я когда-либо раньше носила настоящее платье. У меня было то шелковое платье, которое мальчики дали мне, когда я приехала, и еще одно платье, которое я надела сюда на деловую встречу. Это были великолепные платья, но это платье совсем не похоже на те. Это дерьмо — превосходящее.

Мои волосы собраны сзади в великолепные локоны, уложенные в самую сногсшибательную прическу, которая повергла меня в слезы. Мой макияж был доведен до совершенства: дымчатые глаза с легким оттенком золота и, Боже, ресницы. Я никогда не носила накладные ресницы, но теперь они стали моей навязчивой идеей.

Я накрасила губы естественным блеском, не желая переборщить с макияжем, чтобы привлечь внимание к платью, и, черт возьми, это именно то, на что я надеюсь.

Нервы сводит меня с ума. Я ничего не ела с тех пор, как мой бургер шлепнулся на мраморный пол, но теперь я думаю, что мне следовало найти время поесть… или, может быть, мне просто нужно выпить. Сегодня вечером здесь будет много людей, вся большая семья парней, все на кого мне наплевать, живы они или мертвы, но я все равно хочу произвести хорошее впечатление. Парни в самом разгаре того, чтобы объявить Мафиозную семью ДеАнджелис своей, и им нужно, чтобы сегодняшний вечер имел значение. Малейший намек на слабость — и на них набросятся массы с вилами и кострами.

Раздается легкий стук в дверь, прежде чем Маркус входит в мою комнату.

— Детка, ты готова? — спрашивает он, поднимая голову и останавливаясь как вкопанный, когда его темный пристальный взгляд скользит по мне. — Ни хуя себе, — выдыхает он, когда мой взгляд останавливается на его костюме, выглядящем так, будто он только что сошел с обложки журнала Serial Killers United. Он во всем черном, но я не ожидала ничего другого, и, несмотря на то, что я точно знала, что он собирается надеть, у меня все равно захватывает дух. Он абсолютно совершенен.

Легкий румянец заливает мои щеки, когда я смотрю на него из-под длинных густых ресниц.

— Тебе нравится? — Нервно спрашиваю я, лунный свет, льющийся в окно, делает этот момент еще более волшебным.

— Нравится ли мне? — усмехается он, оскорбленный вопросом. Он медленно идет через мою комнату, каждый шаг заставляет мое сердце биться чуть быстрее, пока он не встает прямо передо мной и не проводит тыльной стороной костяшек пальцев по всей длине моей руки, его тон понижается до легкого шепота. — Ты выглядишь как гребаный ангел, который крадет сердца у каждого мужчины, с которым сталкивается. Ты гребаная богиня.

Я подхожу к нему, кладу руку ему на грудь, и момент окутывает меня. Мгновенно теряясь в его темных глазах, я касаюсь своими блестящими губами его губ.

— Я люблю тебя, Маркус ДеАнджелис.

Его рука опускается на мою талию, прижимая меня крепче.

— Чертовски верно, любишь, — шепчет он мне в губы. — А теперь позволь мне показать тебя всему гребаному миру, пока я не передумал и не запер тебя здесь для себя.

— Ну что ж, — бормочу я, улыбка появляется на моих губах, когда моя рука ложится в его. — Кто я такая, чтобы лишать массы своей красоты? Пошли.

22

Мои шестидюймовые каблуки-шпильки стучат по дорогому мраморному полу, когда Маркус выводит меня из комнаты и ведет по особняку, достойному королевы. Тихая музыка наполняет дом, а с нижнего этажа доносится волна приглушенной болтовни.

Люди начали появляться полчаса назад, и хотя хорошая хозяйка была бы готова встретить гостей у дверей, я не могла заставить себя прийти первой на вечеринку. Кроме того, если я намереваюсь все сделать правильно, то мне нужно ознаменовать свое торжественное появление, а что может быть лучше для этого, чем войти под руку с Маркусом ДеАнджелисом.

Пока мы идем к массивной лестнице, стоит прекрасная ночь. Я смотрю через окна на фасад дома. Он освещен, как чертова рождественская елка, и у меня в животе зарождаются бабочки. Машины загромождают территорию, выстраиваясь в длинные очереди и подъезжая к круговой дорожке. Гости выходят на улицу в ослепительных костюмах и платьях, от которых у меня перехватывает дыхание. Они поднимаются по парадной лестнице, а их машины отгоняют парковщики, за которых, я уверена, Джованни хорошо заплатил.

Маркус ведет меня к верхней ступеньке, и когда мои каблуки касаются ее, я оглядываю задерживающихся гостей, проходящих через фойе, уже с фужерами шампанского в руках, мои брови начинают хмуриться.

— Я думала, это ежегодный Семейный бал ДеАнджелисов, — бормочу я, держась за сильную руку Маркуса, чтобы не упасть с лестницы. — Кто все эти люди?

— Ты бы поверила, если бы я сказал тебе, что все они здесь, потому что в их жилах течет кровь ДеАнджелисов? — спрашивает он, его взгляд скользит по-моему с озорной искоркой, которая заставляет меня сомневаться в каждом слове, слетающем с его губ.

— Это невозможно, — говорю я, сохраняя свой низкий тон. — Здесь, должно быть, сотни людей.

— Правильно, — говорит он, его рука опускается на мою поясницу. — По моим прикидкам, на этой вечеринке будет около четырехсот гостей, и каждый из них — неотъемлемый член этой семьи. Кузены, их дети, дяди, жены, бабушки и дедушки — все варианты расширенной семьи, какие только можно придумать, и я могу гарантировать, что все они сегодня здесь. Кроме моего отца, конечно. Хотя в том, что он услышит обо всем, что произойдет в этих стенах, я не сомневаюсь.

Мой взгляд сужается, и я замедляю шаг.

— Твои бабушка и дедушка? Как те самые люди, которые вырастили твоего отца? Ты лжешь.

— Клянусь, — говорит он, увлекая меня за собой. — Сегодня здесь собрались поколения мужчин и женщин ДеАнджелис. Поколения прошлые, настоящие и будущие. Это версия эротических снов ФБР.

— Ну и дерьмо.

Мы опускаемся на нижнюю ступеньку, и официант тут же предлагает нам напитки с серебряного подноса, а Маркус без колебаний берет его и выпивает все до последней капли.

— Чертовски верно, — говорит он, и его действия говорят гораздо громче слов. Он ставит пустой бокал обратно и заменяет его двумя новыми, протягивая мне один, прежде чем сделать глоток из своего.

Маркус ведет меня через огромную помещение, и по мере того, как мы приближаемся к широкому входу, болтовня изнутри, кажется, становится громче. Музыка заглушает большую часть происходящего, но по мере того, как начинает прибывать все больше и больше гостей, я могу только представлять, насколько громким и насыщенным будет сегодняшний вечер.

Мы подходим к главным дверям, и головокружительная нервозность разливается по моим венам, заставляя меня схватить Маркуса чуть крепче. Импульсивная потребность сбросить эти нелепые туфли и броситься обратно в свою комнату захлестывает меня, и, словно читая меня, как гребаную книгу, Маркус тащит меня через двери, и меня сразу охватывает благоговейный трепет.