— Ну, ты, сука…и жрёшь…неподъёмный… сволочь…

Кряхтел я без перерыва, пока оттаскивал Бориса в сторону. Но вот что интересно, в какой-то момент черная паутина, замерев, перестала хаотично вонзать в него свои нити и скользить по телу. Она словно узнала меня. Честное слово. И это при том, что мы с Великой Тьмой никогда не были на короткой ноге. Между нами всегда стояла Смерть. Даже посвящение этого не отменяет. Да, мы получаем доступ к Потокам, но все равно все это находится под контролем Госпожи.

— Так… Хорошо… — Кивнул я сам себе, а затем оглянулся, в поисках подходящего для ритуала инструмента.

И вот в этот момент машина полыхнула огнем. Правда, было что-то в этом неправильном. Не могу объяснить, что именно, потому как не разбираюсь в этих чертовых повозках. Слишком ровно взметнулся огонь.

Хорошо, мы с Борькой находились на приличном расстоянии и нас это уже не волновало.

— Так… Друг мой… Приступим…

Я покачал головой, недоумевая от своей же глупости, потому что задумал реально глупость, затем подошёл к прочной на вид ветке, лежавшей на земле, взял ее, задумчиво посмотрел на конец. Туповат. Ладно…

Снова оглянулся в поисках того, обо что можно порезать руку. Ничего подходящего.

— Ну, сволочь, если ты меня подведешь, я сильно расстроюсь.

Борька, которому предназначались эти слова, естественно, лежал молча, на спине, уставившись стеклянными глазами в небо. Неподалеку весело и задорно полыхала машина. Я снова глянул на повозку. Если не ошибаюсь, они ездят с помощью некой горючей жидкости. То сть, чисто теоретически, должен быть взрыв. Но взрыва нет. Какая интересная хрень…

— Ладно. Тьма с ним…

Я поднял руки, посмотрел на них, а потом с силой вцепился зубами в место между большим пальцем и указательным. Там будет проще всего прокусить. Мне нужна кровь. Не очень много.

Вообще, конечно, это больно. Так больно, что аж в глазах потемнело. Однако, я упорно шел к реализации своей безумной мысли. Это было для меня важно. Принципиально важно. Если смогу сделать задуманное, то я получу подтверждение кое-какой догадки.

— Так…– Изучил место укуса. — Пойдет…

Наклонился поднял палку, поелозил по ней собственной кровью. Надеюсь, никакая местная зараза не попадет внутрь моего детского организма.

Затем принялся тем концом, который теперь был испачкан кровушкой, рисовать знакомы фигуры вокруг тела Борьки. Время опять же поджимало. Пришлось ускориться. Для верности еще дважды повторил все необходимые заклинания. Хотя, казалось бы, на хрена? И фигуры и заклинания не сработают, если их ничем не наполнить.

— Ну, все…

Откинул палку в сторону. Уставился на Бориса. Теперь надо подождать. Сколько? Ну, обычно процесс занимает несколько часов. Сейчас, не знаю. По сути я просто расписал землю вокруг Борьки узорами и талдычил одно и то же на протяжении некоторого времени. Силы нет во всем этом. Но… Проверить собственную догадку хотелось очень сильно. В принципе, думаю, достаточно будет…

Я не успел осознать мысль до конца. Мой рот непроизвольно открылся, а глаза стали чуть больше. Именно так у людей проявляется удивление.

— Да ладно… Получилось… Получилось!

Естественно, причина для такой реакции имелась. Весомая причина.

Борька, земля вокруг которого была исписана знаками Великой Тьмы, принял сидячее положение и теперь с не меньшим удивлением таращился в мою сторону слишком светлыми для обычного, живого человека, глазами. При жизни они у него были серыми, а сейчас стали почти белыми. Чёрная паутина по-прежнему опутывала Борькино тело, но больше не двигалась и не пронзала. Она скорее теперь напоминала саван.

— Обалдеть… — Выдал я вслух.

— Хозяин? — Неуверенно проскрипел Борька.

Тишина в комнате стояла такая, что можно резать воздух ножом. А еще в комнате находилось гораздо больше людей, чем их тут, наверное, бывало за все время моего проживания. Да еще состав компании выдался — золотой, можно сказать.

Возле окна ошивался наставник Леонид. Он опирался одной рукой на подоконник и смотрел на все происходящее суровым взглядом. Но в глубине этого взгляда я видел искрящийся смех. Похоже, Леонида крайне сильно веселило то общество, в котором он оказался. Впрочем, как и тема разговора.

Рядом со столом замер директор школы. У него взгляд ничем не искрился и суровым тоже не был. Весь внешний вид директора, начиная от выражения лица и заканчивая позой, говорил о том, что господин Левин немного в шоке.

Возле двери монументом равнодушия застыла Смерть. Пожалуй, по ней менее всего можно было прочесть какие-то эмоции. Их просто у Валькирии не было. По крайней мере, чисто внешне. Но я, в отличие от остальных, знал, врет старая, хитрая сволочь. Точно врет. Притворяется. Как только мы останемся с ней наедине, меня ждет допрос с пристрастием.

На кровати сидел я. Основное действующее лицо этой встречи. Рядом, у изголовья, стоял Борька. Борьке вообще на все плевать, он мертвый. Его теперь если что и беспокоит, лишь мои желания. Я его хозяин. А он… Затрудняюсь назвать, кем он теперь является.

Борис не мертвяк, которого держит в мире живых мое желание и кусочек Силы, полученный в процессе ритуала от Смерти. Потому как Смерть к ритуалу вообще никакого отношения не имела и о нем даже не знает. Пока не знает. Само собой, скрывать от нее природу Бориса не получится. Даже при том, что в Закрытом мире Валькирия сильно ограничена в своих возможностях, уж мертвого от живого она всегда отличит. И судя по недовольно поджатым губам, уже отличила.

Борис не Лич. Потому как для создания полноценного Лича требуется запечатать душу жертвы в филактории. Так называется специальный амулет. Амулета нет. Однако душа Борьки-придурка тело не покинула. Вот, что интересно. Он будто находится в состоянии «между». Черная паутина, которую вижу я и, наверное, Смерть, по-прежнему окутывает его тело саваном, а та самая внутренняя суть, его дух, мерцает ровно в районе груди, удерживаемый паутиной.

Я понятия не имею, кем теперь является Борька. Честное слово. Ни одно определение не подходит. По крайней мере ни одно, имеющееся у некромантов. Но вот он, стоит рядом в черных, солнечных очках с каменным выражением лица.

Очки это я ему велел нацепить. К счастью, они целые, невредимые лежали в нагрудном кармане его рубашки. К счастью, потому что глаза у Бориса теперь весьма выдающиеся. Слишком светлые. Может, местные и не поймут, что он мертв. Но в любом случае, вопросы возникнут. А Смерть… От этой хоть прячься, хоть не прячься. Она на то и Смерть, чтоб видеть мертвых.

— Ты хочешь сказать, будто внезапно, абсолютно без каких-либо вмешательств со стороны, вдруг вышел из тьмы безумия и стал здоров? По щелчку? — Спросил меня директор школы.

Вид у него был потерянный. Он вообще не знал, как реагировать на происходящее.

Между прочим, спрашивает уже в третий раз. Я еще с момента первого посещения его кабинета понял, мужик либо туговат башкой, поэтому ему приходится задавать одни и те же вопросы по несколько раз, либо он категорически не верит в то, что видит. Своим же глазам не верит.

Как и в тот раз, с ноющим Херувимчиком. А ведь у пацаненка реально был разбит нос, имелась рана в бедре. Но директору проще упереться рогом в ту версию, которая более понятна, чем разобраться в настоящей причине случившегося. Даже интересно, почему именно этот мужчина занимает должность директора. Мне кажется, в наставнике Леониде стержень покрепче будет.

— Чудо! Это — чудо! — Я вскинул руки вверх и посмотрел на потолок, намекая, будто исцеление произошло с помощью высших сил.

Директор машинально повторил мои действия, но без рук. Их он вверх не поднимал. А вот башку, да. И лишь после того, как уставился на грязное пятно, которое находилось прямо над нашими головами, сообразил, что зеркалит малолетнего бастарда, который только недавно считался идиотом, а это как-то не соответствует директорскому статусу.