— Неймется старику, — покачал головой Граф. — Ну что ж, если лично возьмет крота, его повысят до генерала, наверняка… Сам я, пожалуй, тоже поприсутствую, инкогнито… Ну все, орлы, давайте на сегодня расставаться. Спасибо, что выручили. Еще неизвестно, чем бы для меня обернулось нынешнее приключение… Кстати, ты тоже будь осторожен.

— А может, с нами поедешь? — предложил я. — Очухаются эти жлобы, вернутся.

— Спасибо, друг! Не беспокойся, я уйду, если потребуется.

— Ладно. Тогда рукопись давай.

— Какую еще рукопись?

— Роман твоего покойного брата! Я договорился с одним своих пацанов, из которого серьезный писатель вырастет. Он обещал прочитать и поправить, где придется…

— А-а, совсем закрутился… Возьми в кабинете. Она прямо на столе лежит, пылится.

— Тимка, сбегай, — попросил я ученика.

Он выбежал из гостиной.

— Пистолет есть? — спросил Граф.

Я вынул из кармана «портсигар», генеральский подарок.

— Пукалка, — презрительно отозвался лжеклассик. — Вон, под баром ящичек видишь?..

— Вижу.

— Выдвини.

Ящичек оказался тяжелым, я его выдернул и увидел лежащий на красном бархате «ТТ», а рядом магазин, набитый тускло поблескивающими патронами.

— Бери, — велел Третьяковский. — И запасной магазин — тоже.

Вытащив оружие и боеприпасы, я сунул их в карман пиджака. Вернулся Фирсов с толстой пачкой листков в руках.

— Вот теперь все, — сказал Граф. — Давайте, мужики!

Мы с Тимкой вышли в прихожую, обулись, оделись, и через минуту уже шагали к оставленной мною на углу «Волге». Из поселка выехали благополучно. Помня об осторожности, я не гнал во всю прыть. Даже фары переключил на ближний свет, чтобы только видеть дорогу под колесами. Пацаненку велел забраться на заднее сиденье и лечь на пол, если я прикажу. По-моему, его такая перспектива только обрадовала. К шоссе я подъехал и вовсе погасив фары.

Остановился, вышел, держа руку в кармане и нащупывая рифленую рукоятку пистолета. Небо было затянуто тучами, но все равно было видно, что ни справа, ни слева нет ни одного автомобиля, который мог бы стоять у обочины. Ладно. Я вернулся к «Волге», сел за руль, тихонько выехал на шоссе и направился к городу. Опасения оказались напрасными. Обломы на грузовике не стали нас подкарауливать. Не исключено, что им ума не хватило связать припаркованную на углу «Волгу» с мужиком, который влез не в свое дело.

Тимка был разочарован тем, что больше никаких приключений с нами не случилось. А вот я чувствовал к нему огромную благодарность. Если бы он не «заговорил» нападавших, неизвестно, чем завершилась бы наша с ними встреча. В тоже время я испытывал беспокойство. Нельзя втягивать пацанов в мужские разборки. И надо бы спросить у Графа, зачем ему понадобилось, чтобы Фирсов на ночь глядя поехал к нему в Крапивин Дол, с докладом? Если бы не я, кто бы его довез обратно? Что, он не может встретиться со свои информатором в городе?

— А тебе не влетит от родителей, что ты так поздно? — спросил я у пацана.

— Не, они знают, что я к писателю ездил, — ответил он.

— Так поздно?.. А домой — как?

— Никак. Я бы у него переночевал, а к школе утром он бы меня подбросил.

— И часто ты так у него ночуешь?

— Раз в неделю. Мама в редакции работает. Раньше она сама возила дяде Мине гранки, письма читателей, ну и всякую другую редакционную писанину, а в этом году стал ездить я… Обычно попуток всегда хватает, а сегодня вот только этот грузовик тормознул… Я же не знал, что это бандиты…

— Ты молодчина, если бы не твоя считалка, они могли бы меня пристрелить, а дядю Миню увезти.

— А они пустые, знаете, как куклы, их выдувают из разогретой пластмассы, — философски заметил пацан. — Их наклоняют, а они: «МА-МА»… Вот потому с ними легко можно управиться…

— Это нисколько не умоляет твоего поступка, — веско заметил я.

И я высадил ученика возле его дома. Утром, после пробежки и завтрака, я отправился в школу. Еще на мехдворе, как обычно, встретил трудовика.

— Сегодня, в двадцать часов, в пансионате «Загородный», — сказал я ему.

— А почему именно там? — то ли насторожился, то ли просто удивился Курбатов.

— Мать того пацана, который эту штуковину сделал, там работает, — сказал я. — Вот он, наверное, ее там и оставил.

Это была очень рискованная ложь. Ведь Витек, пользуясь своими гэбистскими возможностями, может проверить, работает ли кто из родичей учащихся восьмого «Г» класса в «Загородном». Однако пока в Управлении поднимут личные дела всех родителей моих пацанов, это займет уйму времени. В любом случае, майор не сможет уличить меня во лжи до восьми вечера, а после ему станет не до того.

Первыми в третий день внутришкольной миниолимпиады опять соревновались легкие атлеты, но умеющих прыгать в высоту оказалось совсем немного. Из всего коллектива наших учащихся, Громова сумела отобрать лишь двух девушек из девятого «А» и трех юношей из десятого «В». Акселераты отпрыгали неплохо, хотя ни одного не только мирового, но даже союзного рекорда среди юношества не побили. Получив медали, они не разошлись по домам, а остались смотреть выступление моих самбистов, как и большая часть остальных присутствующих.

Еще бы! Самбо — спорт зрелищный. Конечно, не настолько же, как каратэ, но все-таки. Я в своих ребят верил, но все же волновался. Еще ни разу мои воспитанники не показывали обретенные навыки на публике. Я заранее выбрал несколько пар — Красильников и Доронин, Зимин и Митрохин, Сидоров и девятиклассник Полетаев. Оказалось, что волнуюсь зря. Парни работали не просто хорошо, а красиво. Артистично, даже. Зрители то и дело встречали захваты и броски аплодисментами.

Когда выступления завершились, я с облегчением выдохнул. Премьера прошла с успехом. Наступил черед шахматистов. В спортзале поставили стол и стулья для игроков. Волнующийся куда более меня Петр Николаевич — наш историк — объявил список участников. Зрители стали рассасываться. Понятно, шахматный турнир не столь зрелищен, как выступление самбистов. Мне было неловко, но я тоже потихоньку слинял из зала. Мне предстояло кое-что более увлекательное. И, вероятно, более — опасное.

Первым делом я позвонил по телефону тренеру по классической борьбе Егорову, который сегодня не приехал на соревнования. Наверное, ему было неинтересно. Ну хрен с ним. Сегодня мне от него нужно было кое-что иное. Терентий Георгиевич оказался на месте, выслушав меня, он спросил только, куда подогнать парней. Я назвал ему адрес своего дома, там где большинству участников представления я назначил место сбора. Симочкин папаша подтвердил, что к восемнадцати ноль ноль парни будут.

Прежде, чем поехать домой, я заскочил в «Универсам» и набрал дефицитной жратвы и выпивки на всю ораву «иностранцев». Дома я перекусил на скорую руку и начал подбирать себе гардероб. Особо я не мудрствовал. По легенде — я решил заскочить в пансионат только для того, чтобы показать Курбатову «штуковину», ведать не ведая, что там будет сабантуй для приезжих иностранцев. Так что я просто надел джинсы, свежую, но не самую лучшую свою сорочку, туфли, ну и примелькавшуюся уже, тому же Витьку, куртку. В ее внутренний карман я положил «ТТ», хотя надеялся, что обойдется без эксцессов. Сарбакан и «портсигар» брать не стал. На всякий случай.

Без десяти шесть в дверь позвонили. Я открыл. На небольшой лестничной площадке стояли шкафы — два метра в длину и полтора — в плечах.

— Привет! — сказал один из них. — Терентий Жорыч прислал.

— Привет! — откликнулся я. — Заходите!

— Мужики во дворе подождут.

— Ну тогда ты заходи.

— Семен! — представился он, втиснувшись в мою прихожую.

— Александр!

Рукопожатие у него будь здоров, но я тоже не лыком шит.

— Ну чо делать-то надо?

Я ему объяснил. Бугай хмыкнул.

— Цирк!.. Ну ладно, растолкую мужикам… С тебя — штукарь.

— Сразу, после работы рассчитаюсь.

— Куда денешься, — пробурчал он. — Мы поехали… Расставлю там парней по точкам…