Я вот тоже поначалу считал неформальными лидерами восьмого «Г» Зимина, Доронина, даже Сидорова, а картинка оказалась сложнее. Потому что иной у моих пацанов счет. Для них лидер — не тот, кто кулаками машет или жевательную резинку с апельсиновым вкусом раздает, а тот, у кого способности круче. Ну а в чем заключается суперспособности моего Володьки? Я думал в том, что он инопланетные сигналы принимает — каким образом? — и в тетрадку их нулями и единицами записывает, но похоже, я ошибался.

По пути к дому Борисовых, я заскочил в «Гастроном». Фрося пошла следом, но, как всегда, сделала вид, что она просто покупательница. Едва войдя в магазин, я ощутил свое новое положение в городе. Хорошо же у них связь налажена. Только я появился в торговом зале, как одна из продавщиц тут же метнулась в служебные помещения и вызвала заведующую. Последняя любезно провела меня в подсобку и выложила несколько палок разнообразной колбасы, баночку красной икры и баночку черной, свежий хрустящий хлеб, рыбий балык, два набора шоколадных конфет, а также — банки зеленого горошка, болгарского лечо и консервированной ветчины.

— Сколько с меня? — поинтересовался я.

— Ничего! — отчеканила заведующая и добавила шепотом: — Личное распоряжение товарища Заболотного.

— Ну что ж, благодарю! Но я все же расплачусь.

— Заходите еще, товарищ Данилов!

Нагруженный пластиковыми пакетами, которые в СССР считались престижными и редкими, я вернулся к машине. Телохранительница помогла мне погрузить снедь в багажник, и мы поехали в Заречье. Мои оказались дома. Володька даже успел вернуться из школы. Былого идеального порядка в доме не чувствовалось — видно было, что хозяева готовятся к переезду. Нашему с Фросей появлению родня обрадовалась. Ксюха тут же кинулась накрывать на стол, а старший лейтенант Зудова взялась ей помогать.

— Мы с братишкой пока покалякаем, — сказал я, — позовите, когда будет готово.

— Обязательно! — откликнулась сеструха.

Володька отвел меня в свой закуток.

— Слушай, брательник! — заговорил я, без предисловий. — Сдается мне, что-то вы от меня утаиваете. А я не понимаю, чем заслужил такое недоверие?

Володька уткнулся глазами в пол.

— Тебе-то мы доверяем, — пробормотал он, — но ты же один такой на весь город.

— Какой такой?

— Ты не врешь, не притворяешься наставником молодежи, с нами обращаешься, как с людьми.

— А как же — сестра? Илга Артуровна, наконец?..

— Ксюша, она самая лучшая сестра на свете, но ее волную только я, — совершенно по-взрослому ответил братишка. — Илга Артуровна — понимает нас всех, лучше даже, чем ты, но за пределами эксперимента ей до нас нет дела. А тебе — есть!

— Есть, — не стал спорить я.

— Ну и вот, остальное ты услышишь завтра, когда мы у тебя все соберемся.

— Сгораю от нетерпения, — хмыкнул я, — но на правах брата, хочу знать еще кое-что…

— Что именно?

— Во-первых, кто у вас главный?

— У нас нет главных, — ответил Володька, не задумываясь. — В зависимости от ситуации, решение принимает тот, кто больше всего в ней разбирается.

— Ну а как вы определяете — кто разбирается, а кто — нет?

— Никак. Каждый сам определяет это для себя и для всех.

— Выходит, во вторник, когда ты кивал своим дружкам с балкона, ты принимал решение — вручать мне волчок и духовую трубку — или нет!

— Ну, примерно так…

— Ладно, тогда второй вопрос… Ты и впрямь с пришельцами разговариваешь?

Брательник снисходительно улыбнулся, как профессор, которому вопрос задал несмышленыш.

— Пришельцев не бывает. Не разговариваю, — ответил он. — Просто чувствую пульсацию информационного поля Вселенной. Такие небольшие уколы в мозгу — укол — единица, пауза — ноль. Бывает два укола подряд, а бывает, что пауза затягивается. Вот и получается — двоичный код.

— И часто это у тебя?

— Постоянно, с самого рождения.

— И сейчас?

— И сейчас. Когда есть время — записываю. Нет, просто запоминаю, чтобы записать потом.

— Как это — запоминаешь?

— С помощью мнемотехники.

— И что в этом послании?

— Не знаю. Язык-то неизвестен. Чтобы расшифровать, нужна мощная ЭВМ.

— Ну ЭВМ я тебе постараюсь достать.

— Правда?

— Ну конечно…

— Клево!

Я вздохнул с облегчением. Все-таки не профессор, а пацан. Пусть и необыкновенный. В этот момент нас позвала Ксюха и мы пошли мыть руки и усаживаться за стол. В большой миске исходила паром груда отварной картошки, стояли тарелки с разнообразными домашними маринадами и соленьями. К этим яствам сестра присоединила те, что привез я. Не хватало только выпивки. Ну, я-то был за рулем, а остальные в силу своего пола и возраста к спиртному особо не тяготели. Так что получился теплый семейный обед. Даже моя телохранительница как-то смягчилась.

— Что вы решили с Володькой? — обратился я к Ксюше.

— Насчет чего? — спросила она.

— Ну ко мне временно переедете, покуда Алексеич мебель смастерит, или, может, купим вам пару раскладушек, стол, табуретки на кухню, холодильник, стиралку?

— Да неудобно как-то тебя утеснять, — проговорила сестра. — Уж лучше мы на раскладушках поспим пару недель.

— Ура! — обрадовался брательник, которого, как всякого мальчишку, трудности не смущали.

— Тогда — поехали! — сказал я.

— Куда? — удивилась сестра.

— В — ГУМ, пока он не закрылся.

— Ну, поехали, — вздохнула она, уже зная, что спорить со мною бесполезно.

Женщины убрали со стола, а мы с Володькой составили список того, что требовалось купить. Получался довольно внушительный список. Ничего, возьмем грузовик. В выходные многие шоферюги стараются подработать на государственном транспорте. Особенно — у магазинов, где люди делают крупногабаритные покупки. Через десять минут мы были готовы отчаливать. Все уже оделись. Я надоумил сестру захватить с собой то, что осталось от обеда, и она принялась заворачивать и раскладывать по привезенным мною пакетом не употребленную нами снедь. И вдруг в дверь постучали.

— Войдите! Открыто!

Тяжелая дверь отворилась и в кухню шагнул друг семьи.

— Всем здравствовать! — произнес он.

— Здравствуйте, Константин Тихонович! — сказала Ксюша. — А мы как раз собирались уходить.

— Вижу, — кивнул он. — Потому и зашел, чтобы спросить, нужна ли какая помощь?.. Вы же переезжать собираетесь…

Сеструха посмотрела на меня умоляюще. Понятно, что ей не хотелось обижать человека, который им столько помогал после смерти родителей.

— Нужна, — сказал я. — Поможешь выгрузить холодильник.

— Это сколько угодно.

— Тогда пошли.

И мы всей компанией покинули дом. Погрузились в 'Волгу, благо салон у нее вместительный. В магазине мы планомерно обходили отдел за отделом, а купленное сносили к машине. Кроме холодильника, кухонного стола и табуреток. Для их транспортировки наняли грузовик. Шоферюга помог нам с Тихонычем погрузить все это в кузов. Туда же мы засунули раскладушки. Друг семьи вызвался сопровождать груз, сидя непосредственно в кузове. Володька тоже хотел прокатиться в кузове, но Ксюха разрешила ему поехать только в кабине.

Грузовик громыхал впереди, мы с сестрой и телохранительницей катили позади на «ГАЗ-24». Через десяток минут подъехали к кооперативному дому. Мы вдвоем с Тихонычем подняли «Бирюсу» в квартиру, затем перенесли другие относительно крупногабаритные покупки. Ксюха спохватилась, что не захватила из дому ни посуды, ни постельного белья с одеялами, даже полотенец и зубных щеток. Пришлось оставить друга семьи и брательника, собирать ту нехитрую мебель, которую мы дружно привезли, а остальным возвращаться к дому.

Сестрица решила воспользоваться оказией и нагрузила мою многострадальную машинку под завязку. Хорошо, что погода стояла сухая, иначе бы я непременно завяз где-нибудь. Тем не менее, мы перевезли кучу вещей, включая импортный телевизор и Володькину игровую приставку. Когда мы опять оказались в новой квартире, там уже красовался собранный стол и табуретки, урчал холодильник. Привезенный телевизор добавил к атмосфере новоселья особого домашнего уюта. В эти времена было принято собираться семьями у голубого экрана, и телевизор был, чуть ли не членом семьи.