Возвращаясь обратно в корпус и заканчивая пробежку, я встретил Сеню. Тот, от чего-то весь светящийся, вывернул из-за угла. Ну и за малым меня не снес, поначалу не заметив.

— Погодь, куда летишь? — я отпрыгнул назад, избегая столкновения.

Сеня остановился, выпучил глаза и убрал руки за спину. Ответить не ответил, рот у него был занят другим — он что-то жевал. Что именно, было заметно по коричневым следам в уголках рта. Вот же паршивец, шоколадные конфеты лопает!

— Чего прячешь? — строго спросил я. — Покажи!

— У-у, — толстяк замотал головой. — Не покажу!

Он прожевал шоколад, проглотил и теперь мог полноценно разговаривать. Я не стал его уговаривать, взял под локоть и потянул руку на себя. Сеня нехотя разжал кулак, и я увидел на его ладони с пяток подтаявших шоколадных конфет. Толстяк настолько хотел их спрятать, что превратил в шоколадный кисель. Руки его тоже оказались перепачканы в шоколаде.

— Ты, блин, где столько конфет взял? — разочарованно спросил я. — Только ж вес начал сбрасывать! А набирать — это не худеть, жопа еще больше станет. Я думал, ты всерьёз.

— Подумаешь, пяток конфет заточил! — Сеня ошибку признавать не спешил.

— Выброси, мы договаривались, что ты больше не будешь есть сладкое.

— Да ладно, Мих…

Сеня даже немного покраснел, чувствуя, что своё сокровище сохранить ему не удастся.

— Накладно, давай сюда, кому говорю.

И с этими словами я забрал у него конфеты и выкинул в мусорную урну неподалеку, сам вымазавшись, как хрюшка, в шоколаде. Толстяк меня сам просил помогать следить за лишним весом и не церемониться. Потому сейчас он хоть и пыхтел обиженно, но не особо сопротивлялся. А вот не встреть меня, явно с удовольствием бы сожрал запас конфет разом.

— Блин, в итоге без конфет остался, а делать-то придется, обещал, — забурчал Сеня, наблюдая, как я пытаюсь вытереть о лист, сорванный с дерева, подтаявший шоколад с ладоней.

— Что обещал и кому? — спросил я приличия ради.

Но ответ Сени меня определенно заинтересовал.

— Да Роман Альбертович просил помочь.

— Как?

— Ничего особенного, просит какие-то конверты разнести…

За конфеты, значит, а не просто по-вожатски? Интересно.

— Покажи-ка?

Я внимательно наблюдал за тем, как Сеня достает конверты из-под майки.

— Да вот, три конвертика, правда, без марок, но он и не сказал их на почту нести, — объяснил толстяк.

Я почувствовал, как от конвертов пахнуло одеколонном, тем самым, которым пользовался сам Роман.

— Гляну?

Я взял конверты и увидел, что вместо адресата на них нарисованы карандашом сердечки, а внутри каждого такого сердечка — буква. Причем буква, с которой начинались имена трех Роминых «жертв»…

Я вздохнул, покосился на Сеню.

— И куда он тебе сказал их нести?

— Один у дверей в штаб оставить, другой к медчасти, а третий к столовке… — Сеня запнулся, заморгал и, кажется, задумку Романа понял, отчего его щеки зашлись румянцем.

Мне же стало понятно, что вся это бравада Ромы перед Аллой — напускная от и до. Тренер по легкой атлетике снова зачем-то затеял свидание сразу с тремя.

Я повертел конверты в руках, задумавшись. Вроде, это дело не мое, но вот девчат жалко, которые охотно ведутся на этого горе-ловеласа. Того и гляди, обрюхатит кого-нибудь, а для советской девушки это клеймо, соседи будут порицать. Да и вообще, если говоришь что-то, то надо делать. Надо этого товарища выводить на чистую воду.

— Слышь, Сень, а давай-ка мы с тобой посмотрим, что там внутри конвертов лежит? — предложил я.

Толстяк охотно закивал. Вскрыть конверт незаметно при должной смекалке труда не составляло. Понадобилось лезвие, поэтому мы одолжили бритву одного из борцов, который, полусонный, нам ее отдал без лишних вопросов. Мы отошли к турникам, я аккуратно подрезал конверты и вытащил наружу три приглашения на свидания. Рома звал девушек прийти в один день, даже в одно место, но в разное время.

— Козел, блин, рогатый, — фыркнул Сеня. — И че делать, чтобы ему планы обломать?

— Сейчас что-нибудь придумаем, — заверил я.

И с этими словами с помощью того же лезвия я аккуратно поправил время свиданий, приведя его к общему знаменателю. Вот так куда лучше будет.

— Ну все, — я вернул конверты обратно толстяку. — Неси туда, куда Роман Альбертович просил.

Сеня просиял весь и, напрочь забыв о конфетах, отправился выполнять поручение. Посмотрим, как Рома выкрутится теперь, если по-хорошему он не понимает.

П — в нашем случае это «пахота». Так потеть, как сегодня, мне давненько не приходилось. И я начал понимать отчетливее, за что так не любят нашего тренера другие наставники в спорте. Мышление у него действительно шло на шаг вперед. Я даже пару раз поймал себя на мысли — а что если тренер тоже… того? То есть, как я. Ну, в смысле, какой-нибудь Эмануэль Стюард, перенесшийся в 70-е.

Шутки шутками, но сегодня для нас была приготовлена полоса препятствий формата популярного в будущем кроссфита. Мы переворачивали немаленькие резиновые покрышки, после отрабатывали по ним кувалдой и завершали работой с канатами.

Тренировка была зубодробительной, пахота была направлена на улучшение кардио, выносливости и взрывной силы.

И когда я говорю, что мне пришлось попотеть, то это за неимением лучших слов. Взмок я так, что футболка прилипала к телу, а глаза заливало потом. Сердце выскакивало из груди, а мышцы изнемогали.

— Темп не сбавляем! Не жалеем себя! Вас на ринге никто не будет жалеть! — мотивировал тренер.

Я, стиснув зубы, в десятый раз ударил кувалдой по покрышке и, наконец, подбежал к канатам, взявшись за них классическим хватом. Для меня работа с боевой веревкой отнюдь не была в новинку, я встал в узкую стойку и принялся работать. Да, широкая стойка давалась легче, но я не зря привык выжимать из себя все до последней капли.

Леве, Кольке и другим пацанам тоже приходилось несладко. Со всех сторон только и слышались тяжелые вздохи с натугой и ругательства сквозь зубы.

Но тяжелее всего пришлось Сене, попавшему в эту мясорубку всего на второй своей тренировке в зале. Пацан с нагрузкой, фактически, и не справлялся, где-то делал наполовину, где-то ничего не получалось, но главное ведь другое — толстяк не сдавался.

Я поглядывал на него краем глаза и понимал, что не зря привёл сюда.

Большой живот быстро вздымался и опускался, Сеня то и дело смахивал пот со лба, стискивал зубы и — пахал. Я видел, что тренер внимательно за ним наблюдает. Ну, посмотрим, если после сегодняшнего Сеня не возненавидит бокс, из пацана может получиться толк.

— Тренировка закончена, — и раздался свисток.

Тренер подвалил всех за проделанную работу. Пацаны, ни живы ни мертвы, разбрелись. А Сеня, наконец, позволил себе без сил опуститься на пятую точку. Он уткнул лицо в ладони и всё пытался отдышаться.

— Конфеты боком выходят, — я подошел к толстяку и ободряюще похлопал ладонью по его плечу. — Поднимай зад, сейчас дыхание восстановим.

Сеня с обреченным видом поднялся, и я показал ему нехитрое упражнение. Выпрямился, положил руки за голову, чуть нагнувшись вперед. Упражнение было нехитрым, но очень хорошо «обманывало» организм. Наклон давал сигнал нервной системе снять напряжение и замедлить дыхание. Работало исправно, поэтому через пару минут, не больше, толстяк задышал ровнее.

— Знал бы, никаких конфет не жрал бы, — пробубнил он.

Я уже не стал ничего добавлять на эту тему. Пусть сам переваривает и выводы делает.

— Ну что, пойдем посмотрим, как там у Романа Альбертовича на западном фронте?

Сеня нехотя поднялся, зевнул. Впереди по графику тихий час, и пацану куда больше хотелось завалиться на боковую и поспать. Однако мысль о том, что его мама будет встречаться с Романом, мигом сняла дремоту.

— Пойдем… — грустно выдохнул он.

Встреча (вернее, встречи) была назначена в том самом месте, найденном Сеней для свидания с гимнасткой Викой. Толстяку оно так и не понадобилось, а вот Рома его мигом облюбовал. Когда мы туда пришли, тот уже был на месте, делал последние приготовления к встрече — выбирал один из трех цветков одуванчиков, который первым подарит даме своего сердца. Выбрав, он покрутил одуванчик, а остальные спрятал.