— Мих! Мих, сюда иди!

Я сразу узнал голос шебутного толстяка, зашел за угол и увидел Сеню собственной персоной.

— Ты че по углам шкеришься?

— Да дело секретное! Особой важности.

Выглядел толстяк возбужденно, как, впрочем, почти всегда.

— Ну выкладывай, помозгуем.

Он набрал полную грудь воздуха и затараторил на выдохе:

— Помощь твоя нужна! Тут неподалеку одно местечко есть, о котором никто не знает… красотища, блин! Берег реки, холмик, ивы свисают. Ты еще спрашивал, куда я все время езжу, так вот — туда! Знаешь, как там классно книжки читать!

— Так, а от меня что нужно? У меня времени читать нет. Так что как-нибудь без меня, но за приглашение спасибо.

— Да ты не понял!

— Так говори понятнее.

Сеня быстро облизал губы, щеки у него мигом залило румянцем. Раз такая реакция, то вопрос действительно деликатный.

— Короче, мне тут одна девчонка понравилась, хочу ей свидание провести. Пикник и все такое, — признался он. — И лучше этого места не найти!

Я хотел спросить, как могу в этом помочь, так как по прежнему не понимал, чего от меня хочет толстяк. Я же не Сирано, чтобы на свиданиях дежурить с подсказками. Но Сеня сунул руку за пазуху и вытащил оттуда сердечко из кусочка сосновой коры. Такое я уже видел, когда только тут появился, причем в собственной тумбочке.

— Короче, дело такое, ты ведь мелкий… не обижайся только! В общем, поэтому я решил попросить тебя подложить вот это ей в тумбочку, — он протянул мне изделие, такие штуки пацаны вытачивали из фрагментов коры трением об асфальт. — Ты сделаешь это незаметно!

Я взял сердечко, повертел. Выточено безупречно, со знанием дела. Ещё один талант у Сени мне открылся. И надо сказать, что руки у Сени росли из того места, что надо. Сердечко получилось почти идеальной формы.

— Допустим, помогу, а что мне за это будет?

— Сахара дам погрызтьь!

Сеня вытащил вслед за сердечком рафинированный сахар, целую жменю. Опять, наверное, у мамки стянул в столовой. Вот говори не говори, а сисьски, налегая на сахар, точно не убавишь. Но не стану же я у него по карманам лазать с обысками. Ладно, с другой стороны, малый дает самое ценное, что только у него есть, значит, дело действительно важное. Да и мне помочь не в лом, Сеня — человек полезный и надежный. Заодно сам меньше сахара сожрет. Возможно.

— Идет, скажи кому класть? Тамаре? — я шутливо подмигнул.

— Ты че! — Сеня аж перекрестился и еще сильнее покраснел. — Вике, из девчачьего отряда…

Я попытался вспомнить, что за Вика, но как-то не вышло. А вообще забавно так, не один Лев, оказывается, по гимнасткам сохнет.

— У нее тумбочка вторая от двери, со стороны окна.

— Не вопрос, а как твоя Вика узнает, куда и когда идти?

Я спрятал деревянное сердечко в карман. На нем действительно не было имени ни адресата, ни отправителя. Ну и никакой информации о месте и времени встречи.

— Вот так, — Сеня достал следом конверт с приклеенной на нем маркой с рисунком советской автоматической станции «Луна». — Тут все написано.

— Угу… вторая тумбочка от двери со стороны окна, верно запомнил?

— Да, да!

Он уже разве что не подпрыгивал.

— Сахар давай, — я вытянул руку ладонью вверх.

— Так ты еще ни сделал ни фига, — возмутился Сеня.

— Утром деньги, вечером стулья, фирштейн?

Сеня со вздохом положил на мою ладонь рафинад. Несколько кусочков, но явно не все.

— Не катит, давай все, что есть.

— Ну бли-и-ин…

— Ничего не знаю, будешь жрать сахар — и тогда не только сиськи вырастут, но и задница.

Толстяк помялся, но все же вытащил еще с десяток кубиков сахара. Правда, выражение лица его было такое, будто он желает мне этим сахаром подавиться.

Я рассовал рафинад по карманам. Есть этот сахар я точно не собирался.

— Только не читай! — попросил Сеня.

— Не имею привычки. Тем более, ты ж там, наверное, в любви признаешься?

— Не твое дело… — толстяк аж голову в плечи втянул.

Вот такая она первая любовь, лет через пять будет вспоминать о Вике с улыбкой на лице. Я потрепал Сеню за плечо, чтобы успокоить.

— Не дрейфь, мне как раз через девчачий корпус возвращаться, все будет. Ты, главное, свиданку так организуй, чтобы незабываемые впечатления остались.

На этом разошлись. Все корпуса в лагере имели типовую планировку, и палата девчонок располагалась также, как и моя палата. Залезть внутрь через окно и оставить записочку в тумбочке Вики не составит особого труда.

Я подошел к корпусу, огляделся, чтобы остаться незамеченным. У окна встал на цыпочки, дабы заглянуть в саму палату. Там, предсказуемо, не было ни души. Как тут чистенько, постели ровные, не валяется никаких камней, веток и рогаток. Девчонки, что тут еще сказать.

Я перемахнул через окно, оказавшись внутри палаты. Подошел ко второй кровати, как и просил Сеня. Достал конверт и сердечко и, открыв тумбочку, положил их туда. На самое видное место. Вика по-любому полезет в тумбочку — и надо, чтобы она увидела передачку сразу. Ну а пойдет она на свидание или не пойдет — это уже дело не мое.

Справившись, я уже собрался уходить, как мой взгляд упал на торчащий из-под подушки корешок книги. На нем красовалась надпись: «Ящеры древних морей». Внутри аж заскребло все. Не может быть!

В свое время я не один год охотился за этим изданием. Свой экземпляр формально первой части, «По путям развития жизни», у меня был. А вторую часть издания 1965 года мне всегда хотелось заиметь.

Я аккуратно вытащил томик из-под подушки. Погладил тканевую серую обложку и черно-белый рисунок ихтиозавра. Не твое — не трогай, как говорится, но я все же открыл энциклопедию. Прежнего прилива эмоций, правда, не было, но поглазеть интересно. Несколько минут я сидел на кровати и листал одну за другой страницы «реликвии». Рассматривал цветные картинки с изображениями морских гигантов. Добрался до половины, когда из коридора послышались шаркающие шаги. Блин! Не вовремя!

Удрать к окну не успел. Дверь скрипнула, что-то грохнуло, как будто захлопнулось… я принял единственно верное решение — спрятался под кроватью и замер, чтобы не заметили. С энциклопедией в руках! Затея так себе, но афишировать, что я лазал по девчачьей палате, тоже не хочется. Придется отсидеться, то есть, отлежаться.

В палату зашла девчонка, что-то напевая шепотом себе под нос. И похоже, что девчонка оказалась той самой любовью Сени. Вика, к счастью, меня не заметила, но села на кровать, под которой я прятался, и полезла в тумбочку.

— Ух ты…

Понятно, что первым делом она наткнулась на конверт и лежащее сверху сердечко. Послышался звук, с которым порвалась бумага, и Вика вытащила письмо. Мне на секунду стало любопытно, станет ли она читать вслух, все равно ведь одна, но нет — читала девчонка про себя.

— А я думала, что нисколечко ему не нравлюсь… — донесся шепот и следом хихиканье.

Выходит, любовь у них была взаимная? Ну, не зря мучился, гляди, на свадьбу позовут и детей нянчить.

— Куда книжка подевалась? — вдруг озадаченно протянула Вика.

Заметила-таки… я не успел довести мысль до конца, как девчонка нагнулась, заглянула под кровать и уставилась на меня выпученными глазами.

— Ты⁈

— Э-э…

— Что ты тут делаешь, мелкий!

Я замялся, не скажешь же что-то вроде: «а мы тут плюшками балуемся». Да и вообще ничего толкового не скажешь!

— Динозавров смотрел!

Я сунул ей энциклопедию и спешно вылез из-под кровати, бросившись наутек. Выпрыгнул в окно…

Радовался звук разбитого стекла.

Захлопнулось это самое окно, а все из-за сквозняка, потому что дверь в палату осталась открытой. Ну а я в спешке этого не заметил и не просчитал.

Стекло брызнуло в стороны, я кувыркнулся и вляпался ладонью в осколки.

Ай!

На запястье тотчас появился разрез. Ничего серьезного, но — вот же, блин!

Я сжал и разжал кулак. Нет, порядок, все шевелится, никаких серьезных порезов, и слава богу, это не должно помешать тренировкам. Не хватало только на ровном месте получить травму, руки надо беречь.