— Сынок, как ты мог думать, что мы не приедем, мы с папой сразу же написали отгулы!

— Я, между прочим, берёг этот отгул, чтобы с мужиками поехать на рыбалку! — возмущенно вставил папа.

— Дорогой, мы обещали Мишутке, что не будем его ругать, если он ответит честно, — напомнила мама, сжимая руку мужа.

— Обещали… — раздраженно пробубнил отец и снова перевел взгляд на меня. — Ты точно никого тут не прикрываешь?

Я снова потряс головой. Папа, однако, моим объяснением не удовлетворился, нервно сжал губы. Могу представить себя на его месте. Ехать черти куда, чтобы услышать, что у сына разыгралась фантазия… ну откровенно так себе. Хорошо ещё, что Тамара сейчас была занята и разговаривала с родителями Левы, иначе бы ей пришлось ой как несладко. И в оправдание она бы наверняка сказала, что я тоже далеко не ангелок.

— Тебя пчелы, что ли покусали? — мама аккуратно коснулась пальцами шишки на моем лбу.

Я невольно отдернулся.

— Какие пчелы, Оксана, это шишак!

Тут уж он поднялся и стукнул кулаком по столу.

— Решено, сейчас же собираешь вещи, мы тебя забираем из этого лагеря и везем домой. Оксана, иди и прямо сейчас сообщи этой мымре, что сын поедет с нами.

Мама действительно уже собралась идти, но этого я допустить не мог. Я не дам им разрушить мою еще толком не начавшуюся спортивную карьеру!

— Мам,пап! Мне здесь все нравится. Это самый лучший лагерь! Чесслово!

То, что прокатило с Тамарой, на Геннадия не подействовало.

— Как же нравится, если недели не прошло, а тебя уже тумаками кормят! — не собирался сдаваться папа. — Оксана, я же говорил, что шахматисту нечего делать среди этих невоспитанных головорезов — борцов и боксеров! Миша у нас головой думает, а не кулаками!

— Отец, — твердо ответил я. — У тебя уже взрослый сын, я способен принимать решения самостоятельно. И я никуда не поеду…

Мать начала охать, ахать и причитать. Отец напрягся. Видно, что раньше сын с ним так не говорил. Вообще, наверное, варежку лишний раз не раскрывал.

— Я же говорила, что Мишеньку ни в коем случае нельзя отдавать в спортивный лагерь… — совсем уж обреченно вздохнула мама, будто уперкая отца.

Словно у меня было не пару шишек, а я лежал больной при смерти.

— А ты заладил, — продолжала она, — армия, ГТО!.. Посмотри, к чему привело твое желание сделать из Мишеньки настоящего мужчину! И вообще — от армия не для него, у него будет освобождение!

Я впитывал, как губка. Вон почему, оказывается меня в лагерь-то выслали. Мужика настоящего делать. Интересная логика, самого вовремя на спорт не отдали, а в лагерь спортивный — так езжай.

— Говорил, Оксана, — отец грохнул кулаком по столу.

Правда, тотчас начал этот кулак растирать. Руки у моего папаши были явно нежные, не рабочие и, похоже, ничего тяжелее ручки не поднимали. Кстати, интересно, кем он работает? Инженер, наверное…

Обсуждение сводилось к тому, что я из-за спортивного лагеря рискую потерять «форму», которую к началу осени набрал. Вроде как, впереди у меня предстоял серьезный турнир по шахматам, где можно было получить юношеский разряд.

— А тут ему все мозги отобьют! — мама всплеснула руками. — Так, что он все комбинации забудет.

Я сдержал улыбку. Представляю, какой шок будет у родителей, если они узнают, что никакой формы и в помине нет и я вообще ничего не помню из шахмат кроме того, что конь ходит буквой «Г». Надо здесь и сейчас обозначить родителям, что ни в какие шахматы я играть больше не буду. Пусть воспринимают как хотят, но у их сыночка появилась «новая любовь».

— И где твоя доска, Михаил? — строго спросил папа. — Ты же раньше ее везде с собой носил, ни на минуту не расставался.

— Спал даже с шахматами под подушкой, — страдальчески вздохнула мать, мол, куда вы удалились, младые дни. — И что мы теперь скажем твоему школьному тренеру? Он ведь такие надежды на тебя возлагает!

Ну то, что доску с собой таскал, тоже правда. Даже хватило мозгов с ней на велосипеде кататься… выходит, серьезное было увлечение у пацана. Я тоже в молодые годы, как на бокс пошел, перчатки в кровать клал. Не помню, правда, для чего, но искренне верил, что такие простенькие манипуляции позволят быть ближе к цели.

— Где доска, не знаю, — честно ответил я, пожимая плечами. — Вот что… Я для чего вам писал на самом деле. Я тут решил, что с шахматами все. Теперь буду заниматься боксом. Вы же, надеюсь, не против?

— Как⁈ Каким еще таким боксом? — у мамы аж глаз задергался.

— Обыкновенным, — улыбнулся я.

— Но ведь это… — она запнулась, пытаясь подобрать нужное слово. — Это мордобой, Мишенька! Ума от бокса у тебя точно не прибавится! А если по голове прилетит, о господи боже мой, даже думать об этом боюсь!

Судя по тому, что родители пеклись за меня, все равно, что твой садовник за розы, я был не только единственным, но и излюбленным сыном. Потому новость о том, что их аленький цветочек теперь вместо бережного ухода будет по голове получать, папу и маму, мягко говоря, ошарашила.

Ну а насчет бокса, я бы поспорил с доводами. Бокс — это, по сути, те же шахматы, только думать надо в разы быстрее. Даже не столько думать, сколько соображать. Будешь соображать, и когда настанет время уходить из спорта, будешь готов к любым поворотам в жизни. Вон некоторые депутатами становятся, мэрами или, как Витька, крупными бизнесменами. Это я в прошлой жизни в тренера подался, не хотел с любимым делом расставаться. И концентрация в боксе такая, что ого-го, главное, не превращать его в тот самый мордобой, с которым многие этот замечательный спорт путают.

Я все же не удержался и озвучил родителям свою точку зрения.

— Знаете что, мам, пап. А мне вот кажется, что от шахмат развивается остеохондроз и геморрой. И если много думать, то можно инсульт схлопотать. И вообще, шахматы учат тому, что в жизни надо много думать и мало делать, а бокс учит лучше думать и быстро делать.

Я ни в коем случае не критиковал шахматы, но искренне верил в то, что говорил. Но маме эти слова не понравились.

— Сынок, это ведь очень опасно! Знаешь, сколько людей после этого твоего бокса умирает! Инвалидами становяться. Гена, ну как он не поймёт! Скажи ты ему!

А это как посмотреть, смерти в боксе действительно случаются, но ведь и шахматы — вид спорта не такой безопасный, как кажется. В смысле, если с такой колокольни смотреть. Я лично помнил несколько случаев, когда шахматисты умирали прямо за шахматной доской. Правда, эти случаи были из довольно теперь отдаленного будущего, поэтому я решил привести другой пример. Тоже для наглядности.

— Мам, пап, а вы мне скажите, по улице гулять безопасно? Мало ли, молния по тебе ударит или кирпич на голову упадёт? — я приподнял бровь.

— Сынок, что ты такое выдумываешь… — запричитала мама.

— Мам, а ты в курсе, что статистика — вещь упрямая. Скорее, тебя молнией пришибет, ну или кирпич на голову грохнется, чем ты умрешь на ринге. Это я к тому, что из-за таких случаев народа даже больше умирает.

— Господи, где он только этого понабрался…

— Погоди, Оксана, я скажу! — строго перебил отец.

Я думал, что он сейчас начнет пытаться задавить меня родительским авторитетом, но нет. Папа одернул брюки, присел передо мной на корточки. Положил руку на плечо и заглянул мне в глаза.

— Сыночек, а как же наша мечта? Ты же обещал пойти по стопам дедушки, в честь которого ты назван, — мягко, даже вкрадчиво проговорил отец. — Ты же понимаешь, что лишишься своей самой заветной мечты?

— Понимаю, но я просто передумал пап, так бывает. У меня другая мечта. Не обижайтесь.

Положа руку на сердце, у меня не было совершенно никакого желания обижать родителей. Тем более, они на первый взгляд производили благоприятное впечатление людей разумных и адекватных. Как на самом деле — это, конечно, еще предстояло узнать. Но очевидно, что если сразу не проговаривать то, чего хочешь, то желания выберут за тебя.