— Господи, где ты так коленку ударил?

Через несколько секунд Алла уже усадила толстяка и обрабатывала его рану. Перевязала.

— Тебе повезло, зашивать не придется, но с повязкой походишь.

— А спортом заниматься смогу? — серьезно спросил Сеня.

— Шахматами разве что, с Мишей, — вздохнула врачиха. — Кстати, Авсентий, передай своей маме большое спасибо и скажи, что я надеюсь, что мой подарок ей пришелся по вкусу.

— Какой подарок? — опешил тот.

— Она поймёт, — коротко ответила Алла.

Я едва удержался чтобы не фыркнуть. Интересно, а повариха вообще в курсе, что помогла конкурентке?

Алла, закончив с раной, взъерошила Сене волосы.

— Как тебя так угораздило-то? — напоследок спросила она. — Ты так и не сказал.

— Там проволока было во вратарской зоне, ну или что-то острое…

— Так. Почему тебя Роман Альбертович не привел? — нахмурилась та.

— Так он это, он грибы пошел собирать… с моей мамой, — буркнул Сеня.

Последнее, кажется, он не собирался говорить вслух — выскочило само. Лицо Аллы мигом вытянулось.

— Какие грибы?.. он же сказал, что с вами будет играть в футбол!

Сеня глупо улыбнулся, быстро смекнув, что ляпнул лишнего. Я же для себя окончательно понял, что Рома забрехался и всем троим дает разные показания, кому с зубом, а кому с игрой в футбол. Эх, дурит тебя твой Ромашка, подумал я, глядя на Аллу, на которой после слов Сени не было лица. Печально, потому что Алла к нему явно всей душой.

— Все, мальчики, идите, ты, Сеня, завтра обязательно ко мне покажись, сделаем перевязку.

Она проговорила всё это торопливо, чтобы мы поскорее ушли и не видели её наворачивающихся слёз. Я видел, что у Аллы от обиды трясутся губы и она часто заморгала.

— Иди, Сень, я догоню, — заверил я толстяка полушепотом.

Он закивал, вышел, а я закрыл за ним дверь и, оставшись в медчасти, вернул взгляд на Аллу. Та, видимо, не замечая моего присутствия, сползла на стул, спрятала лицо в ладонях и тихо заплакала. Успокаивать женщин никогда не было моей сильной стороной, но при виде плачущей девушки у меня в груди всё сжалось. Я бесшумно подошел к ней, аккуратно приобнял за плечи.

— Алла, не плачьте, это не стоит ваших слез, — ответственно заявил я.

Она не попыталась убрать мою руку, только заплакала сильнее.

— Миш, спасибо… просто обидно так, когда пытаешься человеку понравиться, что-то хорошее сделать…

Она осеклась и снова заплакала. Я начал успокоения ради гладить ее по шелковистым волосам.

— Не надо приписывать людям те качества, которыми они не обладают.

Я поймал себя на мысли, что мне нравится касаться ее и чувствовать тепло ее тела. Заодно понял Сеню, желавшего начистить харю Роману. Алла действительно не заслуживала такого и не должна была сейчас плакать. А еще стало обидно, что в четырнадцать разница всего в несколько лет колоссальна, и Алла способна разглядеть во мне лишь мальчика, но не мужчину.

— Хотите, сыграю? — я увидел, что в углу ее кабинета стоит гитара Ромы.

Не дожидаясь ответа, я взял гитару в руки. Наскоро подкрутил колки, гитара оказалась почти настроенной. Попробовал струны, а заиграл банальную, но мелодичную музыка на по советски простых аккордах. Эта музыка казалась родной. Тёплый звук гитарных струн в эти времена доносился вечерами летом почти из каждого советского двора, где собиралась молодежь в грибках с облкелееными наклейками шестиструнными лениградками…

Играл я довольно неплохо, по крайней мере, Алла подняла голову и, всхлипывая, слушала. На ее губах появилось подобие улыбки. Когда я закончил, она склонила голову на мое плечо и лишь всхлипывала. Я прислонился щекой к ней.

— Понимаешь… — прошептала девушка.

Не знаю, что она хотела сказать, но так уж вышло, что она подняла голову, и ее губы случайно коснулись моих губ. Ну как — случайно, обычный пацан на моем месте бы увернулся сразу, а я этого делать не стал. И на секунду, пусть на малейшую и самую краткую, но у нас случился поцелуй. Мне даже показалось, что Алла далеко не сразу отдернулась.

— Извини, Миша, — наконец, она отстранилась, опуская глаза. — Я… я… не знаю, как так произошло.

— Все в порядке, — я коснулся ее руки на прощанье.

Встал, направился к выходу.

— Ты такой взрослый, — послышались ее слова. — Будто даже взрослее, чем…

А потом дверь медчасти распахнулась, и на пороге вырос директор. Он на секунду замялся, видя, что Алла заплаканная, да ещё и я тут маячу, а потом выпалил:

— Вы не видели, где Вера? У нас по кухне возник вопрос!

— По грибы пошла, — печально улыбнулась Алла.

Директор задумался. Брови у него поползли вверх, но сказать он ничего не сказал. Судя по всему, у него тоже были другие сведения по части времяпровождения поварихи. Следом в медчасть уже зашел и виновник торжества. Я тотчас заметил, что на его шее остался след помады…

— Как грибы? — холодно спросила Алла.

— Да мы с ребятами хотели пойти после игры… — Рома покосился на меня. — Так, Шахматист, шуруй отсюда.

Я пожал плечами, пошел к выходу. Директор тоже след помады увидел и вздрогнул. Злой, как пес, выскочил из медчасти, за малым не сбив меня с ног.

— Да ничего не было, Алла, — услышал я глупые оправдания Романа.

— Не подходи больше ко мне. Я дарила помаду Вере взамен на… — она всплеснула руками, покосилась на стол. — Уходи.

— Пожалуйста, ты и так не даешь.

Рома вышел, и лицо у него было перекошено — не понравилось быть виноватым. Я тоже не стал задерживаться, Алле теперь самое время побыть сама с собой.

Но последние слова Ромы мне определенно понравились… выходит, у них ничего не было. Почему-то на душе стало радостно.

Я ждал очередной тренировки с нетерпением. Работа шла, я пахал в зале от звонка до звонка, и первые заметные результаты не преминули дать о себе знать. Я чувствовал, как организм, будто губка, впитывает нагрузки, и из тренировки в тренировку мои показатели шли в гору. Безусловно, помогала память прошлого. Может, тело такого и не помнило, но я сам дозировал нагрузки, понимал, как делать правильно те или иные упражнения. От того тренировочный прогресс, хоть и с полного нуля, шел вперед семимильными шагами.

Перед очередной тренировкой тренер выстроил нас в шеренгу. И, прохаживаясь взад-вперед с руками, сцепленными за спиной, сделал важное объявление.

— Итак, боксеры, впереди нас ждет серьезное испытание, — говорил он с ударением. — Мне позвонили и предложили провести товарищескую встречу с ребятами-юниорами из «Динамо». Многих из них вы уже знаете по выступлениям, на юниорах встречались и ребята они крепкие. Их тренер, мой давний хороший товарищ, хочет потягаться силушкой в формате четыре на четыре.

— Мы с ними, что ли, стенка на стенку сойдемся? — оживился Лев, тяжело ударяя кулаком в ладонь.

— Нет Лева, — спокойно поправил тренер. — Четыре человека от нашего зала и четыре динамовца.

— А-а! Не кайф…

— Слюнявый Митя будет? — вставил Шпала.

— Если ты про Диму Слоняева, то будет. И не только он, — строго и серьёзно подтвердил тренер. — Потому говорю, испытания ждут серьезные.

— Вот козел, — пробурчал Шпала под нос, как будто разочарованно.

Не знаю, чем Шпале не угодил этот Слоняев, но расстроился он вполне по-настоящему. Понять мне помог Лёша, с которым я недавно познакомился и общался лучше всех в зале.

— У них по личным встречам то ли три ноль, то ли четыре… — нагнулся ко мне стоящий по левую руку Леша.

В отличие от троицы хулиганов, дури у этого пацана считай и не было. А боксер он тоже был отличный, хотя до уровня КМС явно не дотягивал.

— Шпала его не вывозит, — хмыкнул Леха. — Тренер говорит, что Митя стилистически Шпале подходит, а Шпала Мите — нет.

— Не повезло Шпале, — я коротко пожал плечами.

Вот чем хорош любительский бокс, так это тем, что соперников там никто не выбирает. С кем по сетке боксировать выпало, с тем и полный вперед. И за нолик никто особо не трясется, бои идут как конвейер, и главное в них — набираться опыта, понимать, как работают ребята с разными стилями и техниками (привет Шпале).