— Ой, Миша, хватит из себя Шерлока Холмса разыгрывать, — отмахнулась Тома.

— Пусть продолжает, — поддержал меня Роман.

Я удовлетворенно кивнул и продолжил.

— Хулиган, судя по отпечаткам пальцев, держал книгу левой рукой, а вырывал правой — обратите внимание на хват.

Я указал на расположение отпечатков — слишком долго я смотрел на книгу и эту страничку во время этой показательной казни, так что и вправду кое-что заметил. Хват действительно был под левую руку, тогда как и у меня, и у Шмеля зеленкой была испачкана правая рука. Кроме того, отпечатки пальцев были раза в два больше моих и Шмеля — я уже вполне привык к своему росту и рукам, чтобы это заметить. Размазать отпечатки до таких размеров не вышло бы, больно четкий рисунок и границы отпечатка. Все это я озвучил Томе. Не стал только говорить, что если б её не лихорадило так в приступе желания найти виноватых в одну секунду, и особенно — пропесочить и Рому заодно, то она бы тоже это заметила.

— Логично, что у вандала, — медленно, с чувством и с расстановкой, как Эркюль Пуаро, вёл свою линию я, — должны остаться следы зеленки на животе.

В подтверждение своих слов я приподнял майку, показывая, что никаких следов у меня нет и в помине. Шмель без моих дополнительных указок тут же сделал то же самое.

— Да. Да, действительно, — Тома растерянно захлопала глазами.

А я усилил напор.

— Лев, иди-ка сюда, что ты как не родной стоишь в дверях?

Лев замялся, переступил с ноги на ногу, но когда к моей просьбе присоединилась команда Ромы, таки подошел.

— Руку-то покажи, — обозначил я.

Лев напрягся. Все взгляды ребят устремились на него. Ничего не оставалось, как вытащить руку из кармана. Я ожидал увидеть перепачканные зеленкой пальцы, но увидел лишь спичечный коробок.

— Что там? — насторожилась Тамара.

Лев покраснел.

— Божьи коровки. Поймал… только что.

— А… чего же руку в кармане держал?

— Так, блин, жучки вылезут!

Лев не врал, одна из стенок коробка была поломана, и если не удерживать ее, то коровки могли удрать.

— Ну ладно. Майку всё равно подними.

— Надо?

Все промолчали, и Лева, сунув коробок с насекомыми в карман, задрал майку. Никаких следов зеленки там не оказалось…

— Пальцы приложи к отпечаткам, — настоял я. — Надо сверить.

— Еще чего… — но под строгими взглядами Томы и Ромы Лев все же приложил пальцы.

Рука у пацана действительно была крупнее, чем у меня или Шмеля, но отпечатки все же не совпадали. Размерчик не тот.

— Да не делал я этой ерунды, — буркнул он.

Действительно не делал. Я озадаченно поскреб макушку. Любопытно все складывается. Что если… я не довел мысль до конца. Потому что взгляд упал на пространство между страниц энциклопедии.

Вот же блин, как я сразу не догадался!

Между страницами, никем не замеченная, лежала… сахаринка. Она сверкала, и мое стопроцентное подростковое зрение легко определило, что это именно крупица сахара. Вот это дела!

Я так, чтобы никто не увидел, аккуратно сахаринку смахнул. Та упала на пол и окончательно стала невидимой, а я продолжил размышления..

Тамара, видя, что прямых доказательств чьей-либо вины как бы и нет, замялась. Покосилась на Романа, тот только развел руками — мол, «следственные действия» потерпели фиаско. Виновный не найден, что ж, бывает…

— И непонятно даже, кто страницу вырвал… — послышался шепот на галерке.

Формально ничего действительно не было понятно. Поэтому Тома, не желая признавать поражение, решила сменить тактику.

— Так, — она перечислила поименно всех «виновников торжества». — У вас есть ровно час, чтобы заклеить энциклопедию!

— До девятнадцати часов, — подыграл Роман. — Сейчас как раз пять минут седьмого.

— Да, до девятнадцати часов время есть, — согласилась пионервожатая и потрясла кулаком в воздухе. — Иначе я вам устрою счастливое детство! Будете бумажки и фантики каждый день на территории собирать.

Пионеры захихикали, по-своему отреагировав на предупреждение Томы. Та гордо вскинула подбородок и пошла к выходу, бросив напоследок, что поручает Роману Альбертовичу проследить за тем, как мы это будем делать.

— Ага, щас, после дождичка в четверг, — буркнул тренер себе под нос.

Повезло, Тома не услышала, а то наверняка позеленела бы от злости. Рома проводил строптивую даму взглядом, дождался, когда утихнут шаги, и подошел к нам.

— Короче, ребята, что делать — вы слышали, через сорок минут приду и проверю.

— Не поможете? — спросил я. — Тамара Ипполитовна ведь сказала…

— Пусть говорит, — тренер демонстративно потянулся.

Ну и, не дожидаясь других вопросов, вышел из палаты. То, что Роман пофигист, мне давно было понятно. Вот и сейчас ему было абсолютно плевать — получится у нас или нет.

— Слышь, чучелы огородные, опять из-за вас какая-то ерунда происходит! — отвлек меня голос Левы. — С какого вообще перепугу ты меня сюда притянул, Шахматист?

Я со вздохом повернулся. Да, как же, дело святое, надо же обязательно выяснить отношения со Львом. Обернувшись, я встретился с ним глазами. В них помимо злости, которую он сегодня, надо отдать ему должное, держал на привязи, застыла досада. Понятно отчего — любой промах, и пацану придется махать ручкой. Слишком многое он натворил за первые дни пребывания здесь. И если раньше я думал, что он сознательно это делает, чтобы провести лето в другом месте, то после знакомства с его родителями мнение изменилось. Не дай бог никому такое лето, как будет у пацана, если он с позором вернется домой.

— Я точно так же, как и ты, этого не делал, — сухо пояснил я.

— Ну а меня на кой-ляд подставляешь? — насупился Лев.

— Почему-то показалось, что ты захотел подставить меня, — с расстановкой ответил я. — А когда кажется, я не крещусь, а отвечаю доступно, чтобы в следующий раз неповадно было…

— Слышь, Лева, да че ты с этим бараном еще разговаривать пытаешься!

Из-за спины друга вывернул Шпала, кстати, единственный в этой гоп-компании, с кем мне до сих пор не доводилось встретиться с глазу на глаз. Шпала презрительно посмотрел на энциклопедию, потом на меня.

— Он же в курсе, что при других мы его трогать не будем! — хмыкнул он.

Я не ответил, еще один конфликт на ровном месте мне был ни к чему. Думаю, что у нас со Шпалой еще появится возможность обменяться любезностями. Хотя руки чесались съездить разок по этой наглой роже.

— Согласен, — вставил свои пять копеек Марат. — Давайте клейте, блин, иначе мы вам в жопу засунем эту энциклопедию! Пошли, Лева, покурим, а эти из кружка умелых ручек пусть сами мучаются!

— Через двадцать минут вернемся! — поставил срок Шпала.

— А помочь не судьба? — спросил я, глядя Леве прямо в глаза. — Дело-то одно.

Лева промолчал, вообще, конечно, выглядел он подавленным. Денек у пацана выдался такой, что не позавидуешь. Троица хулиганов уже в привычном составе всё-таки ушла.

— Лучше вообще не возвращайтесь, дебилы… — прошептал Муравей, когда хулиганы скрылись в коридоре, и виду ради хлопнул кулаком по ладони.

Я только сейчас понял, что все легкоатлеты в палате благополучно засунули языки в одно место. Разговаривал я один. А зря, сейчас был шикарный шанс перевернуть все с ног на голову. Да, потом боксеры и борцы привели бы своих товарищей, и это была бы совсем другая история. Однако ради спокойной жизни в лагере в течение следующих недель, пара синяков — сущий пустяк. Впрочем, каждому свое. Нравится ходить на перед ними на цырлах —, их право.

— И че делать будем? Клей есть? — спросил Шмель. — Ребят, у кого есть ПВА-шка?

Он уже пытался прикинуть, как бы вставить обратно страницу так, чтобы вклейки не было заметно.

— У меня, кажись, было, мамка клала на всякий пожарный, — припомнил Муравей. — Ща, к рюкзаку сбегаю! Идем со мной, ребзя?

— Идем! — закивал Шмель.

Муравей выбежал из палаты, Шмель, которого до сих пор от нервов потряхивало, последовал за ним. В палате поднялся привычный бубнеж. Пионеры гадали, кто же на самом деле тот нехороший человек, кто вырвал лист из энциклопедии. Я в спорах участвовать не стал, не до того малость. Сунул руку в карман и нащупал там рафинад, от которого тут же начали откалываться сахаринки. Такие совпадения точно не случайны, хотя до конца не хотелось верить. Чего хотелось, так это поскорее увидеть наглую толстую рожу Сени и спросить, какого вообще хрена происходит.