— Хм… Странно это, конечно… На моей памяти он был более, чем ласковый…

— Вот именно. Это впервые такое.

— А я чем могу помочь? — Задумываюсь, отодвинув на второй план наши личные разногласия.

— Я подумал… вы так отлично поладили… может, ты могла бы приехать, поговорить с ним, и, хотя бы помочь заманить в переноску, чтобы отвезти в клинику. Тот ветеринар, которого я вызвал на дом, убежал от нас с дикими воплями.

— Ну… я не знаю…

На кону благополучие пушистика…

Но встретиться лицом к лицу с мужчиной, который разбил мне сердце, я пока не готова. Да и вряд ли вообще когда-нибудь буду.

— Пожалуйста, Поль. Если хочешь, я за тобой заеду. — Уговаривает он. — Это чудовище, конечно, бесит меня, но я беспокоюсь, он же так лапы протянет…

— Что, вообще от еды отказывается?

— Миска не тронута уже третий день.

Это чужой кот.

У меня своих проблем навалом.

Работу надо искать, к тётке съездить…

— Ладно, я приеду. Когда вам будет удобно?

— Спасибо! Я знал, что ты не откажешь. — Такое облегчение в голосе, будто я уже жизнь Василевсу спасла. — Могу минут через сорок за тобой заехать, ты дома?

— Я… эээ… Давайте, я сама доберусь. Через час буду у вас.

Прежде чем Евгений Дмитриевич что-то ответит, сбрасываю звонок.

Мне надо прийти в себя.

Восстановить чёртово дыхание.

Успокоить дрожащие руки.

И помыть голову, блин!

Столько раз говорила себе: «Твоя доброта до добра не доведёт, Полина…».

Как мне ему в глаза-то смотреть?

Что ж я такая дура-то, а?

Подрываюсь с места и несусь в ванную.

Я иду спасать кота.

Надо сосредоточиться на этом.

Евгений

Полина возникает на пороге, как неземное снежное видение.

В белой шапке, с красными щеками, теребит в руках пуховые варежки, выдавая этим простым жестом волнение.

Что ж… я тоже волнуюсь.

Две недели.

Четырнадцать долгих мучительных дней, я не знал, как связаться с ней, чтобы это не выглядело, как насмешка.

Первые два дня я был полностью доволен и горд собой.

Все получили по заслугам.

Особенно она. Эта девочка без принципов, покачнувшая мой мир и заставившая выйти из зоны комфорта, как это модно сейчас говорить.

Дашка, естественно, наплевав на мои предупреждения, раз пятьдесят пыталась связаться со мной, даже натравила Валю, который долго мялся и вздыхал по телефону, явно недовольный такой инициативой, всё-таки он мужик, и в какой-то степени был на моей стороне.

Мама приняла роль обиженной и оскорблённой, но я-то знаю, что это ненадолго, всё же, я единственный ребёнок в семье, а она привыкла держать руку на пульсе.

Моё выступление прошло «на ура», но уже через несколько дней я осознал, что победитель тут вовсе не я.

«Радужный Слон» повернулся ко мне — его основателю, той частью, где обычно располагается хвост, вывалив проблемы одну за другой.

Соня собралась в декрет. Пусть даже через четыре месяца, но я понятия не имею, кем её заменить, ведь она в конторе с самого её основания, и по отношению, почти как родной мне брат.

Крис и Валя — мои лучшие и единственные дизайнеры, разнылись, что теперь не успевают делать свою работу, потому что вынуждены пахать за админа.

Сева ушёл в запой.

Чёрти что творится с этой организацией, но я не привык опускать руки перед трудностями, такое случалось и раньше.

Единственное, что не давало мне покоя всё это время, после окончания праздников — это то, что стойка администратора смотрелась убого без присутствия там Полины Сергеевны.

Я готов был пахать за водителя, сам печатать баннеры, если это потребуется (благо ребята из типографии ни разу ещё не подводили), стряпать договоры и делать отчеты в налоговую, но её отсутствие ощущалось где-то на уровне мозжечка.

И если до Нового года мне казалось это решаемым пустяком, то сейчас я осознал, что попросту не хочу на это место принимать никого другого.

И я не знаю, почему Василевс оказался умнее и хитрее меня, изобразив из себя сдыхающее исчадие ада, чтобы натолкнуть хозяина на единственно верную мысль: надо позвонить Полине.

Когда, первого января, она была в моей квартире, я испытывал неподдельное чувство ревности к пушистой жопе, которая отнимала у меня её внимание.

Я скучал по ней.

Каждый день. Но не мог себе в этом признаться.

А теперь она проходит мимо с серьёзным лицом, лишь бросив тихое приветствие, и я ощущаю пропасть, которую сам же и создал.

Вот именно в эту минуту, как гром среди ясного неба, наваливается острое желание просто к ней прикоснуться. Дотронуться до волос, до холодной румяной щеки, тесно прижать к себе за тонкую талию, и целовать, целовать… везде, где смогу дотянуться.

Стоп.

Мы здесь не за этим, а для того, чтобы спасти от голодной смерти одну охненевшую морду.

Полина сразу даёт понять это, быстро скинув пуховик и ботинки, и по-учительски вздёрнув подбородок.

— Где Василевс?

— В комнате, прячется за диваном.

Её хрупкие плечи приподнимаются, когда она, выпрямив спину, направляется к объекту спасения.

— Васенька… Сладкий мой… Где ты, пушистый пирожок? Помнишь меня? Это я, Полина…

Девушка разговаривает с диваном, за которым шкерится животное.

— Мяуууу… — Раздаётся в ответ.

Невероятно.

Между ними какая-то связь, не иначе. Со мной этот монстр не разговаривает уже несколько дней.

— Иди сюда, мой хороший… Я тебя не обижу.

Она присаживается на корточки, выманивая кота из-под дивана. Я могу отодвинуть его и поймать животину, но это же будет слишком просто, да?

Ладно, каюсь.

Про ветеринара я приврал.

Нужно же как-то было заманить её сюда, чтобы прониклась ситуацией.

Про облезлую шерсть и отсутствие аппетита была чистая правда, пылесос уже не справляется с этим природным явлением, а корм лежит не тронутый несколько дней.

Несмотря на явно налаженный диалог между Полиной и Василевсом, тот не спешит покидать своё прикрытие.

— У вас есть колбаса? — Внезапно спрашивает девушка.

— Что? — Не сразу соображаю. — Он не ест колбасу. У него монодиета.

— Вам что, жалко? — С укором смотрит на меня. — Кусочек всего надо.

— Да не жалко мне! — Что за нелепые предположения? — Сейчас принесу.

Ухожу на кухню, чтобы пошариться в холодильнике, в поисках необходимого, продукта.

Задерживаюсь, чтобы перевести дыхание.

Ещё ни разу не чувствовал себя так неловко в присутствии девушки.

Вдобавок память подкидывает картинки нашего жаркого времяпровождения на этом кухонном столе.

Её упругие бёдра… плавно переходящие в талию… изогнутую спину… изящные плечи, покрытые локонами длинных русых волос… Ритмичные движения… стоны, всхлипы… горячее дыхание… фееричная разрядка…

Волосы были испачканы.

Как и спина, ягодицы… даже стол.

Какого хрена?..

Я не должен думать об этом. Соберись, Женёк. Сейчас ты обязан завоевать её доверие.

Она снова обращается ко мне на «вы», и это явно защитная реакция.

Расчертила между нами границу.

Помню, как мы валялись в кровати, и она примеривалась называть меня просто по имени, как будто это действительно было очень сложно.

Меня даже не обижало это, скорее, забавляло. Как она краснела и прятала лицо, но нежно произносила простое «Женя».

Такая юная и искренняя.

Какого чёрта я решил её наказывать?

За что?

За собственную несостоятельность? За чувства? За эмоции, которые у меня вызывала?

— Мяууу…

Потрёпанный Василевс, с ошалевшими глазами, на руках у Полины — это то странное зрелище, которое вызывает у меня облегчённый вздох.

Даже колбаса не понадобилась.

Или это был отвлекающий манёвр для меня, чтобы не мешал им поговорить, этим двум созданиям с тонким душевным восприятием.

— Как тебе это удаётся?.. — То ли спрашиваю, то ли восхищаюсь.

— Васенька, милый… — Девушка целует облезлую наглую щёку животного. — Расскажи хозяину, как надо обращаться с питомцами…