— Женя! — Предостерегает мама. — Мы хотели, как лучше. Ведь, всё же получилось, правда?

— Получилось, да.

Кидаю короткий взгляд на Надю. Она сжала бокал и, кажется, не дышит.

— Только немного не так, как вы планировали.

— То есть, как это?

— Вы ошиблись, мои дорогие. — Улыбаюсь. — Надежда прекрасная девушка, мы пообщались, узнали друг друга получше, и наверняка даже могли бы построить какие-нибудь отношения, если бы не одно «но».

Пытаюсь не смотреть пока на Платонову. Иначе не дойду до сути.

Валя с интересом наблюдает за нашим разговором, потягивая шампанское.

— Какое?

— Ваше участие.

Все присутствующие напрягаются.

Дашка тут же ощетинивается.

— Слон…

— Не перебивай меня, пожалуйста.

Может, грубо получилось, я не знаю.

— У меня отличная жизнь: любимое дело, спорт, кот на иждивении, секс — тогда, когда мне этого захочется. С чего вы вдруг решили, что меня надо к кому-то пристраивать?

— Жень, — Снова вклинивается мама. — Мы же видим, что ты перестал радоваться жизни. Посмотри на себя: всё, что тебя интересует — это твоя типография. Как не позвонишь, ты всё время работаешь, всё время занят. Ты не можешь найти даже день, чтобы приехать к нам с отцом, об отдыхе я уж вообще молчу.

— Когда мы были в браке, Даш, было не так?

Нарочно задаю этот вопрос бывшей, игнорируя мать.

Та молчит, зная, что я прав. Я такой. И никакие отношения уже этого не исправят.

— Вот именно. Вы должны раз и навсегда понять это.

Мама фыркает. Конечно, ей не нравится мой тон.

— Теперь, Надя. — У девушки вытягивается спина, хоть она и до этого сидела ровно. — Ты красивая, умная и добрая, наверное, даже через чур. Для чего, скажи, тебе было обращаться в это агентство?

Щека девушки дёргается.

— Думаешь, там сидят такие профессионалы, что смогут найти мужчину твоей мечты и привести его тебе перевязанного красной ленточкой?

— Слон!

Дашка снова встревает, боясь, что я задену тонкую душевную натуру Надежды. А в брачную контору пойти не побоялась, вся такая ранимая.

— А что? Я не прав, а Надежда?

— Нет. — Она отставляет бокал на столик перед собой.

— Чтобы внести ясность: мы виделись с Надей тридцать первого. Я поехал к ней, и у нас состоялся сложный разговор, в ходе которого мы выяснили, что между нами ничего не может быть, и эта авантюра с её участием была лишь бесполезной тратой времени.

Мама с Дашкой переглядываются.

— Надежда, зачем же вы ему рассказали? — У мамы вырывается поражённый вздох.

— Я хотела, чтобы было честно… — Шелестит Надя.

— Это уже не важно. — Перебиваю девушку. — Я благодарен вам за это, Надь. И за то, что вы приехали, после моего звонка. Хоть и не должны были этого делать.

Платонова напрягается, чувствуя мой настрой и то, что она будет следующей.

— Вот скажи мне, Валентин. — Перевожу тему. — Ты за что Дашку любишь?

Тот хмурится. Ему явно до лампочки моё расследование и игры в «Пуаро», но над вопросом задумывается.

— Да за всё люблю. Просто.

— Вот.

Поднимаюсь и подхожу к широкому панорамному окну. Снова снег повалил, большими такими хлопьями.

— Просто. — Повторяю. — Потому что это невозможно кому-то навязать или спланировать. Невозможно убедить человека в чьей-то неотразимости, если он сам этого не чувствует. Нельзя вложить кому-то в голову, что кто-то другой ему абсолютно подходит, если между людьми нет того самого природного притяжения, которое толкает нас друг к другу. Правда, Полина?

Поворачиваюсь к ней.

Лицо девушки бледнеет и вытягивается.

— Убедить нельзя, но подтолкнуть можно… — Мямлит она охрипшим голосом, пытается прокашляться и делает глоток из бокала.

— Хотите знать, сколько времени мне потребовалось, чтобы раскусить её нелепую игру?

Кажется, никто в этой комнате уже не помнит про Новый год. И настроение как-то поменялось с праздничного на вот это уныло-напряжённое.

— С самого начала меня не отпускало какое-то странное чувство, что всё не то, чем кажется. Точнее, она не такая, какой должна быть. Но понял я, когда пришёл первый раз к ней в квартиру. Чудесный розовый костюмчик всё расставил на свои места. Надо отдать должное её тётушке. Вот та играла, как настоящий мастер. Такая экспрессия, мне даже понравилось.

— Она не играла. — Всё так же тихо произносит Платонова.

— Да что ты! — Удивленно восхищаюсь. — То есть, даже твоя тётя не в курсе, чем ты занимаешься?

Полина вскакивает и намеревается удалиться, конечно, ей это разговор не по душе, но я останавливаю.

— Сядь!

Громко. Так, что она плюхается обратно пятой точкой на диван, а все присутствующие ошеломлённо вздыхают.

— Вы все почему-то решили, что я идиот, и со мной можно играть в плохие игры. Все, кроме, наверное, Вали, хоть я и не знаю наверняка, принимал ли он в этом участие. — Тычу в сторону бывшего соперника пальцем. — Выставили меня каким-то придурком и залезли туда, куда вас не просили. Вы: мама и Даша, с этого момента, прошу, удалите мой телефон и больше никогда не пытайтесь со мной связаться. Я больше не хочу иметь с вами ничего общего.

— Ах! — Мама пытается изобразить шок, хватаясь за сердце.

Дашка молча буравит меня взглядом, потом Валю, прося у него поддержки.

— Женёк, не перегибай. — Валентин пытается образумить меня.

Но я игнорирую.

— Вы, Надежда, надеюсь, никогда больше не будете связываться с сомнительными конторами, которые занимаются непонятно чем. И мы не будем больше общаться, поэтому мой номер вам тоже не понадобится.

Надя просто выдыхает через нос.

— А с тобой, Полина, я долго думал, как поступить. Нам было хорошо вместе эти два дня, но ты и сама поняла, наверное, что на большее можешь не рассчитывать.

Все присутствующие переводят взгляд на Платонову. Такого они точно не ожидали, а я смотрю ей прямо в глаза и понимаю, что этими словами перечёркиваю всё прекрасное, чем могут похвастаться эти выходные. Мне нужно было наказать её. И сейчас я это делаю.

— У вас что-то было? — Дашка всё же не выдерживает. — Но как? Полина? Что вы наделали?

Надежда сдаётся первой. Она громко всхлипывает и поднимается. Когда девушка в слезах уходит, бывшая выбегает за ней.

— Надя, подождите! Это какой-то абсурд!

— Женя, что ты творишь? — Мама осуждающе смотрит и качает головой.

— Я всего лишь хочу объяснить вам, что не нужно лезть в мою жизнь. Вы сами виноваты в том, что отбили у меня желание с вами общаться. Я не шучу.

— Можно мне уйти? — Спрашивает Полина, и я ловлю себя на том, что какую-то секунду колеблюсь.

Нет.

Я всё решил.

И мне не нужно себя уговаривать.

— Конечно. Если хочешь, довезу тебя до дома.

Она поднимает глаза с немым вопросом. Потом встаёт, подходит ко мне вплотную.

— Наденьку отвези. — И выплёскивает остатки шампанского прямо мне в лицо.

Жидкость шипит и кусается, но я почему-то даже не сержусь на неё.

Наверное, мне самому так легче.

Они все теперь меня ненавидят. Включая Валю, который укоризненно цокает и качает головой, продолжая сидеть на своём месте.

Мама вскакивает и отправляется на поиски Даши и Надежды.

— Думаешь, я мудак? — Спрашиваю Валю, когда удаётся вытереть салфеткой лицо.

Тот пожимает плечами.

И тоже уходит.

Когда остаюсь один, мне становится легче.

На какое-то мгновение.

А потом наваливается тяжесть.

Из кухни доносятся тихие причитания, всхлипы и даже гулкий бас Валентина.

Хочется вдохнуть свежего воздуха, и я выхожу на улицу, подставляя небу лицо.

И в чём я не прав?

Я взрослый мужик и мне не нужно указывать, как жить.

Даже если мне с девушкой было хорошо, я сам буду решать, быть с ней или нет.

Надеюсь, Платонова усвоит урок.

Почему-то это беспокоит меня больше всего.

Не её мнение.