До меня дошло, что голод — это еще одна вещь, которой я не испытывала по крайней мере несколько дней. На самом деле, я ничего не ела с тех пор, как приехала сюда, если не считать чая у Элли. Сладости были восхитительными, но они не удовлетворили меня так, как должны были.

Мы подошли к подножке крытого фургона. Он был темно-серого цвета и разрисован белыми розами и виноградными лозами. На ветру позвякивали колокольчики. Баэль взбежал по трем деревянным ступенькам и распахнул дверь, махнув рукой вперед, чтобы я вошла первой.

Протиснувшись мимо него, я вошла в темную комнату, которая внезапно озарилась светом, как только Баэль последовал за мной внутрь. Повсюду стояли свечи, и пахло розами и лавандой.

В центре маленькой комнаты стояла кровать размера «queen-size», а в дальнем углу — антикварный туалетный столик с маленькой табуреткой. За ней стояло кресло рядом с чугунной духовкой. Она была не больше моей спальни в городе, но в ней было уютно и тепло.

— Это твое, — сказал Баэль.

Я повернулась к нему лицом, но он уже отошел. Теперь он сидел, примостившись на краю кровати, его пальто, небрежно сброшенное, лежало рядом с ним. Он был без рубашки, и я старалась не пялиться.

— Ну, это твое до тех пор, пока ты этого хочешь, — поправился он. — Теодор позаботился о том, чтобы у тебя было все необходимое, а я добавил несколько декоративных штрихов, чтобы придать этому индивидуальности. — Он провел ладонью по бархатисто-фиолетовому пуховому одеялу, многозначительно подмигнув мне. — Что скажешь?

Я медленно повернулась, осматривая комнату, мой взгляд задерживался на каждой мелочи. Я заметила, что туалетный столик был завален косметикой, а за ним стояла вешалка с одеждой, а рядом с изножьем стояла пара туфель на плоской подошве.

На маленьком прикроватном столике лежала книга в твердом переплете, хотя я пока не могла разобрать название. Здесь было комфортно и уютно, и я неохотно должна была признать, что это было больше, чем я ожидала.

— Надеюсь, ты не думаешь, что взятки убедят меня остаться, — сказала я в ответ, слабо улыбнувшись.

Баэль ухмыльнулся и поманил меня согнутым пальцем, чтобы я подошла ближе. Именно тогда я поняла, что все еще неловко стою в дверном проеме, как ненормальная.

Мои ноги несли меня к Баэлю, медленно, осторожно, пока я не оказалась между его раздвинутых ног. Его руки нашли мои бедра, и он притянул меня ближе. Взгляд его темно-синих глаз был голодным, а я не была дурой. Я точно знала, что это значит.

Мне нужно было принять решение, и сделать это нужно было быстро. Я не могла отрицать страстное желание, о котором кричало мое тело — потребность погрузить пальцы в его длинные волосы и пожирать его, потребность забраться к нему на колени и почувствовать все, чего я была лишена слишком чертовски долго.

Но если я позволю себе побаловать себя сегодня вечером, что бы то значило утром?

— Ты показываешь свои мысли на своем хорошеньком личике, грустная девочка, — поддразнил он.

Одной рукой он мягко перекинул бретельку моего платья через плечо и позволил ей свободно свисать.

— Я вижу беспокойство в твоих глазах. — Большим пальцем он разгладил складку, образовавшуюся между моими бровями. — Но я уверяю тебя, то, что ты делаешь со своим телом, не имеет никакого отношения к твоему выбору остаться или уйти. Когда ты приехала, я сказал тебе, что не причиню тебе вреда, и это все еще в силе. Так что скажи мне «нет», и я покину эту комнату и никогда больше не буду говорить об этом между нами.

Мое тело отвергало мысль о том, чтобы сказать ему уйти. Я уже знала, чего хочу, чего жажду, но все еще боялась.

Поэтому я сказала:

— Я хочу знать, каково это — чувствовать все снова. — Я неторопливо провела пальцами по всей длине его руки. — Это делает меня слабой?

Тень пробежала по его глазам, прежде чем он обхватил мое лицо ладонями.

— Никогда, — прошипел он. — Я почувствовал в тебе силу в тот момент, когда ты наткнулась на Перекресток, Мория. Ты никогда не была слабой. — Он покачал головой, в его взгляде вспыхнул гнев. Хотя и не по отношению ко мне. — Тебе было больно, но ты никогда не была слабой.

Я смахнула резь в глазах, заставляя себя не позволить упасть ни единой слезинке. Не прямо сейчас. Только не перед ним.

Отпустив мое лицо, Баэль провел костяшками пальцев по центру моего тела, от горла до пупка, прежде чем лечь навзничь, растянувшись на матрасе. Его ухмылка была озорной и предвкушающей.

— Я в твоей власти, грустная девочка. Сегодня ночью ты принимаешь решения.

Жар разлился у меня в животе, а бедра сжались. Прошло много времени с тех пор, как я испытывала такое сильное желание, и я едва знала, что с ним делать. Все, что я знала наверняка, это то, что сегодня вечером я хотела Баэля Сент-Клера. Я хотела заниматься с ним плохими вещами.

С тем, как его глаза пожирали меня целиком, я чувствовала себя богиней. Это был момент, когда я решила «к черту все». Сегодняшняя ночь принадлежала мне.

Снимаю с плеча вторую бретельку, и единственное, что удерживало ткань, — это моя рука, которая слабо сжимала ее. Я убедилась, что поддерживаю зрительный контакт с Баэлем, когда позволила ему обвиться вокруг моих лодыжек.

Под ним на мне ничего не было, и я полностью обнажилась перед этим ненасытным мужчиной, этим духом, этим вестником Перекрестка. Даже спустя сотни лет то, как его глаза впитывали меня, заставляло меня чувствовать себя первой женщиной, на которую он когда-либо положил глаз, и это было мощно.

Мои груди были тяжелыми и чувствительными под его голодным взглядом, и я так сильно хотела почувствовать, как его губы сомкнутся вокруг моих сосков. Я представила все способы, которыми его язык мог заставить меня стонать.

Я провела ладонями по его твердому животу, наслаждаясь тем, как мерцает свет свечей на его загорелой коже, покрытой множеством татуировок. Они кружились по его мускулам корявым французским почерком и придавали ему дикий вид.

Я наклонила голову, оставляя поцелуй чуть ниже его проколотого пупка, и улыбнулась, когда его бедра дернулись. Я позволила своим рукам блуждать по его узким кожаным штанам, пока не почувствовала, как его твердость напрягается, чтобы освободиться.

Я не теряла времени, вытаскивая его член из штанов, мой рот наполнился слюной. Мое сердце бешено заколотилось, когда я увидела его пронзенный член. Волна удовольствия прокатилась по моему телу, когда я представила, как этот металлический стержень мог бы ощущаться глубоко внутри меня.

Его член пульсировал, когда я обхватила его рукой и сжала. Он был крупнее чем у Остина, это было очевидно сразу, и длиннее тоже. Как он умудрился втиснуться в эти узкие кожаные штаны, оставалось загадкой.

Баэль наблюдал за каждым моим движением с яростной напряженностью, его дыхание участилось немного быстрее, чем раньше. Но он был доволен, что позволил мне это, доволен, что позволил мне взять все под контроль. Поэтому я взяла его в рот, обводя языком его пирсинг. Он застонал, и когда я взглянула на него из-под ресниц, его голова была откинута на матрас.

Я не втягивала его в рот полностью. Нет, я только дразнила его. Я нежно пососала его кончик губами, облизывая нижнюю часть его пульсирующей головки, зная, что это сведет его с ума. Его кожа была мягкой и бархатистой, и я не смогла удержаться, чтобы не провести головкой по губам, как помадой. Он застонал, когда я сделала это, выругавшись себе под нос.

Остину никогда не нравилось, что я делаю это для него. Он сказал мне, что для женщины унизительно становиться на колени. В то время я думала, что это просто одна из его рыцарских причуд, но теперь это заставило меня задуматься, не был ли он просто ханжой. Либо так, либо его проблемы были намного глубже, чем я когда-либо замечала.

Казалось, у Баэля не было никаких сомнений по поводу моего рта или языка. Я могла сказать, что он хотел проникнуть глубже, но я не позволила ему. В конце концов, он действительно сказал, что сегодня вечером я главная.