— Ничего не почувствовал. Следующее, что я помню, — я по колено в болоте, борюсь за свою жизнь, а аллигатор пытается превратить меня в полуночный перекус. — Он покачал головой при воспоминании. — Боролся с этим чудовищем до тех пор, пока не устал слишком сильно, чтобы продолжать борьбу.

И это было в тридцатые годы.… Черт, Тони все еще выглядел как молодой человек в расцвете сил. Но я легко могла представить его в ту эпоху и расслышать нью-йоркский акцент в его произношении.

— Так почему же ты не такой, как «серые лица»? — Спросила я. — Почему ты не двинулся дальше?

Мне стало интересно, каким человеком он был в жизни и где ему было суждено умереть. Неужели все это вообще так работало?

Его улыбка немного померкла, а зеленые глаза потускнели, когда он наклонил голову, схватившись за затылок и потирая мышцы.

— Ну, видишь ли, я умер не совсем сразу. Конечно, это был беспорядок, но, по-видимому, в течение нескольких минут там…

Я даже не хотела себе этого представлять. То, что он описывал, было ужасно.

— В любом случае… — сказал он. — Нашел это место, и мне дали выбор. Я мог бы выбрать зеркала и двигаться к тому, что будет дальше, или я мог бы остаться на распутье навсегда.

Я предположила, что он имел в виду Теодора или Баэля. Один из них предложил ему выбор.

— Что заставило тебя принять решение остаться?

Он на мгновение задумался, делая небольшой глоток из фляжки. Затем его усы дрогнули, а глаза снова осветила улыбка.

— Что я могу сказать? Этот мир просто не был готов попрощаться со стариной Тони.

Это был отказ, но меня это устраивало. Некоторые вещи были личными.

Я посмотрела на Элли.

— А ты? У тебя был выбор?

Ее лицо оставалось каменным, когда она торжественно произнесла:

— Это был не столько выбор, сколько меньшее из двух зол.

— Прости, я не хотела…

Она рассмеялась.

— Не надо, Мори. Это было давно, и у меня было время справиться. Моя смерть была некрасивой. Рак — вот такая ублюдочная штука.

Ее глаза поднялись и встретились с моими, сияя здоровьем. В любом случае, теперь, когда она была мертва.

— Я прожила свою короткую жизнь ради удовольствия. Как бы то ни было, я думала, что я непобедима. Я знала, что мне придется столкнуться с множеством сожалений в этом зеркале, поэтому решила отложить их на некоторое время. С тех пор я здесь.

После этого она погрузилась в молчание, закуривая сигарету.

Черт… Может, мне не стоило спрашивать.

— Здесь никогда не бывает дневного света, — сказала я несколько часов спустя после ухода Тони.

Элли снова стояла перед зеркалом на туалетном столике, нанося на лицо макияж, хотя он был гораздо менее суровым, чем в прошлый раз. Она сказала, что ведет меня куда-то, чтобы отвлечь от всего этого, но еще не сказала, куда и как.

— На Перекрестке время на самом деле не существует. По-моему, я не видела рассвета уже… Ну, я потеряла счет годам.

Тогда откуда, черт возьми, мне было знать, когда прошел месяц? Я сделала мысленную пометку спросить Баэля в следующий раз, когда он решит почтить меня своим присутствием.

— Но разве ты не скучаешь по этому? Я не могу представить, что буду заперта здесь навечно.

Никогда не смогу уехать или встретить кого-то нового. Никогда не смогу почувствовать солнечный свет на своей коже. Я содрогнулась от этой мысли.

Она пожала плечами.

— Я ни о чем не жалею, насколько это возможно. Внешний мир никогда не приносил мне ничего, кроме боли и несчастья.

— Знаешь, с тех пор многое изменилось.…с тех пор, как ты умерла.

Я не была уверена, что вообще верю в это. Изменилось ли это? Люди по-прежнему ненавидели друг друга. Они были жадными, подлыми и несчастными, но там было и хорошее.

— Сомневаюсь в этом. — Элли неуверенно улыбнулась мне в отражении своего зеркала. — Мода, музыка и десятилетия могут измениться, но когда ты дойдешь до сути всего этого, люди всегда будут одинаковыми. Независимо от того, как ты их наряжаешь, они остаются такими же эгоистичными, какими были всегда — настоящими монстрами, и я не хочу принимать в этом участия. Иногда мне кажется, что моя болезнь оказала мне услугу.

Она побрызгалась какими-то духами и обмахнулась веером, прежде чем развернуться на своем сиденье лицом ко мне.

— Поверь мне, милая, это место не такое уж плохое, как только ты примешь это. Просто подожди, пока не увидишь его во всей красе, а потом скажи мне, что предпочитаешь реальный мир.

Должно быть, что-то ужасное случилось с Элли, когда она была жива, раз сделало ее такой измученной. Хотя я не могла винить ее за это. Я не сильно отставала от нее в этих чувствах.

Раньше я тоже любила свою жизнь, свою культуру и своих друзей. Мой отец был моим лучшим другом до своей смерти, а после — моя бабушка. У меня было все, чего я когда-либо хотела в этом мире, пока это не было отнято у меня в одно мгновение.

Я думала, что нашла любовь, которая будет длиться вечно, и ребенка, которого я могла бы растить так же, как меня растили, — в окружении любви, тепла и защищенности. Может быть, жизнь в реальном мире, в конце концов, была не такой уж прекрасной. Может быть, я пыталась вернуться к представлению о жизни, которой для меня просто больше не существовало. Я на самом деле не жила. Не тогда, когда Остин только что дышал мне в затылок, а в следующий момент сжимал его.

— Иди сюда, сядь, — сказала Элли, указывая на туалетный столик, за которым она теперь стояла.

Я смотрела на него так, словно это была гадюка, свернувшаяся для нападения.

Она фыркнула.

— Боже мой, девочка, сядь своей хорошенькой попкой на этот стул и позволь мне привести в порядок твое личико. Поверь мне, ты еще поблагодаришь меня позже.

Неохотно я плюхнула свою хорошенькую попку на стул, пока она откупоривала бутылки и открывала маленькие баночки.

— Что не так с моим лицом?

Я поворачивалась то так, то этак перед зеркалом. Конечно, я выглядела неряшливо и, возможно, у меня было несколько мешков под глазами, но после того, как я выползла из буквального болота, я определенно могла выглядеть хуже. Она проигнорировала меня.

— Куда мы все-таки идем? — скептически спросила я. — И если ты говоришь в «Дом, веселья», я ухожу. Это место чертовски пугает меня.

Это место быстро превращалось в источник кошмаров. Я винила Лафайета.

Элли рассмеялась.

— Это место пугает всех, в тебе нет ничего особенного. Просто наберись терпения и позволь мне привести тебя в порядок. Я обещаю, ты хорошо проведешь время.

— Я доверяю тебе, — проворчала я, расслабляясь в кресле. — Надеюсь, мне не придется пожалеть об этих словах.

— Как бы я ни была польщена, в этих краях тебе действительно не следует доверять никому, кроме себя.

Я кивнула в ответ и предположила, что она была права, предупредив меня.

К моему облегчению, она почти ничего не сделала с макияжем — только немного румян на щеки, немного теней, чтобы глаза округлились, и немного розовой помады. К счастью, у меня было достаточно веснушек, чтобы скрыть мешки под глазами.

Каким-то образом, за считанные минуты она заставила меня меньше походить на труп. Мои волосы были совсем другой историей, они торчали во все стороны дикими волнами, но Элли сказала, что ей нравится этот вид, и отказалась помогать мне их укрощать.

Она надела на меня еще одно облегающее платье. Оно было сшито из тонкого шелковистого материала темно-синего цвета и доходило чуть ниже середины бедра с длинным разрезом с правой стороны. Честно говоря, оно больше походило на неглиже, чем на платье. Я все еще была босиком, но Элли, похоже, этого не заметила, и я не собиралась упоминать об этом.

Она оглядела меня с ног до головы, улыбаясь хорошо проделанной работе.

— Девочка, ты похожа на бифштекс, который вот-вот попадет в клетку с голодными львами.