— Нет, в бой вступать еще рано, сейчас мы этого делать не можем, — возразил У Шве Тейн, охлаждая боевой пыл своих товарищей. — Этот вопрос требует всестороннего осмысления, как говорится, в масштабах всей страны. Мы боремся не только против властей нашей волости, но и против правительства английского генерал-губернатора. Если поднимется вся страна на борьбу с колониальным режимом, то наши скромные усилия увенчаются успехом. Если же выступят крестьяне только наших деревень, то рассчитывать на успех не приходится. Поэтому сейчас задача состоит в том, чтобы, действуя осторожно и тонко, продолжать агитацию за неуплату налогов. Как только нам станет известно, что сюда направляются отряды полиции, руководители движения должны на некоторое время уйти в подполье. Итак, перед нами стоят две задачи: продолжать активную работу и уберечь от ареста наших товарищей.

В напряженной тишине внезапно раздался голос По Ни:

— Я пойду сменю Ко Хла Схауна?

— Ступай!

— И откуда только У Пхоу Шан узнал о нашей работе? — недоуменно спросил Ко Нан Чо.

— В самом деле. Мы все действуем очень осторожно. Не иначе как кто-то донес на нас, — подхватил Ко Шве Чо.

— У Пхоу Шан хитер и умен. По-моему, его не мешает припугнуть, — сказал У Шве Тейн.

— Не припугнуть, а убрать, — решительно резюмировал Ко Со Твей.

— Вот именно. Нечего с ним церемониться, — поддержал его Ко Нан Чо.

— От искры вся пагода сгореть может. Не забывайте эту пословицу. Если мы и уничтожим одного негодяя, то ничего этим все равно не достигнем. Надо бороться против главного врага — английского правительства. Эти налоги вызовут возмущение во всей стране. Поэтому не следует торопиться. Я не сомневаюсь в том, что наступит время, когда все угнетенные силы нашего отечества организованно выступят против своих поработителей. В настоящий момент я призываю вас умерить свой пыл и действовать осмотрительно, чтобы самим себе не навредить.

— Значит, вы предлагаете не оказывать полиции сопротивления? — спросил Ко Хла Схаун, едва переступивший порог хижины.

— Да, Ко Хла Схаун. Так будет разумнее, — ответил ему У Шве Тейн.

— В таком случае все, что мы делаем, — бессмысленно!

— Не надо горячиться, Ко Хла Схаун. Поспешность может погубить все дело.

Ко Хла Схаун был заметно разочарован. Лишь немногие из присутствующих отнеслись одобрительно к плану У Шве Тейна. Но его слово все же было решающим, потому что крестьяне полностью ему во всем доверяли. В ту ночь был намечен план дальнейших действий. Совещание кончилось далеко за полночь, и его участники разошлись по домам перед самым рассветом.

— Как дела? Что решили? — нетерпеливо спросил Тхун Ин отца, как только тот показался на пороге дома.

— Все обсудили, договорились, как надо действовать. Но, откровенно говоря, с У Шве Тейном я не согласен.

— В чем же ты не согласен? Неужели он передумал и теперь настаивает на уплате налога?

— Нет, конечно, не передумал. Но он против того, чтобы мы оказали сопротивление полиции, если она нагрянет.

— С какой стати она сюда нагрянет?

— Старосты сообща составили бумагу властям, в которой говорится, что кто-то ведет агитацию среди крестьян и призывает их не платить налог. Власти, естественно, немедля приступят к расследованию, и тут без полиции дело не обойдется…

— Так они ведь сразу все обнаружат, — воскликнул Тхун Ин, тревожась за отца.

— И я такого же мнения. Рано или поздно обнаружат. Так уж пусть, по крайней мере, две-три английские ищейки поплатятся за это жизнью. А У Шве Тейн убежден, что за оружие браться рано.

— Почему рано?

— Он говорит, надо ждать, когда народ во всех уголках страны выступит против английского генерал-губернатора.

— По-моему, У Шве Тейн прав, — подумав, сказал Тхун Ин.

— Ты понимаешь, что ты говоришь? А еще мой сын! — вспылил У Аун Бан.

Тхун Ин хотел возразить, но отец не дал ему раскрыть рта.

— Не думал я, что ты трус. Как ты смеешь позорить наш род! Мы всегда отличались храбростью, — все больше и больше распалялся У Аун Бан.

— Ты ошибаешься, отец. Я в любой момент согласен сразиться с врагом. Но я разделяю мнение У Шве Тейна, что в настоящее время мы еще к этому не готовы: силы наши действительно разрознены, — спокойно, но твердо возразил Тхун Ин. У Аун Бан внимательно выслушал Тхун Ина и не стал продолжать разговор. Утомленный всем пережитым, он прилег на циновку и вскоре заснул. А Тхун Ин, взвалив на плечи бамбуковый каток, направился к участку, где урожай уже созрел. Положив каток на межу, он поднял подол своей лоунджи почти до колен и принялся за работу. Чтобы легче орудовать серпом, нужно было примять стебли риса к земле. Нестерпимо палило утреннее солнце. Пот струйками стекал по коричневой спине Тхун Ина, и хотя каток был легким, но пройти с ним по всем пяти чекам и примять созревший рис так, чтобы он лег на одну сторону, было делом нелегким.

Закончив работу, Тхун Ин вернулся к сторожке. Он сбросил каток на землю, зачерпнул ковшом воды из большого глиняного жбана и принялся жадно нить.

— Когда ты рассчитываешь закончить работу на этих пяти чеках? — спросил У Аун Бан, наблюдая за сыном.

— Завтра, — ответил Тхун Ин, вешая ковш на гвоздь.

— Ты хочешь нанять кого-нибудь или сами, думаешь, одолеем?

— Если нанимать рабочих, надо будет отдать им десятую часть урожая. Нам самим тогда ничего не останется.

— Но одним нам не управиться.

— Знаю, что не управиться. Придется попросить соседей. У них пока рис не созрел. А потом мы им поможем.

— Что ж, ты неплохо придумал, сынок, — сказал одобрительно У Аун Бан.

Тхун Ин взял пилу, стамеску, сверло, рубанок и пошел к коровнику мастерить грабли.

— Зачем тебе такие большие грабли? — спросила Лоун Тин, наблюдая за ловкими движениями брата.

— И что ты постоянно вмешиваешься не в свои дела? Ты же видишь — я еще не закончил, и нечего мешать, — раздраженно ответил Тхун Ин.

— А что, к нам завтра соседи придут помогать?

— Придут. Я сказал матери, чтобы она готовила еду на всех.

— Твей Мей тоже придет?

— Нет, — буркнул Тхун Ин.

— А почему? Она сейчас свободна. У них рис еще не созрел. Надо и ее пригласить.

— Незачем! И вообще тебя это не касается. Понятно?

— А Эй Хмьин ты, конечно, позвал?

— Еще нет, но позову. Вот закончу дела и позову, — повторил он упрямо.

— Мне хочется, чтобы и Твей Мей пришла. Я сама к ней схожу, — не унималась девушка.

— Сколько раз нужно тебе говорить, чтобы ты не вмешивалась в дела взрослых, — рассердился брат.

— Ну и злись себе, сколько хочешь, но ты не прав.

— Без тебя как-нибудь разберусь, кого приглашать, а кого нет, — прикрикнул на нее Тхун Ин.

— Хватит ругаться, Лоун Тин. Лучше помоги мне, — позвала мать. Лоун Тин ушла.

— Что у вас там опять произошло? — устало спросила До Ин Нвей.

— Ничего не произошло. Просто он ужасно противный. Собирается просить соседей, чтобы помогли с уборкой риса. Хочет позвать Эй Хмьин, а Твей Мей нет. Разве это прилично? Твей Мей обидится.

— Так не годится. Твей Мей уже давно вызвалась помочь нам.

— Вот и я ему сказала, что нехорошо так поступать. Пусть он как хочет, а я сама пойду к Твей Мей.

— И чем она ему не угодила? — сокрушенно вздохнула До Ин Нвей.

— Все ясно, мама. Он любит Эй Хмьин. А мне нравится Твей Мей. Мне ее ужасно жалко. — И Лоун Тин сморщила носик.

— И мне. Ну, хорошо, предположим, он ее не любит, но зачем же так жестоко с ней обращаться? Мы все из одной деревни и должны по-хорошему относиться друг к другу. А он даже видеть ее не желает. — До Ин Нвей совсем расстроилась.

— Бог с ним. Я обязательно позову Твей Мей сегодня же. Если не в поле, пусть хоть на кухне тебе помогает.

— Не знаю, что и делать, дочка. Воспротивишься его воле, он, чего доброго, и побьет.

— Думаешь, побьет? Ну и пусть. Я его не боюсь, — сказала Лоун Тин упрямо.

Тхун Ин заканчивал мастерить грабли, когда к нему подошел У Аун Бан и опустился на землю рядом.