— Я не одна. Там еще много подопытных.

Вальтер схватился за голову.

— Я не знаю, я не понимаю этого! Я злюсь и хочу всех наказать...

— Дилемма повторяется? Убить или пощадить? Убить живых ради жизни монстра или же...

— Ты называешь себя монстром?!

— Кто я? Разве человек? Подопытная, выросла в клетке. Я ела себе подобных. Руслана испугалась, когда увидела, как я ела мертвеца. Разве я человек?

Наверно, если бы мог, он расплакался. Я видела, как он мучился. Мне было тяжело на него смотреть. Как он напоминал мне Нормана! Вот почему я не хотела его видеть.

— Вальтер, я смирилась с этим. И стало легче.

Я взяла его за руку и прижала к своей щеке. Он все еще страдал. Я подвинула его и легла к нему на колени. Его рука гладила меня по голове, вниз к шее и рукам.

— Нам нужно о многом поговорить, разобраться с нашим прошлым и подумать, стоит ли переживать из-за него. Так ведь? Ты согласен со мной?

Он не ответил.

— Вальтер, ты любишь меня?

— Как близкого друга. Как отец любит дочь. И как муж свою супругу. Верно и преданно.

— Ты ни о чем не жалеешь?

— О чем я могу жалеть?

— Что ты не человек.

— Был бы я человеком, не прожил много лет и не встретил тебя. А так я люблю тебя самой чистой любовью, насколько я себе могу позволить. Я не желаю твоего тела, не хочу заполучить твою душу. Но мне важно знать, что ты хорошо себя чувствуешь. Это главное для меня. Ты мне помогла всем. Оживила и вернула к жизни. Теперь я помогу тебе сохранить твою.

— Как ты красиво говоришь.

— Наверно, потому, что это последний день, и я могу высказать все, что накопилось. И могу позволить себе то, что не позволял раньше.

Я думала, он говорил об укусе. Вальтер нежно провел рукой по моему бедру.

— У меня нет совести, — прошептал он.

Я взяла его руку и прижала к себе, к самому сердцу. Мы сидели так долго, пока оба не начали засыпать.

Ночью привиделся неожиданный сон. Я лежала на кровати, но рядом никого не было. В дверях стояла Тень. Я сразу вскочила, но Тень удрала в зал и вылезла из дома через замочную скважину. Замок щелкнул. Я потянула на себя дверь. Тень уже находилась у забора и звала за собой.

— Я без одежды! — крикнула я ему.

Тень стала зыбкой, почти невидимой. Я прыгнула в снег. Ногам было холодно, но больше я боялась потерять Тень, которая могла проводить к нему.

— Я боюсь, ты только снишься мне.

Но Тень не исчезла. Он разрешил себя обнять и прижаться щекой.

— Проснись, птичка.

— Нет. Я проснусь, и ты исчезнешь.

Я открыла глаза. Мрак держал меня на руках и заносил в машину. Я была в одной рубашке, но в машине оказалось тепло. Всю дорогу я смотрела на него и боялась проснуться. Боялась, он исчезнет. А я буду лежать рядом с Робертой, и все, что я видела, окажется сном.

Мы подъехали к моему дому. Пока он растапливал печь, я принесла в зал подушки и одеяла. Он разделся сам и, затащив меня под одеяло, снял с меня одежду. Я прижалась к его холодному телу. Мирослав дотрагивался губами до моей кожи. Я не позволяла ему останавливаться и просила еще.

— У меня теперь нет дома. Волки сравняли его с землей.

— Ничего страшного. Ты останешься со мной в моем домике. Где ты был все это время?

— Искал подмогу в других деревнях. Рассказал вампирам, что происходит в Немой Долине. Они вне себя от злости. Я спросил о Нормане у Ирины. Она расплакалась, услышав его имя. Он был ее любовником.

— Я боюсь спросить. Кто убил оборотней у церкви?

— Не знаю. Меня здесь не было. Может, из местных или из соседей.

— Надеюсь, это не Вальтер.

— Возможно, и он. С виду Вальтер тихий. Но умеет ненавидеть всей черной душой.

— Нет, он не может быть злым. Вальтер добрый, чувствительный и понимающий. Ты точно должен знать, какой он.

Мирослав улыбнулся и ничего не сказал.

— Тебе не нравится, когда я говорю о нем?

— Я люблю слушать его, когда он говорит о тебе, и тебя, когда ты говоришь о нем. Бывает, я ненавижу его. Но он мой друг и подопечный. Столько лет я хранил его, чтобы не оставаться одиноким, что не представляю свою дальнейшую жизнь без него. Скоро ты присоединишься к нам, и вы оба будете принадлежать мне.

Жадный вампир. Свои страхи он перенес из человеческой жизни в бессмертную. Его не могли любить из-за красивого лица. Красота пленяет, ей можно восхищаться, но станет ли кто жертвовать собой ради ее спасения? Вечный и ненужный он мотался по свету, пока не надоел сам себе. Но он не хотел смерти. Ради чего-то он жил. Что-то двигало им.

— Ты знаешь, Истомина до сих пор любит тебя?

— Знаю.

— И?

— Что ты хочешь услышать от меня?

— Я хочу знать, что ты испытываешь к ней.

— Ничего. Мы с ней неплохие друзья, всегда хорошо общались. Я приехал в тайгу к ней, потому что знал, она примет меня. Она поддерживала, помогала справиться с тоской. Мы не виделись полвека, и я был безумно рад встретить знакомого человека. Истомина знала меня, моя душа была открыта ей. У меня от нее не было секретов, поэтому я рассказал ей о своей влюбленности. Сколько минуло лет, но мы с Вальтером продолжали хранить память о его жене. Истомина не поверила. Как такой самолюб мог говорить о любви? Он играл с женщинами, бросал и предавал их, соблазнял замужних и портил юных девушек! Такие не любят. Она устроила скандал, и чуть было не выгнала меня.

— Она ревновала тебя.

— Старая Истомина продолжала надеяться, что однажды я отвечу взаимностью. Но этого не могло случиться. Она пыталась объяснить себе и находила причину в том, что я эгоист, глупый мальчишка, не вырос, чтобы понять ее глубокое чувство. Она не заметила, как пронесла влюбленность через годы. Она хранила верность, даже в мыслях не могла вообразить другого на моем месте. Самое страшное в этом, будь моя воля в ее руках, она привязала меня к себе.

— Похоже на одержимость. Как у вас.

— Да, как у нас. Наверно, в прошлом мы были людьми. Одержимость любовью делает людей жестокими. У Истомины был муж, который боготворил ее, но она его ненавидела. Она вышла за него потому, что этого требовал возраст. К тому же родители давили на нее. Я знал, что она несчастна и чем мог, тем помогал, но сделал только хуже. Она думала, я это делаю из-за любви к ней... А я ее любил, по-дружески. Эта дружба должна была сохраниться до старости. Истомина была ангелом. Я всегда сравнивал себя с ней. Как женщина могла быть почти святой и как я, мужчина, мог пасть низко. Я кроме дурного ничего не мог видеть и поступал также. Она одна могла меня спасти. Показать свою счастливую семью, ее любовь к мужу и детям. Я обожал ее детей, поэтому не дал им покинуть город. С годами я понял, как был глуп и слеп. Я мужа ее уважал больше, чем она. Дети ей тоже были не нужны. После моего исчезновения она уехала в тайгу, оставила детей с мужем и не вернулась. Ей казалось, она умерла вместе с моим уходом. Истомина сделала мне могилу и поставила крест. Но не смогла забыть. Я тоже пытался объяснить ее поведение. Почему она не может отпустить меня? Зачем я ей? Она знала мой характер, видела, кем я стал. Еще девушкой она должна была возненавидеть меня.

— Это не та ли любовь, которую ты хотел? Она живет тобой, думает о тебе. Вальтер попросил у нее помощи, потому что знал, она защитит тебя от всех.

— Я давно разочаровался в ней. Она должна была меня простить и возвысить, а вместо этого я навечно остался в аду. Ее любовь ко мне аморальна. Она такая же как я.

Он разозлился и яростно вздохнул.

— Нельзя любить скверное и грязное существо. Но можно отыскать в нем семя — надежду на исправление, и взрастить его.

Я дотронулась пальцем до его груди.

— Вот сюда я посадила семя. Я буду любить его и лелеять. Оно вырастит и однажды зацветет. Твой цветок никогда не завянет, потому что бессмертники не умирают.

Я склонилась над ним и коснулась его лица губами. Он наслаждался теплыми прикосновениями, прижимая меня все сильнее к себе. Его желание получить умиротворение было сильнее моих возможностей. Он смотрел на меня тяжелыми глазами. Мне придется много трудиться, чтобы очистить его темные озера. Сколько он видел плохого и ничтожного, сколько этого впитал в себя. Я испытывала жалость к моему демону. Он казался большим и злым, хотя был мягким и чувствительным. Цель, ради которой он шел вперед и продолжал жить, достигла назначения. Он нашел то, что искал.