— Прекрасно они потрудились над тобой.

Я закружилась вокруг себя. Подол платья взмыл и опять упал к ногам.

— Ты дикарка, моя драгоценная. Выпрями спину, расправь плечи. Подними подбородок и смотри вперед. Дари мимо проходящим надменный взгляд. Они приветствуют тебя, ты в ответ слегка наклони голову. При виде тебя мужчина должен трепетать, а женщина бояться. Или завидовать. Но никогда не будь с ними наравне. Быть равными с остальными, значит, мириться с ними. От таких знакомцев только натерпишься лицемерия, ханжества и предательства. Можно терпеть комплимент, но не злословия глупых людей.

Мрак смотрел на меня, а я на него в зеркале. Он положил руки мне на талию. Я придвинулась к нему.

— Ни с кем не разговаривай. Ни к кому не подходи. Если к тебе кто-то приблизился, немедленно уходи. Ты меня слышишь?

Мрак говорил теплым голосом. Я млела от его тембра. Слушала каждое слово и запоминала, как они звучали. Он поцеловал меня в шею еще и еще раз. Я хотела закрыть глаза, но увидела в зеркале, как у него выдвигаются клыки.

— Не делай мне больно.

— Только немного. Я должен сделать метку, иначе тебя примут за жертву.

Мрак вонзил клыки, прокусив кожу. Я сжалась всем телом. Укус оказался болезненным. Кожу обожгло болью на краткий миг. Мрак убрал клыки. Он прикоснулся губами к ране, слизывая сочившуюся кровь. Когда она остановилась, он надел мне на плечи меховую накидку и повел за собой.

Я смотрела из окна машины, как мы выезжали из Немой Долины. Мрак прибавил скорость, и мы поехали быстрее, рассекая завалы снега. Затем он сбавил обороты. Мы почти плелись в темноте, где кроме света фар, никакого освещения не было. Вокруг нас был темный враждебный лес. И рядом на сиденье Мрак, то нежный и любимый, то опасный. Как странно было на него смотреть. Он чему-то улыбался, покачивая головой в такт музыке. Я наблюдала за ним и не понимала его улыбки.

— Тебе не холодно?

Я быстро дотронулась до него и убрала руку. Он был теплее, чем Тельман, и кожа оказалась намного мягче, чем у Вальтера.

— Мне жарко.

Он врал. Не могло ему быть жарко.

— Ты мне не веришь?

— У меня разве это на лице написано?

— Каждая мысль. Я тебя читаю, словно открытую книгу. Ты не умеешь врать и раскрываешь свои мысли, какие они есть. В тебе много ребячества и, признаться, я без ума от этого. Ты искренна в чувствах как ребенок. Но играешь в игры. Думаю, это не плохо. С новым временем, мне казалось, молодые люди сильно изменились. Сколько появилось в них спеси, снобизма и цинизма. С годами человек набирается мудрости. Но человечество достигло пика развития и начало неизбежно деградировать. Ты думаешь, к чему я завел этот разговор? К тому, что не терплю фальши.

Я посмотрела на него. Место добродушной улыбки заняла злорадная, почти дьявольская. Мне не нравилось зло, сидящее внутри него.

— Порой ты делаешь такое обеспокоенное лицо, что мое сердце не выдерживает. Разрывается в тоске на мелкие кусочки. Раньше я мог только наблюдать за этим, но сегодня могу исправить. Что тебя беспокоит?

— Твое мертвое сердце. Оно не может испытывать хоть что-то.

Мрак засмеялся громко и раскатисто, заполняя собой всю машину.

— Кто тебе сказал про мое черствое сердце? Вальтер, Истомина? Другие могли так сказать только потому, что подхватили их слова. Мне нравится твоя откровенность, но нельзя так безответственно доверять людям. Вальтер романтик и большой мечтатель. Истомина — женщина. А женщина — это совокупность всех страшных грехов.

— Твои оскорбления напрямую относятся ко мне. Я тоже женщина.

— Ты сейчас не женщина, моя девочка. Однажды ты повзрослеешь и поймешь, что стала завистливой, неудовлетворенной, стареющей язвой. У всех женщин скверный характер. В них вселяется дьявол и беснуется в женском обличье до старости. Потом он ее освобождает, и старуха пытается замолить грехи, усердно посещая в церковь. Не слушай никого. Вальтер играет роль безответно влюбленного чудовища. Истомина — старая ведьма. Они оба все что угодно солгут, лишь бы ты отказалась от меня.

— Я не верю этому. Вы друг о друге плохо говорите, я не знаю, кому верить. Истомина называет тебя бессердечным, ты ее — ведьмой.

— Она говорила, кого любила всю жизнь?

— Тебя.

— Дальше рассуждай сама.

Я не поняла, о чем Мрак хотел сказать. Немного посидев в тишине, я задала последний вопрос.

— А с Вальтером что не так?

— Утопист. Он поступает так не со зла. Думает, добро должно всегда побеждать зло. Но только он не знает, что живет не в мире иллюзий. Чаще всего добро не отличить от зла. Почему? На самом деле нет ни черного, ни белого. Один сплошной серый комок. В этом комке грязи он ищет справедливость, забывая, что ее просто выдумал человек. Выдумал. Ее не существует. Поэтому Вальтер страдает.

Мы въехали в соседнюю деревню с названием Зеленый Дол. Сначала кроме снежных елей ничего не было видно, но потом из-за них вынырнула сама деревня. Она была совсем не похожа на Немую Долину. Здесь рядком стояли крепкие кирпичные дома. У входа расположились шикарные гостиницы с банями. Везде стояли фонари и освещали улицы. У одной гостиницы было полно машин. Мы остановились у нее.

Я вышла из машины и подбежала к огромной ледяной статуе. Внутри нее переливались разноцветные огни. Красота была такая, что я не могла отвести глаз.

— Как тебе? — спросил Мрак, подходя.

— Очень красиво. Я хочу все посмотреть и потрогать.

Я рассматривала кирпичный фасад здания. Деревянные резные колонны подбирали второй этаж. Мои пальцы скользили по вырезанным фигуркам животных и птиц. Мы прошли дальше в зимний сад гостиницы. Здесь были замерзшее озеро, большие кусты с ягодами и статуи из камня.

— Этим ты и занимаешься?

— Да, развитием деревней. Это мой четвертый проект.

— У меня нет слов. Я хотела бы сказать большее, но не умею красиво выражаться.

Каменные тропинки простирались по всему саду. Они вели к разным тайным уголкам. Я прошла по одной к озеру. В замерзшей воде застряли растения и декоративные фигурки. По другую сторону сада находилась беседка. Я вошла внутрь и, опершись на забор, наблюдала за парочкой, только что вошедшей в сад. Мрак стоял внизу и тоже смотрел на них.

— Они вампиры.

— Как догадалась?

— Смотри, как она идет. Так может нести себя только богиня. Подает ему элегантно руку, выставляя пальчик. А он кланяется и предлагает свою поддержку.

— Хорошие манеры красят и мужчину, и женщину. Она ведет себя благороднейшим образом, как положено женщине. Ее спутнику вдвойне будет приятно провести вечер в ее обществе.

— Да, вы манерные. Это точно.

— Манерные, значит.

— Мне кажется, это утомительным. Изображать из себя кого-то.

Издалека они помахали Мраку рукой.

— Привычка.

— Или вы остаетесь все теми же людьми. Показуха. Ты обвинял людей в фальшивости. Они точно такие же.

Мрак смотрел на них, пока они не ушли через другой выход.

— Иначе мы не можем.

Я дотронулась до его плеча. Он повернулся ко мне и положил свою руку на мою.

— Замерзла? Пойдем в тепло.

Мы вошли в гостиницу. Длинный коридор был наполнен красно-золотым цветом. С потолка до самого пола падали тяжелые шторы. Желтые лампы давали слабое освещение. Что-то темное таилось в гостинице. Безулыбчивый администратор с тайной на лице знал об этом, но не спешил предупредить.

Я думала, нас проводят в номер. Но администратор повел нас по лестнице вниз. Мы оказались в темном просторном помещении. Посередине зала на потолке висела шикарная золотая люстра с множеством стекляшек. Как сороке-воровке мне хотелось утащить хотя бы кусочек. Все остальное в зале было темного цвета. Черные стены, черный мягкий пол. В конце у дальней стены располагалась сцена и много диванов.

К Мраку постоянно подходили и здоровались. Его приветствовали вампиры, спутники которых тоже были люди. Мало кто из них был помечен. Мужчины-вампиры просили у меня руку, но Мрак им отказывал.