Когда дистанция сократилась до нескольких десятков метров, мельтешение наконец сделалось более понятным. Обрело смысл. И смысл этот мне совершенно не понравился. Потому что там кипел бой.

Не кипел. Заканчивался.

Вот одна фигура вскочила на ноги, замахнулась длинной палкой (возможно, на ней был клинок или еще что). Вот она увернулась от одной твари, того гребаного распятьевского крота, который прорыл ход, чтоб нас врасплох застать. Вломила ей по хребтине. Но на этом боевые подвиги и кончились. Еще одно чудище рвануло своей огромной, похожей на ковш, когтистой лапой… и угодило фигуре в шею.

Фигура выронила оружие. Я слышал, как оно упало на землю. Мы оба слышали.

К белому и черному присоединился третий цвет. Брызнула кровь.

— Нееет! — завопила Софа.

Ярость придала ей сил. Я рвался за ней, хоть и понимал, что надежды остались крохи. А все мой просчет. В пылу битвы сосредоточился на том, чтоб сохранить нам жизнь. НАМ. Но ведь были еще и другие. Те…

Кого вы послали на смерть в глубину этих темных катакомб и не проследили, чтоб за ними никто не увязался. Так бывает, братан. Либо ты, либо они. Кто они для тебя? Никто, ты ж сам это знаешь. Кучка безмозглых детей, от которых одни хлопоты. Дурачили тебя и Софу, тем, о чем сами не ведают. Плевать на них. Главное, что ты жив. Важен сейчас только ТЫ, мой друг, смекаешь? А это… это все расходный материал на твоем пути домой. Ты же хочешь домой, Витя?

Дом… так далеко и вместе с тем так близко. Шагнул в портал — щелк — и я дома. Дело пары секунд. Но на пути к этим секундам мне придется много всего перенести, в этом уж сомнений никаких не осталось. И то, что творится сейчас — только начало.

От этого понимания на душе заскреблись уже не кошки, а настоящие саблезубые тигры. Настойчиво прогрызали себе путь наружу. А может, я просто добрался до потолка и этого обновленного тела, поэтому теперь легкие горят огнем.

Может, ты хотел сказать, не потолка, а крышки гроба? М?

Да заткнись ты уже, проснулся в самый подходящий момент и все бубнишь под руку. Где ты был, когда мы Распятьева под ноль пускали, а? А? Вот и завали ебало, не беси.

Я был занят тем, чтобы ты, идиота кусок, под его горячую руку и холодное сердце не попался. Потому что именно Я, Витя, сейчас все вокруг тебя фиксирую. Твоя заслуга в этом минимальна. Так что будь добр, прояви должное уважение.

Я поморщился. Отлично. Мало мне было компьютерного «помощника» с самым мерзким в мире характером, так еще и внутренний голос проснулся и шантажом уважение выцыганивать начал. Вы издеваетесь?

… кто знает…

Класс.

Светлое пятно разрослось и стало огромным. До выхода — рукой подать. И на этом самом выходе бой с тенью перерос в самое настоящее побоище. В нос сразу ударил стойкий запах железа. Тело замерло, когда глаза хоть немного привыкли к ярком дневному свету.

Они все лежали. Все. Истерзанные. Разодранные. Внутренние органы наружу. Раскрошенные черепа. Конечности вывернуты в суставах под неестественным углом.. Тела не людей, а кукол, с которыми дети поиграли, а убрать назад в ящик забыли.

Последняя из этих кукол сейчас стояла на ногах без капли сил. И клинок ее оказался не клинком, а куском арматуры.

Температура упала еще на десяток градусов. Холодом от Софы шпарило так, словно я стоял у криокамеры с жидким азотом. Минус двести по Цельсию, не иначе.

Она закричала. Надрывно, отчанно, до срыва связок. Твари, окружившие Катерину, повернули к нам свои уродливые морды… и разом застыли. Буквально. Их шкура превратилась к ледяную корку в несколько сантиметров толщиной. У всех троих. Разом. Я стоял на месте, отвалив челюсть. Откуда в моей подруге сейчас было столько сил — не знаю. Сила ненависти? Сила злобы? Близость воды? Без малейшего понятия.

Софа сорвалась с места и саданула со всего размаху ногой по морде двари. Такому удару бы позавидовал любой нападающий из ЦСКА или Динамо, честное слово. Раздался тонкий звон и тварь рассыпалась на крошево. Прыжок к следующему монстру и новый удар. Льдистая пыль вперемешку с кусками серой, осклизлой плоти. И наконец… Третья. Ей, навсегда оставшейся в замахе, Софа вломила кулаком в морду. По льду пошли трещины, но сил на то, чтоб расколоть тварь одним ударом, уже не хватило. Поэтому моя спутница добавила. И еще. И еще. Пока чудовище не стало тем, чем ему положено было стать уже давно. Гнилью и прахом.

Я подскочил к Софии и обхватил ее со спины.

— Хватит. — сказал я, отрывая ее от земли. Софа меня будто и не заметила, брыкалась так, что чуть не лягнула меня. Опасно. Самое ценное надо бы поберечь. — Прекрати, они мертвы.

— ПУСТИ. ПУСТИ МЕНЯ, Я ДОЛЖНА ПОМОЧЬ, — кричала она. Я сцепил пальцы в замок. Спокойно, Витя. Эти импульсы должны выйти сейчас. Если Софа их сдержит, будет хуже.

Она не больно-то сдерживалась — заехала мне пяткой в колено, в голень. Но я не обращал внимания. Потому что перед глазами стояло лицо Катерины. Ее немигающий взор. Огромная рана на шее.

Она лежала на боку и бессильно тянула худые смуглые руки куда-то вдаль. В ту самую страну, где на небе светит белая луна, а люди никогда не слышали про упырей.

...

Я все же не очень много понимал в психологии, в поведении людей и вообще в жизни, надо сказать. Но то, что творилось с Софой, распознал сразу.

Истерика.

Ты прав, внутренний голос. Рад, что в тебе не только скотская сторона есть.

Я отпустил Софу. Она тут же метнулась к одному из лежащих на полу бедолаг — тощего паренька. Схватила его за руки, повернула… и выяснилось, что паренек лишился половины лица. Затем перебралась к рыжей девчушке, которой вспороли живот, а уже потом — к Катерине, которая пала последней.

Либо она была единственной, кто хоть как-то умел управляться с оружием (или подобием оружия, если судить по арматурине) либо последней, кого твари сцапали. Так или иначе, момент, когда Катерина ловко увернулась от твари и прилепила ей по хребту прутом — отпечатался в голове. До последних секунд своей короткой жизни она не сдавалась. Училась сама и учила других.

Да только вот из деревенских детишек не вышло профессиональных солдат. Эпопея потенциальной революции закончилась, не начавшись.

Я присел возле Софы. Думал, что почувствую горе, такой же сильный надрыв, может, даже шок или злость. Но не было ничего.. Ни горести. Ни жалости. Странное ощущение пустоты, словно мешком по голове ударили.

— Пошли, — сказал я тихо и положил ее руку себе на шею, чтоб сподручней идти было. Она ж наверняка вымоталась. — Надо идти, Соф.

Не уверен, что она меня слышала. И вообще слышала что-либо. Но сопротивляться не стала. Поднялась и побрела за мной вяло, чуть приволакивая ногу.

Я понял, что там, в этом тоннеле, где долгое время не было ничего, кроме тьмы, сырости и грязи, Софа сегодня оставила часть своей жизни.

Солнце только-только поднималось. Его тонкие лучики попадали на нас — на нашу одежду, полностью пропитанную кровью, грязью и смертью. На наши тела, изнуренные боями и потерями.

Дорогой, что вела нас от пункта «А» в пункт «Пиздец» с небольшими перерывами на отдышаться.

Софа в этот последний пункт тем временем уже добралась. Все произошедшее ее жестко подкосило. Сейчас мне приходилось вести за собой не бойкую девчонку, которая на каждое твое слово найдет десяток и авторитетом задавит. Нет, я вел тень этой девчонки.

Никогда прежде не замечал в ней такого. Наверное, прорвало. Со всеми нами бывает, я так считаю. Может, это и мой косяк, стоило быть к ней повнимательней. Потому что стоит прозевать один момент, и все может измениться так, что уже и не поправишь ничем.

У меня и самого поплыло зрение в солнечных бликах, и я несколько раз моргнул, приходя в себя.

— ВИКТОР?

— Да, БАСКО, — сказал я и удивился тому, насколько мой голос ровный. Не дрожит, не срывается.

— ПРОШУ ПРОЩЕНИЕ ЗА ДЛИТЕЛЬНОЕ ОТСУТСТВИЕ.

— Не извиняйся. Ты здорово поработал, выиграл нам время, чтоб разделаться с этим подонком. Так что все путем.