— Где… где моя одежда? — мне удается вырваться.

Дьявол в Армани насмехается над моим вопросом, вставая со спинки кресла в углу комнаты. О Боже. Стал ли этот мужчина еще привлекательнее, пока меня не было? Он одет в темно-синие брюки и белоснежную рубашку на пуговицах с закатанными рукавами, обнажающими загорелые предплечья и подтянутые мышцы. Такое ощущение, будто я смотрю какое-то запретное фэнтези.

— Я бы не назвал то, что на тебе было, «одеждой», Эвелин, — усмехается он, его губы кривятся в снисходительной ухмылке. С этим утверждением не поспоришь, но, конечно, я все равно попробую.

— Это была одежда, одежда.

Кензо ухмыляется.

— Это не игра, жена, — он делает шаг к кровати, затем еще один, пока не оказывается в нескольких дюймах от меня.

— Я не твоя жена, — шиплю я ему.

Его ухмылка становится глубже, глаза озорно блестят, когда он замечает мою реакцию. Пока он говорит, я чувствую чувство трепета, охватывающее меня.

Я прищуриваюсь к нему, чувствуя, что он задумал что-то плохое.

— Это кольцо на твоем пальце говорит о другом, — насмехается он, его голос наполнен самодовольной уверенностью. Мое сердце замирает. Медленно и неохотно я поднимаю левую руку с одеяла. И вот оно, сияющее во всей красе, серебряное обручальное кольцо грушевидной формы, украшающее мой палец. Это потрясающе, честно и удивительно просто. Именно такое кольцо я бы выбрала для себя. Но это точно не то, которое он подарил мне в ту ночь, когда мы впервые встретились. То было ярким и безвкусным, из-за чего мне легко мог отрезать палец какой-нибудь захолустный вор драгоценностей.

— Я… — заикаюсь я, пытаясь найти правильные слова, чтобы противостоять ему. Это не то, чего я ожидала, и я чувствую, как внутри меня кипит гнев из-за его дерзости. — Это не значит, что мы женаты.

— Это правда, — он берет лист бумаги с тумбочки справа от него. — Однако это говорит о том, что мы есть.

Мое сердце колотится, когда я наклоняюсь вперед и выхватываю бумагу из его вялой руки. Мягкое одеяло подо мной слегка смещается, но я стараюсь не позволить ему соскользнуть с тела. Он врет. Он должен врать. Это не может быть правдой. Но когда я просматриваю слова на странице, мой желудок сжимается, и я знаю, что это так. На меня смотрит свидетельство о браке, где оба наших имени подписаны идеальным почерком.

Внутри меня нарастает ярость, угрожая поглотить меня полностью. Как он посмел сделать это со мной? Должно быть, это какая-то дурная шутка или жестокая уловка, чтобы манипулировать мной. Но как бы мне ни хотелось, чтобы это было неправдой, я не могу уйти от того факта, что теперь мы женаты в законном браке. Не колеблясь, я разрываю сертификат прямо посередине — удовлетворяющий акт неповиновения этому засранцу, который думает, что может контролировать мою жизнь.

Но вместо того, чтобы злиться или защищаться, он просто улыбается мне с видом веселья и превосходства. Это меня еще больше бесит. Как он смеет находить все это забавным? Моя кровь кипит от ярости, и мне приходится сопротивляться желанию в ярости броситься на него.

— Это всего лишь копия, маленькая искорка, — самодовольно говорит он. — Настоящий документ у меня подшит, а копия уже отправлена в штат для хранения.

Давление в моих глазах нарастает, слезы грозят пролиться в любой момент. Мой голос дрожит, пока я изо всех сил пытаюсь сохранить самообладание.

— Как ты мог это сделать? — рыдания застревают у меня в горле, но я подавляю их, отказываясь доставить ему удовольствие видеть, как я плачу. Все остальное он у меня уже забрал.

Поставив одно колено на кровать, Кензо наклоняется так, что мы оказываемся лицом к лицу, на расстоянии всего нескольких дюймов друг от друга. Я борюсь с желанием наброситься и откусить ему нос. Эта мысль мимолетна, темное искушение, которое я быстро отталкиваю.

— Я говорил тебе с самого начала, Эвелин, — угрожающе шепчет он. — Я всегда получаю то, что я хочу, — мое сердце сжимается от его слов, слишком хорошо зная, что он имеет в виду именно это.

Но я не позволяю ему получить это.

— Ты не можешь получить меня, — вызывающе шипю я. Он ухмыляется, беря мой подбородок в руку и притягивая меня ближе. Его губы дразняще близки к моим, источая сильный аромат янтаря и кедра, который наполняет мои чувства и поджигает мое тело.

— Я уже это сделал, миссис Накамура, — говорит он с ухмылкой, закрепляя свои права на меня собственническим поцелуем.

Эвелин

— Ешь, Эвелин, — шепчет дьявол, сидя рядом со мной за кухонной стойкой. Кензо берет чашку кофе и делает глоток, даже не отводя взгляда от телефона в руке. Он пролистывал его последние десять минут, пока повар на кухне раздавал еду. Мой желудок урчит от божественного запаха бекона, яиц и тостов, но я не чувствую, что могу его переварить.

— Я не такая уж и голодная, — говорю я ему, бездумно передвигая вилку по тарелке. Кензо отводит взгляд от телефона и полностью направляет его на меня.

— Ты не ела со времен Вегаса, — рычит он.

— И чья в этом вина? — я хмыкаю, сопротивляясь желанию закатить глаза. Черт возьми, я не виновата, что отсутствовала чуть больше двенадцати часов. Это все на нем и на том препарате, который он мне дал.

— Ешь свою еду, Ева, — спокойно требует он. — Или ты узнаешь, как наказывают маленьких девочек, если они не делают того, что им говорят.

Меня охватывает смущение. Я чувствую, как мои щеки горят от его грубых слов. Кто так говорит? И наказание? Пфф, если он захочет попытаться схватить меня, то в конечном итоге потеряет одну руку. В течение многих лет я наблюдала, как мой отец оскорблял мою мать, которую воспринимал, как тряпичную куклу. Я не буду такой, как она. Я буду бороться изо всех сил, прежде чем позволю ему поднять на меня руку.

Не желая спорить, я откусываю кусочек яйца, затем еще один. Не осознавая, насколько я была голодная, я съедала всю тарелку за считанные минуты, пока он наблюдал за мной.

— Это было вкусно, — говорю я ему, откинувшись на спинку стула, сжимая в руках кофе, как будто это каким-то образом создаёт барьер между нами.

— Хорошо, — говорит он. — Жан — один из лучших личных поваров в городе. Он будет тем, кто поможет тебе выбрать еду, которую ты будешь есть в нашем доме, а также все остальное, что требует подачи еды.

— Что-нибудь еще? — спрашиваю я в замешательстве. — Как что?

Когда он делает еще один глоток кофе, я не могу не заметить, как он никогда не отрывает взгляда. Он как будто изучает меня, пытаясь оценить мою реакцию.

— Мероприятия, которые проводит организация, — говорит он небрежно, его голос ровный и сдержанный. — В конце концов, это обязанность жены. Устраивать вечеринки и хорошо смотреться рядом со мной.

Моё сердце замирает от его слов. Конечно, это является. Это то, чего общество ожидает от такой женщины, как я, вышедшей замуж за такого мужчину, как он. Я чувствую чувство разочарования, хотя в глубине души знаю, что так было всегда.

Должно быть, он увидел поражение в моем взгляде, потому что поставил чашку с кофе и наклонился ближе.

— Это деловая договоренность, Эвелин, — твердо заявляет он. — Ты мне не равная и не мой партнер. Ты — символ статуса.

— Трофейная жена, — с горечью выплевываю я, чувствуя, как внутри меня бурлит гнев. — Просто красивая кукла, которой можно похвастаться, когда понадобится.

Ухмылка тронула уголки губ Кензо, выдавая его истинные мысли по этому поводу.

— Сомневаюсь, что ты способна на большее, — его слова впиваются в мою душу, пронзая ее кусочек и позволяя ему умереть. — Если только ты не планируешь устроить представление для моих деловых партнеров. Я уверен, что смогу найти тебе где-нибудь шест. Полуголая и на сцене, кажется, единственное, в чем ты хороша, но я сомневаюсь, что ты привлекла бы к себе много внимания за пределами трущоб, в которых крутилась.

С тем же успехом он мог дать мне пощечину. Слова жгут, и моя нижняя губа дрожит, прежде чем я успеваю это остановить. Моя реплика застревает у меня в горле, и по какой-то причине Кензо это, кажется, забавляет. Он как вампир, питающийся моей неуверенностью и болью. Вместо того, чтобы рассказать ему, как я оказалась на сцене в тот вечер, я молчу, продолжая ковыряться в еде.