Дом ее отца переполнен всем высшим обществом Нового Орлеана, присутствовавшим на нашем репетиционном ужине. Не то чтобы это была большая репетиция, поскольку моя невеста в настоящее время отказывается со мной разговаривать. Она была немного замкнутой, когда мы покидали Харуми после ужина, но теперь она полностью меня заморозила.

И все из-за одного чертова любопытного репортера.

Я не сомневаюсь, что это подстроила Саори. Угол фотографии подсказал мне, что она была сделана прямо за дверью патио. Я не был уверен, как он туда вернулся. Он не мог пройти через ресторан. Если бы он это сделал, мои люди остановили бы его.

Колсон Уэллс хорошо известен моим людям, и ему запрещено посещать почти все мои заведения. А это значит, что ему пришлось пробраться внутрь. Ватару нашел слабое место в сетчатом заборе сразу за садовой комнатой, где я всегда устраиваю ужины в ресторане.

— Похоже на болторезы, — сказал он мне. — Кто-то тебя подставил.

И этот кто-то, без сомнения, Саори. Чего я не могу понять, так это почему. Мы разорвали наши отношения за несколько лет до того, как я собирался жениться на Эвелин. Какими бы ни были ее доводы, фотография, которую Колсон сунул моей жене, когда мы выходили из ресторана, сыграла свою роль. И теперь она снова ненавидит меня.

Не помогает и то, что я отказался отвечать ни на один из ее вопросов, касающихся ситуации или Саори. Это не ее дело, и хотя она меня сейчас и выгнала, это не будет длиться вечно. Я мог бы сказать ей, что Саори меня поцеловала. Что я отказал ей в предложении, но я этого не сделал, потому что это гарантирует, что моя жена поймет, что наш брак — не что иное, как договоренность.

Любви здесь не будет.

Эвелин закусывает нижнюю губу, пока мы проходим через парадную дверь. Я беру ее руку в свою и крепко сжимаю, когда она пытается отстраниться. Здесь нам нужно выглядеть единым фронтом, а ей нужно сыграть роль любящей невесты.

— Эвелин, — женщина лет сорока пяти приветствует мою жену, целуя ее в каждую щеку, как будто мы находимся в чертовой Франции.

— Мейбл, — моя жена улыбается пожилой женщине, но улыбка не достигает ее глаз. — Как вы?

— Я в порядке, дорогая, — говорит она, делая глоток мартини и глядя на меня. — Я была очень рада услышать, что вы вернулись из поездки за границу. Как ужасно, должно быть, вам было находиться в месте, где нет водопровода и элементарных средств гигиены.

На лице моей жены промелькнуло замешательство, прежде чем она вспомнила, что должна была помогать менее удачливым людям в стране третьего мира.

— Это было не так уж и плохо, — она держит свой ответ расплывчатым. — Я просто рада вернуться.

— Конечно же, — женщина смеется, фальшивое счастье шумит у меня в ушах. — Ну, мне нужно найти этого моего толстого мужа. Я обязательно приведу его к тебе, когда приду. Твой отец говорил о новой игровой лицензии, которая ему нужна.

Это подогревает мой интерес.

— Ой, — говорит моя жена в замешательстве. — Простите меня. Должно быть, я забыла. Для чего это?

Мэйбл пренебрежительно машет рукой.

— То новое казино на речном судне, на которое он делал ставки. Похоже, он вот-вот выиграет джекпот и заполучит его, и он хочет убедиться, что все пройдет гладко, как только он это сделает. Простите за каламбур.

Это новость для моей жены, и для меня тоже новость. Казино на речном судне — это то, что я хотел приобрести уже довольно давно. Владелец отказывается продавать. Но даже если бы он вдруг решил это сделать, откуда Джерард возьмет финансирование для чего-то столь крупного? Минимальная рыночная стоимость составляет почти двадцать миллионов долларов, и когда я проверял в последний раз, у него не было таких денег, которые можно было бы сжечь.

— Это верно, — моя жена щелкает пальцами. — Я совсем забыла. Спасибо, и да, пожалуйста, пришлите сюда своего мужа. Я буду рада поговорить с ним о делах.

И вот еще что меня беспокоит. Почему эта женщина посылает комиссара по игре поговорить с моей женой, а не с ее отцом, которого интересует лицензия?

Мэйбл машет пальцем на прощание и исчезает в толпе людей.

— Похоже, нам нужно немного поговорить, жена, — шиплю я себе под нос.

Эвелин наклоняет голову ко мне.

— И о чем нам говорить, муж? — рычит она в ответ. — Возможен развод? Я могла бы прочитать контракт, который подписал твой отец, и посмотреть, есть ли в нем пункт о неверности. Хотя, если бы он был чем-то похож на тебя, я сомневаюсь, что так было бы.

Я останавливаюсь и поворачиваю ее лицом к себе, кладя обе руки ей на плечи.

— Не смей так говорить о моем отце, — рычу я достаточно тихим голосом, чтобы никто вокруг нас не услышал. — Мой отец любил мою мать и был предан ей.

Эвелин усмехается.

— Значит, яблоко упало далеко от дерева, — она пожимает плечами. — Тогда, возможно, я смогу выйти из этого брака.

Я обхватываю рукой ее затылок и притягиваю к себе. Любому наблюдателю может показаться, что между нами двумя происходит личный момент, а не битва воли.

— Единственный способ выйти из этого брака, искорка, — угрожаю ей. — Это в гробу.

Ее лицо бледнеет, глаза округляются от страха. Отлично. Теперь она это понимает.

— А теперь, — я нежно целую ее в лоб. — Верни улыбку на свое лицо, и мы обсудим твои связи позже.

К счастью, взгляды не могут убить, потому что взгляд, который она посылает мне, прежде чем мы расстанемся, может содрать плоть с моих костей, где я стою.

Отпустив ее, я беру ее за руку и веду сквозь толпу гостей к столовой. За эти годы я бывал в этом доме больше раз, чем могу сосчитать. В основном с отцом. После его смерти я стал более занят, и у меня было мало времени для посещения моей будущей невесты. Оглядываясь назад, я задаюсь вопросом, сбежала бы она, если бы я нашел время позволить ей познакомиться со мной.

— Ага, вот и человек часа, — ее отец приветствует меня так, как будто его дочь не стоит рядом со мной. — Я так рад, что нам удалось это сделать, — говорит он, его тон меняется, когда он мрачно смотрит на Эвелин. — Снова.

У моей жены перехватывает горло, когда она отводит глаза и смотрит на свои туфли. Раньше я никогда по-настоящему не обращал внимания на их взаимодействие. Интересно, куда делся огонь, который она не так давно показала за ужином? Есть что-то в том, как она почти покорно склоняет голову, что заставляет меня кричать о тревоге.

— Я всегда готов хорошо отпраздновать, — говорю я ему. — И завести новые связи.

Мужчина хлопает меня по спине и лает от смеха.

— Конечно, — ревет он. — Конечно. Для чего еще был нужен этот брак?

Это вопрос на миллион долларов.

— Пойдем, — говорит он, жестом приглашая меня следовать за ним. — Позволь мне познакомить тебя с некоторыми людьми. Они будут очень полезны в твоих будущих начинаниях.

Крепко держа жену за руку, я позволил ему вести меня через схватку, знакомя меня с одним гостем за другим, большинство из которых совершенно бесполезны и все, кажется, больше интересуются моей женой, чем ее отцом. Кажется, он этого не замечает. Либо так, либо ему, похоже, все равно. Легкость, с которой она работает с толпой, поражает меня. Как будто она была главной, а не наоборот. Эти люди уважают ее и ценят ее мнение.

Моя милая, невинная жена — это нечто большее, чем кажется на первый взгляд. Это точно.

— Окаасан, — я приветствую маму, когда она подходит к нам. Я наклоняюсь и целую ее в щеку. — Как прошел день?

Моя мать улыбается мне.

— Полно событий, — говорит она мне, а затем понижает голос, чтобы никто не услышал. — Комиссия по игровому совету посетила несколько казино.

Я хмурюсь.

— В этом нет ничего необычного, — напоминаю я ей.

Мама качает головой.

— Это когда они поражают всех пятерых в один и тот же день, — говорит она. — Мало того, у нас также есть несколько борделей, подлежащих проверке со стороны совета по здравоохранению.

Вот это необычно.

— Кусо, — ругаюсь я себе под нос. — Это новый окружной прокурор. Альварес. Картель Синалоа держит его в своих задних карманах.