— Я не хочу, чтобы ты об этом беспокоилась, — говорю я ей, подталкивая ее под подбородок, заставляя ее глаза встретиться с моими. — Я уже нанял лучшего организатора свадеб. Она будет здесь завтра, и меня заверили, что не составит труда все успеть.

— Думаю, деньги решают, — бормочет она.

Я качаю головой, мои губы подтягиваются от удовольствия.

— Ты прекрасно знаешь, что так оно и есть, принцесса.

Ее челюсти сжимаются, зубы скрежещут, но она выдерживает мой взгляд.

— Я не хочу, чтобы Ай была здесь, — выдавливает она, прежде чем отвернуться, как будто боится услышать мой ответ. Между ними что-то произошло. Кое-что мне придется докопаться до сути.

— Хорошо, — успокаиваю я ее. Ей не придется иметь дело с Ай, но я пришлю Чиё, чтобы она делала записи и поддерживала все в порядке. Моей жене не стоит об этом беспокоиться. — Но я хочу кое-что от тебя, — я провожу верхними зубами по уязвимой части ее шеи, прямо над сонной артерией.

— Конечно, ты хочешь, — резкость в ее тоне ослабевает из-за внезапной одышки, когда моя рука погружается в ее штаны. Она не носит трусики. Между моими пальцами и ее мокрой киской нет преграды.

— Ты была хорошей девочкой сегодня. Кроме ужина, — я прижимаю ее спиной к своей груди, слегка раскрывая ее бедра своими ногами.

— Кензо, — выдыхает она, толкая мою руку. Но мои пальцы уже творят чудеса с ее сладко пахнущей пиздой.

— Уже такая мокрая для меня.

Эвелин стонет, ее спина слегка выгибается, когда я погружаю два пальца прямо в ее влагалище. Она тесная. Черт, она чувствуется девственницей. Что-то меняется в глубине моего сознания, но я игнорирую это. Она закидывает голову мне на плечо, глядя в ночное небо. Ветер свистит в окружающих нас зданиях, неся далекий гул Французского квартала двадцатью этажами ниже.

Пока мои два пальца ласкают ее, мой большой палец концентрируется на ее клиторе, вытягивая стон из ее знойных губ.

— Такая хорошая девочка, — поддразниваю я, шепча ей на ухо, как будто мы полуночные любовники. Эвелин стиснула зубы и крепко зажмурилась. Она воюет сама с собой. Говоря себе, что она этого не хочет. Хочет меня. Но соки, покрывающие мои пальцы, не лгут.

— Не напрягайся, — предупреждаю я ее, слегка укусив ее обнаженное плечо. — Расслабься, искорка. Позволь мне взорвать тебя, принцесса, — я покусываю ее мочку уха. — Позволь мне показать тебе, каким хорошим мужем я могу быть.

Прижавшись подбородком к ее плечу и шее, я свободной рукой расстегиваю пуговицы ее блузки, обнажая ее обнаженную грудь.

— Непослушная девчонка, — мурлычу я, когда вижу, что она без бюстгальтера. Ее соски начинают твердеть еще до того, как я к ним прикасаюсь. Подняв свободную руку, я нежно ущипнул один сосок, заслужив еще один бессмысленный стон. — Я могу сказать, что ты уже близка, Еви. Твоя пизда чертовски выжимает из моих пальцев.

Она молча кивает. Я знаю, что она знает. Пытается удержаться от того, чтобы просить меня о ее освобождении.

— Скажи мне, маленькая принцесса, — мурлычу я ей на ухо, целуя ракушку, прежде чем укусить. Эвелин задыхается, ее бедра поджимаются к моим пальцам. Ее тело умоляет об освобождении, даже если она отказывается просить об этом. — Ты все еще девственница?

— Пожалуйста… — слово вырывается из ее рта, затаив дыхание, когда я тяну пальцы, чтобы нависнуть над ее входом. Даже без ее ответа я знаю правду. Румянец растекается от кончиков ее ушей вниз по шее, и от этого мой член твердеет. Но все равно…

— Тебя кто-нибудь трогал? — спрашиваю я, оставляя сладкие поцелуи на ее шее, оставляя на своем пути след любовных укусов. Она будет отмечена мною на всеобщее обозрение, а когда они исчезнут, я просто оставлю еще. — Ты позволяла кому-нибудь играть с этими красивыми сосками? — я дразню ее левый сосок пальцами, наслаждаясь ее стоном, когда ее боль и удовольствие смешиваются в пьянящей волне. Она выгибает тело, ее бедра упираются в мою неподвижную руку между ее бедрами.

— Нет, — выдыхает она, и жар еще сильнее разливается по ее телу.

— Нет, ты не девственница?

— Я девственница, — шепчет она, то ли стыдясь, то ли смущаясь, я не уверен.

— Хорошая девочка, — одним быстрым толчком я впиваюсь в нее пальцами, затем добавляю еще один. Она обхватывает мое предплечье, крепко сжимая, пока я вынуждаю ее тело испытывать удовольствие. Я не остановлюсь. Я дам ей то, что обещал. — Такая узкая и влажная для меня, — я снова щипаю ее сосок; на этот раз я задерживаюсь на мгновение, прежде чем отпустить его. Она тут же, стоит на обрыве. Мне просто нужно, чтобы она пошла немного дальше. Эвелин поворачивает голову набок, полностью открывая мне шею.

Я оставляю еще один след.

Потом еще один.

Скоро они будут не только на ее шее, но и на каждом доступном месте, где я смогу коснуться губами.

— Кончи для меня, искорка, — шепчу я ей на ухо, еще сильнее впиваясь пальцами в ее тугую пизду. — Покажи мне, какой хорошей и послушной женой ты можешь быть, — я сжимаю пальцы, скручиваю их и безжалостно трахаю ее ими. Тыльная сторона моей руки сильно прижимается к ее клитору, массируя круги. Единственные звуки на крыше исходят от нашего совместного тяжелого дыхания и моих пальцев, входящих и выходящих из ее мокрой киски. Каждый мускул ее тела внезапно напрягается, и через несколько секунд она кричит о своем освобождении.

Ее бедра подпрыгивают и трясутся, когда она гоняется за каждым импульсом электричества, проходящим через нее.

— Вот и все, — тихо воркую я. — Оставь все это, Эвелин.

Она опускается ко мне на колени, пока ее удовольствие течет через нее. Удовольствие я ей принес. К тому времени, когда удовольствие угасло, она уже прислоняется ко мне, хватая ртом воздух. Пульс на ее шее отбивает устойчивый ритм.

Медленно я вытаскиваю руку из-под ее ног, пристально глядя на нее, и облизываю свои пальцы. Я стону от того, насколько она хороша на вкус. Сладкая, как летние фрукты в разгар сезона. Поправляя ее блузку так, чтобы она закрывала грудь, я откидываюсь назад, прижимая ее к своей груди.

Она не сопротивляется мне, ее глаза закрываются, а дыхание выравнивается. Меня окутывает нежный аромат. Абрикос и апельсиновый цвет.

— Вот как это может быть хорошо, — говорю я.

— Наш брак не может заключаться только в сексе, Кензо, — говорит она мне в рубашку.

В моей груди трясется от смеха.

— Это хорошее место для начала, — говорю я ей, притягивая ее ближе к себе.

— Если ты будешь держать меня в башне, моя душа засохнет и умрет, — грустно шепчет она Эвелин, сидящая у меня на коленях, уязвима: она прячет лицо у меня на груди, вместо того чтобы смотреть на меня своим огненным взглядом, полным вызова и остроумия.

— Ты не пленница, Эви, — уверяю я ее. — Ты можешь приходить и уходить, пока Сайто с тобой. Или я. Ты можешь заниматься благотворительностью, участвовать в мероприятиях клуба. Я уверен, что твои друзья захотят услышать твое мнение.

Она качает головой, делая долгий и глубокий вдох.

— Это все, на что, по-твоему, я годна? — она издевается. — Благотворительность и мероприятия в загородном клубе?

— Я думаю, что пока ты не покажешь мне, что тебе можно доверять, твои приходы и уходы будут ограничены, — я не могу поверить, что она не сбежит снова. Но также все еще существует угроза со стороны того, кто послал Берти изнасиловать ее. Она говорит, что девственница, и я склонен ей поверить. У опытной соблазнительницы нет тех невинных реакций, которые были у Эвелин, когда я заставил ее кончить.

Тем не менее, ее медицинские записи показывают, что не так давно ей сделали прививку депо в клинике дешевого магазина в одном из городов, куда она сбежала. Это не значит, что она не девственница, но возникает вопрос, зачем она ей понадобилась.

— То, что ты время от времени выпускаешь животное из клетки, не означает, что оно все еще не в неволе, — горячо возражает она. — А что, если я захочу пойти в университет, на работу или еще куда-нибудь?