— Мы успели? — спросила Лена.

Она остановилась.

Я заметил, как капля чиркнула по её лицу, оставила на щеке девчонки влажный след. Котова прикосновение дождинки словно и не почувствовала. Она не вздрогнула и даже не взмахнула ресницами — смотрела мне в глаза, дожидалась моего ответа.

— Успели, — сказал я. — Инга уже собирает вещи.

Я указал на Чижикового родственника и спросил:

— Ничего получше не нашли?

Покачал головой.

Лена вздохнула, пожала плечами. Она резко приблизила к моей голове лицо — будто для поцелуя. Я заглянул в глазища девчонки и прочёл бурлившие в её взгляде эмоции: смесь из испуга, растерянности и восторга.

Котова шумно вдохнула и шепнула мне на ухо:

— Серёжа, нам и этот мотоцикл не давали.

Она выдержала двухсекундную паузу и сообщила:

— Мы с Кириллом его угнали!

Шумная ватага первокурсников окружила мотоцикл. Студенты рассматривали ИЖ-56, будто невиданное раньше чудо инженерной мысли. Они заглядывали в фары мотоцикла, трогали рулевые ручки, поглаживали сидения, нажимали на рычаги. Я то и дело слышал их восторженные восклицания: «Парни, взгляните на это! Вот это да! Клёво!» Не видел бы причину всех этих восторгов — решил бы, что около летнего дома приземлился корабль пришельцев. Слышал в голосах «трудовиков» нотки восхищения и зависти. Не отставали от парней и девчонки. Они тоже разглядывали мотоцикл, перешептывались. И посматривали на моего младшего брата: с нескрываемым интересом, будто тот в одночасье превратился в популярного артиста или в знаменитого спортсмена.

Я отвёл Кирилла в сторону — тот послушно последовал за мной: шел с прямой спиной, кусал губы. От моего младшего брата пахло бензином. Я посмотрел Кириллу в глаза — тот не отвёл взгляда, но затаил дыхание.

— Рассказывай, — велел я.

Кир дёрнул плечом.

— Что рассказывать? — спросил он.

Указал на мотоцикл и сообщил:

— Вот, нашёл… его.

— Молодец, — сказал я.

Вздохнул и спросил:

— А машины не было?

Кирилл заскрежетал зубами. По его вискам скользнули капли (то ли дождинки, то ли пот). Они пробежались по уже начерченным на запылённой коже руслам. Кир нервно тряхнул руками.

— Да пьяные они там все! — заявил он. — Выходной у них! Отдыхают. А я… на машине не умею.

Кир виновато дёрнул плечом, указал на мотоцикл и сообщил:

— Увидел вот его… и вот.

Я усмехнулся. Наблюдал, как кружили рядом с Иж-56 взрослые на вид люди. Слышал, как студенты громко спорили о скоростных характеристиках мотоцикла. Замечал кокетливые взгляды девчонок… обращённые сейчас не на меня.

— А скорую помощь почему не вызвали? — спросил я. — Не нашли трезвых водителей, так отыскали бы телефон. На почте. Или в сельсовете.

Увидел, как Кир растерянно заморгал.

Я сказал:

— Понимаю, что выходной сегодня. Но объяснили бы людям нашу ситуацию. Пьяные или трезвые… но к телефону-то они бы вас наверняка пропустили.

Кирилл вскинул руку, прижал её к голове (к левому виску, где только-только выглянула из-под волос очередная капля). Он смотрел на меня, не дышал. Будто мои слова вогнали его в ступор.

— Вот я дура-а-ак, — выдохнул Кир.

Он покачал головой.

— Серый… — сказал он. — Я о скорой помощи даже не вспомнил. А ведь… ты прав: так можно было. Я и мимо сельсовета проходил. Вот же я дура-а-ак! И мужику тому по морде дал…

Кир закусил губу.

— Какому мужику? — спросил я.

Кирилл махнул рукой.

— Да ну его, — сказал мой брат, — этого гада. Мотоцикл он зажал!..

Кирилл развёл руками и заявил:

— Я ведь по-хорошему хотел! Разрешения у него спросил!

Он нахмурился.

— А он меня «ворюгой» обозвал, — сообщил Кир. — При Ленке! Представляешь?

Кирилл усмехнулся и добавил:

— Её он, кстати, назвал «соплюшкой». Ни за что.

Я отметил, что капли с неба падали всё чаще. Они постукивали по траве и по моим плечам. Над домом промчалась стая ворон — птицы ненадолго заглушили своим встревоженным карканьем голоса студентов.

— Ты молодец, малой, — сказал я. — Поступил, как настоящий мужчина. Горжусь тобой.

Похлопал младшего брата по плечу.

Заметил, что студенты один за другим направились под крышу. Первыми к дому зашагали девчонки. А вслед за ними поспешили и парни: рядом с мотоциклом задержались только Ковальчук и Межуев.

— С тем мужиком мы разберёмся, — пообещал я. — Чуть позже. Не думай о нём сейчас.

Махнул рукой и спросил:

— Скажи мне, лучше, малой: ты до третьей больницы Ингу довезёшь?

— Я⁈

Кирилл удивлённо приподнял брови. Я только сейчас заметил, что у него выгорела за время работы на баштане чёлка. Она стала совсем светлая, будто седая.

— Ну, а кто? — спросил я. — Артурчику я такое дело не доверю. Даже не проси.

Кирилл улыбнулся.

Мне почудилось, что он представил своего приятеля сидящим на мотоцикле. Я вспомнил, как в прошлом месяце Чижик уводил Артура Прохорова в придорожные кусты. Посмотрел брату в глаза.

— Серый, я думал… ты поедешь, — сказал Кирилл.

— Почему я?

Мой брат дёрнул плечом.

Я отметил, что сейчас он снова больше походил на неуверенного в себе подростка, а не на взрослого мужчину. Я больше не видел упрямства и уверенности в его взгляде.

— Ну… не знаю, — промямлил Кир.

— Сюда же ты доехал, — сказал я. — Доедешь и до города. Или не справишься?

Кирилл вновь закусил губу. Он посмотрел на споривших около мотоцикла Васю и Андрея. По его вискам скользнули блестящие капли.

Я заметил спешившую к нам Лену Котову — увидел её и Кир.

— Так справишься, или нет, малой? — повторил я.

Кирилл смотрел не на меня — на Лену. Распрямил спину, расправил плечи.

— Справлюсь, — твёрдо сказал он.

Тряхнул чёлкой.

— Ну, вот и замечательно, — сказал я.

Почувствовал, как о мою голову вновь разбилась большая капля.

Провёл рукой по уже влажным волосам и произнёс:

— Поедешь медленно. Не гони. Особенно здесь, по бездорожью.

Указал на заросли бурьяна, по которым всё чаще барабанил дождь.

— Не растряси девчонку, — попросил я. — Плюс минус полчаса в пути особого значения не имеют.

Ткнул в небо указательным пальцем.

— Главное: доберись до больницы без приключений, малой. Не геройствуй. Действуй спокойно и уверенно.

Я спросил:

— Ты меня понял, Кир?

Кирилл кивнул.

— Ну, вот и молодец, — сказал я. — Знаю, что ты не подведёшь.

К нам подошла Котова.

Она сообщила, что Инга к поездке готова.

Я не сразу усадил комсорга в боковой прицеп мотоцикла.

Потому что ждал, когда собёрётся в путь наш начальник.

Доцент поначалу отнекивался от поездки в город. Он заявлял, что не бросит группу: несёт за неё ответственность. Но я побеседовал с ним наедине — на пальцах объяснил ему, на что именно распространялась его ответственность. Сообщил нашему руководителю, что непосредственно он отвечает за жизнь и здоровье студентов. Сказал: под угрозой сейчас жизнь Рауде. Намекнул, что родители девчонки его «живьём в землю зароют», если он «из кожи вон» не выпрыгнет, чтобы спасти их ребёнка. Пресёк его попытку делегировать заботу об Инге другим студентам. И объяснил начальнику, почему сам не поеду с Рауде в больницу: отправлюсь в деревню и улажу проблему с мотоциклом.

Известие о том, что его подопечные угнали в деревне мотоцикл, едва не спровоцировало у доцента сердечный приступ. Поначалу он изобразил гнев. Но я пояснил, что крики его не спасут: пойдёт «прицепом», если на моего брата заведут уголовное дело. Я разжевал доценту нюансы его нынешнего положения — довёл руководителя едва ли не до заикания. Преподаватель дрожащей рукой натирал линзы очков и слушал возможные «расклады» — я не жалел красок. В итоге он согласился, что лучше меня проблему с мотоциклом не решит. И уже с иной точки зрения взглянул на сопровождение больной девочки до третьей городской больницы. Я удержался, не похлопал раскисшего доцента по плечу — выдержал субординацию.