Ельцова покачала головой, улыбнулась.

— Шеф на кухне спорил с начальницей, из чего были на тех тортах украшения. Говорил, что все те листики и цветочки пластмассовые. Я потом, будто случайно ткнула пальцем в розочку. Мягкая. Кремовая! Я палец уже на кухне лизнул — крем вкусный, не масленый. Я и торт попробовала, когда тарелки убирала…

Она дёрнула плечом.

— … Правда, всего лишь малюсенький кусочек, — сказала Светочка. — Шоколадный бисквит. Как будто сгущённым молоком пропитанный. Но разве ж таких крошек хватит, чтобы понять вкус? Они все торты Прохорова сожрали! Представляешь, Серёжа? Будто сладкого никогда не видели. А к нашим тортам едва прикоснулись.

Ельцова приподняла голову, посмотрела мне в лицо.

— Не знаешь, где Илья Владимирович те торты купил? — спросила она.

— Спрошу у него, — ответил я, — при встрече.

Светочка мазнула по моей шее волосами, обняла меня рукой, вновь прижалась ко мне щекой.

— Я сладкое не очень люблю, — заявила она. — Но одну такую розочку бы съела. Целиком. Или… тот, другой цветок…

— Орхидею, — подсказал я.

Ельцова вновь встрепенулась.

— Серёжа, так ты его видел?

Я улыбнулся и сообщил:

— Мой младший брат его видел. И даже попробовал.

— Правда? — спросила Светочка. — И как? Вкусный?

Она навалилась на меня тяжёлой грудью (я почувствовал её сердцебиение), заглянула мне в глаза.

— Говорил, что тот цветок из взбитых сливок. Сладкий. Но ничего особенного.

Света снова вздохнула, повторила мои слова:

— Ничего особенного…

Усмехнулась, дёрнула головой.

— Ага, — сказала она. — Так я и поверила. Ничего особенного. То-то их в субботу так быстро смолотили.

Светочка замолчала.

Я чувствовал, как билось моё сердце. Ощущал, как колотилось сердце Светочки: заметно чаще, чем моё.

Зевнул.

— Серёжа, я ещё вечером хотела тебе сказать… — произнесла Ельцова.

Прижалась ко мне, словно испугалась, что я вот-вот убегу.

— … В следующую субботу мы не увидимся, — сообщила она.

Я повернул голову.

Спросил:

— Почему? Снова банкет?

Светочка кивнула.

— Да. Банкет. И опять в субботу.

Её голос звучал жалобно, едва ли ни слезливо.

— Кто на этот раз женится? — спросил я.

Ельцова пощекотала мою шею волосами.

Я увидел, как Света поморщила нос.

— Не свадьба, — сказала она. — День рождения. У жёнушки директора Центральной продовольственной базы.

Моё сердце забилось в том же ритме, что и сердце Светочки.

Почувствовал, как исчезли вдруг усталость и сонливость.

— Как интересно, — сказал я. — Десятого ноября, говоришь?

В воскресенье утром я вновь бежал к пятнадцатой школе вместе с Кириллом и Леной Котовой. Дождь закончился ещё вчера вечером. Но тяжёлые тучи всё ещё нависали над городом. Пар изо рта сегодня не шёл, не припекало и солнце. Из крон деревьев доносились тревожное птичье чириканье. В лужах под ногами мелькала пожелтевшая и опавшая с деревьев листва.

После вчерашнего разговора с Ельцовой я сменил планы на воскресенье. Изначально планировал, что съезжу в посёлок, проведаю сегодня родителей. Но передумал. Днём Артурчик и Кирилл ушли к своим подружкам в женский корпус. А ко мне вновь явилась Котова. Вот тогда я и попросил Лену, чтобы она организовал мне сегодня разговор со своим старшим братом.

Котова меня порадовала: не набросилась с расспросами, как на её месте поступили бы другие девчонки. Она кивнула головой и лишь уточнила, где и в какое время мы встретимся с Олегом. Затем мы с ней прогулялись до таксофона (не побеспокоили бабу Любу). Лена позвонила на вахту общежития, где проживал её старший брат. Нам повезло: лейтенант Котов отсыпался после ночного дежурства.

Встречу Олегу я назначил в молодёжном кафе «Солнышко» около медицинского училища. Оно располагалось неподалёку от общежития, где проживал пока холостой Котов — я смутно припомнил, что бывал в том кафе пару раз в прошлой жизни. До кафе мы с Леной добрались на трамвае (уже во второй половине дня). Пока мы ехали, вновь пошёл дождь: мелкий, моросящий.

Олега Котова мы заметили, когда шагали от трамвайной остановки. Котов ждал нас на улице: прятался от дождя под жёлто-зелёной кроной тополя, неподалёку от входа в «Солнышко». Выглядел он не выспавшимся, серьёзным и слегка раздражённым. Олег хмурил брови, следил за нашим приближением. Прятал подбородок за коричневым вельветовым воротником короткой демисезонной куртки.

Я протянул Котову руку — тот пожал её, буркнул: «Привет». Но сестре он улыбнулся. Я снова отметил, что Олег и Лена внешне походили друг на друга. Будь они одного пола, Олега от Лены отличала бы только горбинка на носу, да родинка на подбородке. Я жестом пригласил Котовых в кафе. Первый поднялся по ступеням и приоткрыл дверь — пропустил Лену в пропахшее общепитом помещение.

Сообщил Котовым, что «угощаю». Мы купили по молочному коктейлю, Лена взяла мороженое с клубничным сиропом. А мы с Олегом подошли к выбору еды серьёзно: взяли по две сосиски в тесте, и по четыре пончика (аппетитных на вид, хотя я смутно припомнил о том, что в советские времена пончики жарили едва ли не на машинном масле — так утверждали авторы статей в интернете).

Мы уселись за не протёртый квадратный стол. Котов наклонился, надул щёки и резко выдохнул — сдул со столешницы на пол крошки. Лена покачала головой — брат ответил ей озорной усмешкой. Мы расставили на теперь уже относительно чистом столе стаканы и тарелки. Сняли пробу с коктейлей. «Вкуснотища!» — заявила Лена и ковырнула ложкой мороженое.

Олег перевёл взгляд с румяных пончиков на меня, чуть склонил набок голову.

— Чего ты от меня хочешь, Чернов? — спросил он.

Мне показалось, что в моём присутствии Олег чувствовал себя неуютно, словно его смущал мой рост, вес и репутация боксёра-чемпиона, о которой ему наверняка уже напела сестра.

— Мне нужна твоя помощь, — сказал я.

Котов махнул ресницами — такими же длинными и густыми, как и у его сестры. Сквозняк донёс до меня запах его одеколона. «Не „Шипр“, — отметил я, — но что-то из той же бочки».

— Что у тебя случилось? — поинтересовался Олег.

Его рука потянулась к выпечке, но замерла на полпути. Котов постучал по столешнице пальцем. Он словно гадал: за какую услугу я платил ему сосисками в тесте и пончиками.

— Ты ресторан «Московский» знаешь? — спросил я.

Олег кивнул.

— Конечно.

Он бросил виноватый взгляд на сестру. И всё же не удержался: сцапал с тарелки горячий пончик. Посмотрел на меня — настороженно, точно готовился защитить свою добычу.

— Через неделю, в ночь с субботы на воскресенье, его ограбят, — сообщил я.

Я озвучил Олегу Котову заранее заготовленную речь. Относительно правдивую. Сообщил ему о том, что у меня есть знакомый, свернувший в молодости на «кривую дорожку» (свой прошлый жизненный путь я не считал «прямым»: уважаемым бизнесменом я стал далеко не сразу). Признался Олегу, что тот «знакомый» узнал о готовившемся нападении на ресторан «Московский» и предупредил меня — по старой дружбе.

Поведал лейтенанту милиции, что налётчиков будет четверо — вооружены они будут ножами и обрезом двуствольного охотничьего ружья. Сказал Котову: преступники рассчитывали, что застанут ночью в ресторане лишь уставший персонал — не гостей. Сообщил: я вчера узнал, что в субботу десятого ноября в «Московском» состоится банкет по случаю дня рождения жены директора Центральной продовольственной базы.

— Они ворвутся в зал, — сказал я, — а там будет полно пьяного народу.

Посмотрел Олегу в глаза, продолжил:

— И каждый второй из субботних гостей «Московского» — большой начальник.

Снова выдержал паузу.

— Как гости ресторана отреагируют на нападение? — сказал я. — И как поведут себя налётчики?

Пожал плечами и предположил:

— Выстрел дробью в толпу натворит много бед.