Несмотря на то что мое тело словно наполнилось свинцом, а глаза были красными от беспокойных снов, я накинула платье и побежала вниз по лестнице к входной двери. Если они развернутся, то просто ошиблись поворотом. А если остановятся, то действительно ко мне.

Был ли это тот, кому задолжал мой бесполезный муженек? Я также не помнила, чтобы грабила такую карету, значит, это не была и жертва Опасной Леди. Но что-то внутри меня подсказывало, что этот гость не несет ничего хорошего.

Карета развернулась и остановилась, показалась белая глянцевая дверь, на которой в лучах утреннего солнца сверкал позолоченный герб. Лев и дракон, оба на задних лапах, и между ними щит с белой и красной розами и тремя львами.

Я резко остановилась на дорожке, колени подкосились. Потому что этот герб принадлежал королеве.

Что за черт?

Я оцепенела, – под моим платьем все еще была одежда, в которой я грабила ночью на дороге, – когда дверь кареты распахнулась.

Слава богам, вышел мужчина, возможно, лет на десять меня старше, а не сама королева. Однако бархат с меховой опушкой и изысканное золотое ожерелье с изумрудным кулоном говорили о том, что он был не менее богат, чем Ее Величество. А поскольку он приехал в ее карете, он является ее представителем.

Так что когда он встал напротив и ожидающе посмотрел на меня, я сделала то, чему меня учили с самого детства. Я поклонилась.

– Сэр, добро пожаловать в мое поместье. Прошу простить меня за то, что встречаю вас в таком… – У меня даже не нашлось слов, чтобы описать свою одежду, особенно если учесть, что после борьбы с розами на моем платье было как минимум две дыры. – В общем, в этом, – я показала на себя с извинительной улыбкой. – Чем обязана удовольствию принимать гостя из дворца?

Как и полагается придворному, его выражение лица не выражало никаких эмоций, но даже он слегка приподнял бровь, когда я сказала: «Мое поместье».

Он вежливо кивнул:

– Леди Кэтрин Феррерс, вы нужны своей стране.

Я непонимающе смотрела на него, на протянутое письмо, на золотую печать с королевским гербом. Не менее удивительным для меня было и то, что он назвал мое настоящее имя. Уже много лет назад я официально вернула свою девичью фамилию, но по раздражающей привычке все до сих пор называли меня Леди Фэншоу.

Послужить королеве было честью – и долгом. Это помогло бы возвысить мою семью, которая очень нуждалась с тех пор, как мои родители перестали покидать свое поместье, а мой муж тратил все свое время (и деньги), шатаясь по Европе. А еще был дядя Руфус. Сама мысль о нем сдавливала мне грудь. Он плел интриги и втирался в доверие к влиятельным людям. По моим последним сведениям, это не принесло моей семье ни новых титулов, ни земель.

Но даже так, я не солдат или генерал, который бы мог сражаться за свою страну. У меня не было никаких выдающихся способностей, которые бы были полезны королеве. Я не обладала магическим даром, который мог бы ей пригодиться.

Представитель королевы протянул мне письмо, нетерпеливо поджав губы.

– Вас вызывают во дворец.

Сердце зашлось в груди. Вызов. От королевы. Значит ли это, что она все знает? Возможно. Это единственная причина, по которой она может хотеть меня видеть – чтобы я предстала перед ее судом.

Ее представитель вздохнул и сам взломал печать на письме, после чего начал читать: «Ее Величество, Элизабет V, королева Альбиона, требует присутствия Леди Кэтрин Феррерс на своем дворе в качестве придворной дамы». Его губы еще шевелились, но я слышала лишь звон.

Это чудо, но меня не наказывают за преступления. Королева вызывает меня во дворец.

Я попыталась отказаться – естественно, вежливо. Но это было не приглашение. У меня всего две недели на подготовку, чтобы предстать перед Ее Величеством. Он дал понять это, как умеют придворные: сдержанные улыбки и жесты, говорящие громче слов, не оставили мне выбора. Отказ появиться будет воспринят как оскорбление Ее Величества.

Но я не могу позволить себе предстать перед двором. Я едва ли могу прокормить обитателей поместья, не говоря уже о покупке подходящих для дворца нарядов. Мне нужно быть здесь, чтобы найти способ расплатиться с этим чертовым долгом. Возможно, прошлой ночью я нашла деньги для первого платежа, но мне все еще нужно каждый месяц где-то брать по пятьсот фунтов.

Может быть, я смогу не понравиться королеве настолько, что она захочет меня прогнать. Хотя нет. Рискованно. Раздражая монарха, можно переступить тонкую грань, и вместо дома отправиться к палачу.

И ведь это было бы так скучно – просто отправить меня домой.

Размышляя, я смотрела карете вслед. И хотя посыльный Ее Величества уехал, меня не покидало чувство, будто бы здесь есть кто-то еще. Я огляделась вокруг, но в окнах не было ни Хорвича, ни Мораг, а в разросшейся чаще, в которую я превратила палисадник, никто не прятался.

– Никто не прячется. – Я усмехнулась про себя, развернулась и пошла домой. Но я по-прежнему чувствовала на себе чей-то взгляд.

Оказавшись между приставом и вызовом во дворец, я чувствовала себя выбитой из колеи. А если еще добавить вчерашнего эльфа, то неудивительно, что у меня разыгралось воображение.

Зайдя в дом, я вытащила из внутреннего кармана его безделушку. Это был первый раз, когда я смогла хорошо ее разглядеть при дневном свете. Прошлой ночью я только заметила, что она золотая, около дюйма в разрезе, а на поверхности выгравирован какой-то узор. Теперь я видела, что это была не просто гравировка. Глубокие линии прорезали его поверхность. Между ними были рассыпаны звезды и целые созвездия, а когда я повернула шар другой стороной, то увидела луну и даже падающую комету.

Шар был слишком тяжелым, чтобы оказаться полым, но судя по тому, с какой легкостью линии прорезают поверхность, возможно, он не был твердым целиком. Было похоже, что шар выполнен из разных частей. Я попыталась отсоединить одну часть ногтем, но она не сдвинулась с места.

Что это, черт возьми? Просто симпатичная безделушка или она для чего-то нужна? Единственное, что я знала наверняка, это то, что, во-первых, оно однозначно из настоящего золота, а во-вторых, это эльфийская работа.

А это в свою очередь означало две вещи. Первая: шар стоил очень дорого. Вторая: я не могла продать эту проклятую штуку.

Изделия эльфийской работы были очень редки, так что попади шар на рынок – даже такими подпольными путями, как через мою скупщицу, – наделал бы много шума. Что могло бы привести эльфа прямо ко мне. И в тот момент, когда моя скупщица почувствует даже легкий намек на наживу или опасность, тут же выдаст меня. Без колебаний. Так что мне ничего не оставалось, как готовиться предстать перед двором.

После встречи с эльфом я не рискнула вновь выходить на дорогу ночью. К счастью, мое предположение оказалось верным, и его мешочек с деньгами покрывал первый платеж приставу, который я погасила на следующий день. Мне даже осталось, чем заплатить Хорвичу и Мораг.

Следующие недели я работала в саду, сажая столько семян, сколько возможно, чтобы в мое отсутствие у Хорвича и Мораг была еда.

Пока мои руки были заняты, у меня на уме был только один вопрос. Почему из всех людей именно меня позвали ко двору?

Обычно придворными дамами становятся женщины, которые заслужили милость королевы или чьи мужья как-то ей угодили. Я была уверена, что королева не знала ничего о моем существовании, кроме имени из переписи дворянок. И было невозможно, чтобы этот тупица, за которого я вышла замуж, сделал что-то, чтобы ей угодить. Он угождал только себе.

И хотя казалось, что этот вызов не имеет никакого отношения к моим ночным похождениям, мне было неспокойно. Что если это была ловушка, чтобы публично судить Опасную Леди и сделать предупреждение другим на ее примере?

На моем примере.

Несмотря на мои страхи, дни шли своим чередом, и, хотя я и оттягивала поездку, насколько это возможно, пришло время ехать в Лунден. Мы с Весперой добрались уже в сумерках, когда стены замка были всего-навсего более глубокой тьмой, уходящей влево и вправо и кое-где пронизанной факелами. Когда я показала приглашение, страж кивнул головой и пропустил меня через огромные ворота. Я подавила вздох разочарования: если бы меня не пустили, это было бы хорошим оправданием, чтобы вернуться домой.