Наконец, Кавендиш кивнул, словно одобряя мой выбор молчать.

– Ослабьте ее, она потеряет свое место, и дорога будет вам открыта.

Ослабить ее. Он имеет в виду уничтожить ее. Так как Лара не замужем, у нее есть репутация, которую можно подорвать, в результате чего ее отстранят.

Живот скрутило, свернув и печенье, вкусом которого я наслаждалась совсем недавно.

Должен быть какой-то другой способ, чтобы сблизиться с Бастианом и не навредить ни в чем не повинной женщине.

– Почему тогда просто не нанять ее, раз она уже рядом с ним?

В его глазах сверкнула молния, а его губы сжались.

– А, – я округлила глаза, сдержав смешок, – вы уже пытались, да? Но она отказала.

На этот раз молния промелькнула не только в его глазах: брови сошлись вместе, на шее проступили жилки, плечи ссутулились.

Мне был знаком этот взгляд. Я видела его у папы за секунду до того, как бились тарелки, но это было так давно.

Может, именно поэтому я успела только вздохнуть и сделать пол шага назад, прежде чем Кавендиш схватил меня. Сердце врезалось в грудную клетку, а спина – в стену. Я подавила свое недоумение и, чуть дыша, уставилась на него.

Он схватил меня за подбородок, а другой рукой провел по груди чуть ниже ключицы.

– Не смей, черт возьми, лезть мне в голову, Кэтрин. Ты здесь, потому что я выбрал тебя для этой работы, но не обольщайся, думая, что некем тебя заменить. В мире полно рыжих женщин, которых я могу отправить в постель к Марвуду. Ты не особенная.

Мне хотелось плакать.

Мне хотелось смеяться.

Потому что он думал, что открыл для меня что-то новое. Я и не особенная. Никто не особенный. Я просто пытаюсь справиться с этой жизнью. Я просто пытаюсь выжить. Это все, что мы все делаем.

И что он сделал? Надавил мне на спину? Папа не бил меня, нет, но он держал весь дом в страхе. Крики, от которых закладывало в ушах. Осколки посуды, разбросанные по полу. Он запирал Эвис в чулане, когда она не слушалась, а такое случалось часто. Я жила в этом.

Но что более важно, я пережила это. Я могу пройти через все, что он мне подкинет.

Я напоминала себе об этом, слабо и поверхностно дыша, пока воспоминания толпились на краю моего сознания, готовые вот-вот вырваться наружу.

– Хм, – Кавендиш приподнял бровь, наблюдая за мной. – В тебе есть какой-никакой стержень. Интересно.

Грудь сдавило еще сильнее, когда он вдавил меня в стену.

– Даже если и так, то я плачу тебе за работу. Ты понимаешь, что это значит? Кто, по-твоему, должен собирать информацию?

Покорность. Единственный способ выжить в такие моменты, как этот, и с такими мужчинами, как он. Я кивнула.

– Хорошо, – Кавендиш улыбнулся как ни в чем не бывало, поправил мои волосы и вырез платья. – О том, чтобы поручить эту работу Гранвиль и речи быть не может. Убрать ее – единственный способ. Опозорьте ее. Раскройте незаконную связь, мятежные идеи – вы понимаете, о чем я.

Пытаясь проглотить ком в горле, я спросила:

– А если она ни в чем таком не замешана?

– Боги милостивые, Кэтрин, неужели вы думаете, что правда имеет значение? – он закатил глаза и повернулся к шахматной доске у камина.

Это была начатая партия, и по количеству оставшихся фигур казалось, что белые побеждали.

– Вы теперь при дворе – вы должны вступить в игру, – Кавендиш взял черную пешку и показал на меня. – Подтасуйте реальность под свои цели. Манипулируйте женщиной в трудном положении. Подделайте письма, доказывающие ее предательские намерения. Подставьте ее. Мне все равно, как, но вы должны сделать все, чтобы она потеряла это место.

На место пешки встала другая фигура, и Кавендиш выпрямился, властно глядя на меня.

– Считайте, что это ваше первое испытание в качестве нового шпиона в моей сети.

Одним движением головы он дал мне понять, что я могу идти.

В животе крутило. Выйдя, я принялась бродить по лабиринту коридоров, не совсем уверенная, что иду правильным путем, чтобы вернуться к королеве. Да и не совсем меня это заботило.

Я должна была догадаться, что Кавендиш может быть таким. Это как чума среди влиятельных людей – я не удивлюсь, если такими были все.

Власть держится на страхе. Подчинение – на угрозах. Достижение цели – за счет работы других.

Эти мысли жужжали в моей голове снова и снова. Мне нужна его работа. Мне нужно, чтобы он был мной доволен. Если у меня не получится, то…

Дойдя до безлюдного коридора, я позволила себе обнять себя руками. Сейчас, когда меня никто не видит, я в безопасности. Хотя часть сознания мне шептала: разве есть в замке хоть одно место, где не было бы ушей и глаз?

И все же мне это было необходимо – ничто не способно унять дрожь в руках и успокоить дыхание, кроме силы собственных объятий. Остановившись у окна, я прижалась головой к холодному стеклу и закрыла глаза.

– Ты в безопасности, – словно молитву, я вновь и вновь повторяла эти слова. – Ты пройдешь через это. Теперь ты знаешь, на что он способен. Ты знаешь, как с ним справиться.

Соглашайся с ним. Подчиняйся ему. Делай так, чтобы он был доволен.

Через несколько минут мой пульс успокоился, став похожим на нормальный, и я смогла открыть глаза на ясный летний день за окном.

У богов явно есть чувство юмора, потому что в саду была Лара вместе с Бастианом и еще одним темноволосым эльфом. Она смеялась, само самообладание и элегантность.

Она ничего не знала о заговоре Кавендиша против нее. Она была незамужней женщиной, и один скандал мог положить конец ее дальнейшему замужеству да и будущему в целом.

За измену ее казнят самым ужасным образом. Я видела изображения бывшего фаворита Элизабет I, которого повесили, распотрошили и четвертовали[1]. И все потому, что он выдал пару секретов иностранной шпионке, которую впустил в свою постель.

Живот вновь скрутило.

Тем времен снаружи Лара направилась куда-то в противоположную сторону от дворца. Я прищурилась и увидела в той стороне темно-зеленые изгороди дворцового лабиринта.

Мне казалось, что я застряла внутри него, и какой бы путь я ни выбрала, он приведет меня не в тупик, а к единственному факту, от которого я не могла сбежать.

Мне нужны деньги. Чтобы получить их, мне нужно сблизиться с Бастианом.

Это то, о чем изначально меня просил Кавендиш. Это то, что его удовлетворит и принесет мне деньги. Мне не нужно становиться посредником Бастиана, чтобы стать его любовницей. Лару можно было не вмешивать. Мне просто нужно приложить больше усилий, чтобы завлечь его.

Я взглянула на его отдаленную фигуру. Даже на солнце его волосы не отражали ни единого блика, а его движения были такими легкими, что выводили меня из себя, хотя я и не могу сказать, почему. Мои руки сжались в кулаки.

Я не буду уничтожать Лару. Я сделаю все по-своему.

Всю следующую неделю я провела, пытаясь понять, как реализовать это «по-своему», и обдумывая короткое письмо от Мораг. Она прекрасно вела наши дела, но не слишком распространялась. И все же даже в ее вопросе, как я зарабатываю деньги, я уловила слабую надежду. Не зная, что ответить, я запрятала письмо. Сфера Бастиана смотрела на меня из угла коробки. Я попыталась открыть ее, но безуспешно.

Но у меня было много других дел, помимо писем и механизмов эльфов. Когда я с другими придворными дамами не развлекала королеву, то расспрашивала Эллу о различных премудростях обольщения и практиковалась во всем, что она мне показывала. Мне нужно было оказаться в постели Бастиана. Чем скорее, тем лучше.

Благодаря снадобьям Эллы мои волосы и кожа становились все лучше. Должна признаться, я даже стала немного гордиться благородным рыжим оттенком своих волос: теперь я экспериментировала с новыми прическами и постоянно спрашивала Эллу, как мне лучше – с собранными волосами или распущенными.

На следующем балу мы решили собрать волосы, обнажив мою шею. Мероприятие было устроено франкским послом в честь ее поклонника, принца Валуа.