Что лучше – избегать прикосновений и не привыкать к ним или, пока есть возможность, с жадностью поглощать их, как животное, которое набирает жир перед голодной зимой?

Я не успела ничего решить – знакомый голос прервал мои мысли:

– Кэтрин.

Подняв глаза, я увидела Бастиана, стоявшего прямо над нами с Эллой. Вновь в черном наряде, но уже в другом: змеи на нем были более черного оттенка, словно вышитые из ночного неба, а их глазки из серебра – словно звезды.

Элла издала тихий звук и поклонилась, но я чувствовала, как она искоса сверлит меня взглядом. Я не сразу поняла, в чем дело. Кэтрин. Неподобающее обращение – даже королева, а за ней и весь двор, называли меня леди Кэтрин, что было не так фамильярно.

Но, казалось, Бастиана не пугала фамильярность.

– Сэр, – я улыбнулась ему так же мило и безмятежно, как улыбалась отцу и дяде.

Он нахмурился, но протянул руку.

– Потанцуем?

Элла прочистила горло, забрала пустой бокал из моих рук, а затем сделала глоток из своего – и все это глядя куда-то в сторону. Сама деликатность.

– Сочту за честь, – взяв его руку, я не могла скрыть в своем голосе насмешливые нотки. Наш последний танец этот бастард использовал, чтобы остаться со мной один на один и склонить к сделке. Я имела право хотя бы на толику сарказма. Это безопасно.

Возможно, это даже лучше, чем безопасно, потому что я получила в ответ ухмылку, которая была теплее всех предыдущих.

– Тебе не следует меня так называть, – сказала я, как только мы вышли из толпы и он повел меня на свободное пространство.

Бастиан приподнял бровь:

– Но это твое имя.

– Называть по одному имени неприлично. Ты можешь так обращаться в Альбе, но здесь нет… – я закачала головой. – Так могут говорить только близкие.

Я не смотрела на него, но краем глаза видела, как на его лице возникла ухмылка.

– А может быть, я хочу стать ближе, Кэтрин. И то, как ты смотришь на меня, говорит, что ты тоже этого хочешь.

Я должна была догадаться, что пялиться на его рот на последнем балу может выйти мне боком. Но я не собиралась раздувать его эго, распевая дифирамбы его внешности, так что я откашлялась и сказала:

– Называй меня как хочешь, когда нас никто не слышит, но в окружении других я прошу соблюдать хотя бы видимость приличия.

– Называть, как хочу? – Казалось, его очень радовала такая перспектива.

Когда мы оказались друг напротив друга, я широко посмотрела на него в надежде, что он поймет, что я говорю серьезно.

– Такие порядки при дворе.

– При вашем дворе, возможно, – прошептал он, а затем поклонился.

И вновь он обнял меня за талию и взял мою руку: и вновь я возненавидела себя за то, что чуть-чуть, но мне стало приятно.

– Я заметила, что ты еще ни с кем не танцевал, – сказала я, когда мы начали движение по паркету.

Бастиан наклонил голову, приподняв одну бровь:

– Ты следишь за мной? Кэт, я и не думал, что тебе не все равно.

Поджав губы, я безразлично посмотрела на него, чуть не закатывая глаза. Полагаю, я сама разрешила ему так меня называть, ведь никто не слышал нас, пока мы мчимся по залу.

– Мы танцевали с тобой – лед растоплен. Кроме того, кто еще будет дразнить тебя твоей тайной личностью? – его зубы блеснули в дьявольском оскале. – Скажи, как ты придумала прозвище «Опасная Леди»? Оно очаровательно и драматично и наводит на мысль, что тебя интересует много других вещей, помимо разбоя на дорогах.

– Это придумали газеты. Я тут ни при чем.

– Жаль. Мне кажется, тебе идет.

– Я не опасная. – Прослыть такой было бы не менее рискованно, чем ассоциироваться с печально известной женщиной с большой дороги. – Не считая этого, я веду себя порядочно.

Бастиан засмеялся, мягко и негромко, затем наклонился ближе:

– Не считая этого? Ты о том небольшом проступке, за который тебя убьют, если кто-нибудь узнает? Да у тебя почти нимб над головой, Кэт, ты практически святая.

Мое горло сжалось, словно его схватили. Проступки не были безопасны, особенно те, о которых кто-то знал. Я выжила только потому, что держала свои преступления в тайне.

– Я повинуюсь.

– Уже? Рад это слышать. – Когда он разговаривал, то показывался один из клыков, словно пытаясь уравновесить кривизну улыбки.

Я проглотила ком в горле, и невидимая хватка слегка ослабла. В тоне голоса и выражении лица Бастиана был скрыт какой-то подтекст, но я не могла понять, о чем идет речь. Как подчинение может быть связано с сексом?

– То есть любому приказу без вопросов? – он сощурил глаза. – Любому правилу? Даже самым дурацким, которые придуманы только для того, чтобы тебя контролировать?

Я взглянула на него, нахмурившись:

– Контролировать или оберегать?

– То есть принижать себя, чтобы оставаться в безопасности? Смеяться тихо, смиренно складывать руки, не мешать мужчинам говорить. Правила нужны для твоей безопасности или для того, чтобы тобой было легко управлять?

Несколько следующих шагов я сделала молча. Возможно, Бастиан понял, что мне нужно переварить все, что он только что сказал, и закружил меня, крепко сжав мою руку.

Неужели он так пристально наблюдал за мной, пока я прогуливалась с Эллой, раз видел, как я веду себя с другими мужчинами? Он действительно так считал или просто пытался задеть меня?

Рывком Бастиан потянул меня к себе и обхватил руками так, что я оказалось прижата спиной к его груди. Слишком близко, я чувствовала его всей длиной позвоночника, плечами. Даже ягодицами. Мое сердце выбилось из ритма музыки. Мне нужно сделать несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться, но воздух был наполнен свежим цитрусовым ароматом бергамота и насыщенными древесными нотками кедра. Прямо как в старой коробке из-под сигар. Воздух был наполнен им.

– Так что? – пробормотал он куда-то в мои волосы.

Мне пришлось вновь проглотить ком в горле, чтобы ответить:

– Леди, которые не подчиняются этим правилам… жестоко наказываются – обществом и судьбой.

Так было с Эвис. Она нарушила больше правил, чем я могу сосчитать, и теперь она мертва из-за этого. Если бы я могла ее остановить…

– Общественное порицание. Именно поэтому скрыть плачевное состояние твоего дома – условие сделки?

– Если кто-то узнает о моих финансовых трудностях, меня начнут избегать. Посмотри на мисс Уорд. Без приданого, без покровителей и без денег – за весь вечер она ни разу не танцевала.

– Хм-м.

Тишину между нами заполнила музыка. Его тепло распространялось по моим жилам. Свободной рукой он провел по обнаженной руке до плеча.

Это не было элементом танца. Другие пары этого не делали. Но мне было непонятно: Бастиан действительно хотел ко мне прикоснуться или он пытался вывести меня из равновесия, что, вероятно, забавляло его.

Его рука на моей талии сжалась, притягивая меня все ближе. Бастиан весь состоял из твердых поверхностей и углов, как я заметила еще на дороге, – выкованный предмет, а не мужчина. Но он отлично подходил под меня, и от этой мысли мой пульс стал более сильным и быстрым.

– Отбрось правила и последствия, – его пальцы пробежали по моей шее, и мое дыхание замерло от прикосновения и от мысли, что он может сдернуть защитное ожерелье, – ты гораздо интереснее, когда пытаешься заставить меня танцевать, чем когда напускаешь вид настоящей леди.

И опять он закружил меня, крепко держа за руку. Я подняла руку и проверила – ожерелье было на месте. Когда он вернул меня обратно – на этот раз мы встретились лицом к лицу, – у меня продолжала кружиться голова.

Каким-то образом я даже усмехнулась:

– Пытаюсь? – Подняв подбородок, я увидела его серебристые глаза, в которых было больше опоры, чем в моих ногах. – Уверена, я в этом преуспела.

– Но я знал, что ты это делаешь.

– И все же поступил по-моему. И сейчас ты вновь танцуешь, так что, можно сказать, я выиграла дважды.