Мой курсор мигает в ответ, и, несмотря на час, который прошел в этом кафе с атмосферой, идеально располагающей к писательству, на моем экране не появилось ни слова.

Рядом со мной звонит телефон с сообщением:

Как продвигается работа над книгой?

Мы с Зейденом Кингсли дебютировали в одном и том же году и с тех пор выражаем соболезнования по поводу взлетов и падений издательской деятельности. Его опыт в области этичного хакинга способствовал точности его триллеров-бестселлеров, и я раз или два использовал этот его навык.

Увы, мой агент, возможно, был прав насчет этого. По-прежнему никакого прогресса.

Удели этому больше времени. Ты только что достиг цели. Окружи себя творческими умами и сосредоточься на повторном наполнении колодца. Держу пари, твоя муза не за горами.

Стул за моим маленьким столиком скрипит, когда рядом со мной садится женщина с чашкой латте в руках, поверхность жидкости украшает молочно-белый папоротник. Она достаточно хорошенькая. Широкая улыбка, прямая челка и глаза типа "трахни меня".

Я прекрасно осознаю свое влияние на женщин, даже когда я не в маске С.Т. Николсона и они не подозревают о масштабах успеха, которого я добился в своей карьере.

— Вы сценарист? — она хлопает ресницами.

Я не утруждаю себя улыбкой. Я здесь не для того, чтобы удовлетворять желания двадцатиоднолетних с помощью фетиша изголодавшегося художника.

— Романист.

Она хватает мой блокнот, прежде чем я успеваю ее остановить, и отрывает уголок от идеально чистого листа бумаги. Я скриплю зубами, но прежде, чем, я успеваю послать ее нахуй, она что-то нацарапывает на нем моей ручкой и подталкивает ко мне клочок бумаги.

— Вам следует включить в свой роман женщину по имени Рэйчел. — На бумаге ее имя и номер написаны петляющим, аккуратным почерком.

— Моей девушке это бы не очень понравилось.

Она пожимает плечами, ничуть не обеспокоенная.

— Девушка — это еще не жена.

Так вот с какими женщинами я имею дело. Я стискиваю челюсти, достаю телефон, пролистываю несколько фотографий и показываю ей экран.

Самая великолепная женщина, которую я когда-либо видел, с ее густыми волосами цвета мокко и глазами цвета океана. Черное платье, подчеркивающее каждый изгиб ее тела, и ослепительная улыбка, подчеркнутая рубиновой помадой для вечеринки с друзьями.

Я сохранил только несколько фотографий из социальных сетей Браяр. Их достаточно, чтобы насытить меня, когда руки чешутся зайти в ее профиль. Нажать «Подписаться» и узнать, как бы она отреагировала на интерес к ней ее любимого автора.

— Девушка, которая станет моей женой. Ты не можешь конкурировать с моей самой большой поклонницей.

Губы женщины поджимаются, и в ту же секунду, как она уходит, меня охватывает облегчение. Но теперь мои мысли сосредоточились на Браяр. Это ненасытное желание узнать, где она, что делает, о чем думает прямо сейчас. Может быть, она дома, читает одну из моих книг. Может быть, она мастурбирует на откровенные сексуальные сцены, которые я пишу именно для таких читателей, как она. Боже, я бы хотел это увидеть.

Потом мне приходит в голову: я же могу.

ГЛАВА ПЯТАЯ

БРИАР

Вернувшись домой, я яростно печатаю пять страниц, прежде чем достаточно успокаиваюсь, чтобы по указанию Мак пролистать «Приложения для знакомств». Она хочет провести видеочат сегодня вечером, чтобы мы могли обсудить мои варианты, которых, я уверена, будет немного.

Меня так и подмывает позвонить маме и пожаловаться на мою работу, но я перестала рассказывать ей все о докторе Барретте, потому что это каждый раз приводит ее в ужас, и все, что она делает, это повторяет, что я должна сообщить на него. Как будто я не обращалась к администрации в первый раз, когда это случилось, когда мы начали работать вместе, готовясь к новому семестру. Только для того, чтобы выслушать монолог ректора о том, что в наши дни мужчины не могут даже сделать комплимент женщине, не будучи обвиненными в сексуальных домогательствах, и что настоящими жертвами являются мужчины. Я выскочила из комнаты прежде, чем он успел закончить свою тираду, прекрасно понимая, что моя грубость может стоить мне работы, но это лучше, чем попасть в тюрьму за то, что я выколола ему глаза.

В мои должностные обязанности как доцента не входит ходить за кофе или терпеть лапания моего шестидесятипятилетнего босса. Но когда он просит капучино, я радостно пританцовываю своей маленькой задницей в кофейню на территории кампуса, чтобы скрыться от его похотливых глаз и блуждающих рук.

Сегодня, когда доктор Барретт во второй раз погладил меня по руке во время урока, я хотела рявкнуть, чтобы он прекратил прикасаться ко мне, но эта работа слишком важна, чтобы я могла рисковать. У него есть работа моей мечты — штатный профессор в самой авторитетной программе МИД по творческому письму в стране. Есть только одна вещь, которую я люблю так же сильно, как писать, и это работать с другими авторами, делиться отзывами, советами и поддержкой, наблюдать, как они процветают. Я не позволю какому-то старому мерзавцу все мне испортить.

Теперь я включаю телевизор и смотрю документальный фильм о настоящих преступлениях, пока Куки устраивается у меня на коленях. Бокал и бутылка вина находятся в пределах досягаемости, потому что я знаю, что они понадобятся мне сегодня вечером, чтобы просмотреть все фотографии мужчин, держащих в руках рыбу и головы мертвых оленей.

Я просматриваю профиль за профилем — Мак бы отругала меня за то, что я так часто листаю влево, — пока не получаю сообщение от парня по имени Остин. Он красив, хотя, на мой взгляд, выглядит слишком молодо. Но он один из немногих, кто не гордо демонстрирует мертвое животное на своих фотографиях, поэтому я отвечаю на его скучное «Привет» столь же неинтересным::Как дела?»

Хорошо. Ты великолепна. Я не люблю тратить слишком много времени на это приложение. Могу я угостить тебя ужином?

Мои брови приподнимаются. Он прямой, но мне это нравится. Я бы хотела, чтобы больше людей не тратили время на хождение вокруг да около. Если хочешь свидания, скажи это. Если хочешь потрахаться, скажи мне. Давай выясним, согласны ли мы прежде, чем тратить время впустую.

Волосы у меня на затылке встают дыбом. Я осматриваю комнату и темные окна. Я одна, если не считать Куки, мурлыкающей у меня на коленях, но я чувствую, что за мной наблюдают.

Вероятно, потому что документальные сериалы о настоящих преступлениях громко повествуют о преследовании и убийстве двадцатисемилетней женщины.

Возможно, Мак права. Моя одержимость настоящими преступлениями и фильмами ужасов начинает превращать меня в параноика.

Я выключаю телевизор, ем печенье, выпиваю немного вина и заставляю себя снова сосредоточиться на сообщении Остина.

Спасибо. Ужин звучит заманчиво, если это тако.

Может быть, он пошутит о том, что нам не следует есть острую пищу, если мы хотим потом потрахаться, но все, что он присылает, — это ответ из четырех слов:

Мы можем приготовить тако.

Когда?

Завтра, если ты будешь свободна.

Я делаю скриншот разговора и отправляю его Мак, которая немедленно звонит мне.

— Эм, у тебя будет свидание завтра?

Я стискиваю зубы.

— Я ненавижу тебя за то, что ты заставила меня это сделать.

— Ты любишь меня, — нараспев произносит она. — Но какого черта ты предложила тако? Я думала, твоя цель — переспать.

— Потому что, если он окажется полным ничтожеством, по крайней мере, я получу от него тако. И если я обосрусь, пока мы трахаемся, мне больше никогда не придется его видеть.

Мак хихикает.

— Мне нравится, какая ты безумная, Браяр. Напиши ему, что ты свободна. Мне не терпится услышать все неприятные подробности.

Как только мы вешаем трубку, я делаю, как она говорит.