— Так вот почему тебе так нравится твоя новая работа. Ты целыми днями болтаешь со своим новым парнем.

Она закатывает глаза, но улыбается, открывая коробку, чтобы осмотреть мои запасы.

— Мне нравится моя новая работа, потому что она веселая, творческая и связана с книгами. И Зейден не мой парень. Я бы даже не назвала нас друзьями. Это больше похоже на… предварительную дружбу.

— Значит… знакомый?

— Да. Но знакомый, который забавен и интересен, и действительно хорош на своих авторских фотографиях.

— Я думаю, что у меня действительно была одна из его серий в моем списке желаний.

Мак восхищается каждой книгой, которую достает из коробки. Она единственный человек, которого я знаю, кто читает более жадно, чем я, но она почти исключительно читает романы. Она поднимает специальное издание дебюта С.Т. Николсона в твердом переплете.

— Эй! Это автор, на которого я работаю!

У меня отвисает челюсть. Должно быть, она шутит. Не может быть, чтобы Мак случайно наткнулась на моего любимого автора на всей планете в маленьком книжном магазине, прежде чем ей преподнесли предложение о работе на блюдечке с голубой каемочкой.

— Ты работаешь на С.Т. Николсона? Ты издеваешься надо мной.

— Он буквально лучший босс, который у меня когда-либо был. Хотя в этом месяце он поручил мне провести пять отдельных розыгрышей подарков, а логистика намного сложнее, чем можно было ожидать. Тебе ведь нравятся его книги, верно?

Я выхватываю у нее из рук книгу в твердом переплете.

— Нравятся его книги? Я живу, чтобы читать каждое слово, написанное этим богом. Ты его гребаный личный ассистент? Я официально ненавижу тебя.

— Я пыталась сказать тебе, что могу свести тебя с ним! Я все еще не знаю, холост ли он, но могу спросить. Боже мой, что, если бы мы пошли на двойное свидание? Ты и С.Т. Николсон, и я и Зейденом Кингсли! Это было бы так мило! — Когда она открывает роман о хоккейных хулиганах, ей на колени падает записка.

У меня даже в голове не укладывается тот факт, что Мак знакома с моим любимым автором. Что он, возможно, холост. Не то чтобы я его обязательно заинтересовала, если бы это было так. И кто знает, может быть, лицо под маской — совсем не то, чего бы я хотела.

«Муза, вспомни обо мне, когда его ремень затянется у нее на шее».

— Боже мой! — Мак хихикает. — Кто тебе это прислал? Пожалуйста, скажи мне, что он свободен.

Я выхватываю из коробки еще одну книгу — симпатичный ромком в розовой обложке. Внутри еще одна записка.

«Муза, когда-нибудь ты полюбишь меня так же сильно, как любишь читать».

Мое сердце трогательно екает, прежде чем я захлопываю книгу и бросаю ее обратно в коробку.

— Мой преследователь.

Брови Мак взлетают вверх.

— Серьезно? Откуда ты знаешь?

— Он сказал мне, что нашел мой список желаний и купил для меня все книги.

Ее рука взлетает к груди.

— Не надо меня ненавидеть, но если бы он не был преследователем и убийцей, я бы посоветовала тебе выйти за него замуж.

— Да, очень жаль, что ты преследуешь и убиваешь людей.

Она цокает, пропустив или проигнорировав мой сарказм.

— Это действительно так.

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

СЕЙНТ

Браяр, как на ладони, перед камерой, которую я спрятал в ее спальне. У нее упругая грудь, соски торчат под тонкой шелковой пижамной рубашкой. Ее ноги скрещены перед ней, на них раскрыта одна из книг, которые я купил для нее.

Я делаю прямую трансляцию с камеры на весь экран моего рабочего стола — единственный источник света в моем офисе транслирует спальню Браяр.

Мой член напрягается, когда она отбрасывает книгу в сторону и ее шелковые шорты задираются, уже едва прикрывая ее задницу. Она выскальзывает из комнаты, и я рычу, разочарование нарастает в моих яйцах, умоляя об освобождении.

Я вздыхаю, когда она возвращается с другой книгой в руках, и ухмыляюсь, мельком взглянув на корешок.

С.Т. Николсон.

Она отложила новую книгу для моего дебюта, любимую, со смятым корешком и потертыми краями. На этот раз она лежит на своей кровати, открывая страницу именно на той сцене, которую она обозначила розовым флажком.

Когда ее рука скользит вниз по шортам, я стону.

— Браяр.

Мое офисное кресло — не самое удобное место в мире, но придется обойтись и им. Моя пряжка звякает, когда я расстегиваю ее и молнию, член уже настолько тверд, что почти причиняет боль.

Ее груди поднимаются и опускаются с каждым тяжелым вздохом. Мои слова оказывают на нее такой эффект. Мои слова вызывают у нее желание потереть этот сладкий клитор и довести себя до вершины наслаждения. Когда-нибудь это будет больше, чем просто мои слова.

Я поглаживаю свой член, на головке которого уже выступает преякулят. Толстая вена на нижней стороне моего члена пульсирует при виде нее: волосы разметались по подушке, ее гладкая кожа выставлена на всеобщее обозрение, так мало остается для воображения.

Слишком рано она вытаскивает руку из шорт.

— Нет, муза, — шепчу я в агонии. — Продолжай. Мне нужно видеть, как ты кончаешь ради меня.

Она кладет раскрытую книгу на кровать рядом с собой — на мою сторону, пока я наконец заявляю на нее свои права, — и шарит под прикроватной тумбочкой и не находит то, что отчаянно ищет.

Браяр снова поднимает мою книгу и засовывает вибратор себе в шорты.

Я стону, когда начинается жужжание и у нее перехватывает дыхание. Ее глаза закатываются всего на секунду, прежде чем она заставляет себя открыть их снова, пробегая взглядом по странице. Я умираю от желания узнать, на какой странице она. Какие мои слова так сильно возбуждают ее.

Я медленно двигаю членом, даже когда мои яйца сжимаются и жаждут выпустить каждую каплю спермы. Но я не могу кончить раньше нее. Мне нужно увидеть, как она выглядит, услышать, как она звучит, когда мои слова вознесут ее на вершину экстаза.

— Ах! — стонет она, подергивая бедрами, пока вибратор продолжает гудеть, а удовольствие нарастает.

Мой живот сжимается, и я не смогу удержаться от того, чтобы скоро кончить.

Ее язык смачивает губы, и мне нужно попробовать ее на вкус. Мне нужно чувствовать ее, быть внутри нее, когда она сжимает свою тугую киску вокруг моего члена и умоляет меня об освобождении.

— Вот и все, Муза. Покажи мне, как ты выглядишь, когда кончаешь. Дай-ка мне взглянуть.

— Черт, — шипит она, выгибая спину и зажмуривая глаза, когда следующие слова срываются с ее губ громким стоном.

— О боже мой! Сейнт!

Сперма вытекает из моего члена на клавиатуру, пока она извивается в постели, отбросив книгу, когда она стонет и представляет, что это я извлекаю удовольствие из каждой клеточки ее упругого, совершенного тела.

— Браяр! — Я задыхаюсь, стискивая зубы с каждой горячей струйкой спермы.

Мне наплевать на клавиатуру, которую я только что испортил, пока мы вместе выходим из наших оргазмов, тяжело дыша и почти удовлетворенные. Я никогда больше не буду полностью удовлетворен, пока не заполучу ее.

Она бросает вибратор на прикроватный столик, откладывает книгу и, проскальзывая под одеяло, тянется за телефоном. Я умываюсь, прежде чем беру свой телефон.

Ты такая красивая, когда кончаешь.

В следующий раз я заставлю тебя выкрикивать мое имя.

Ее пухлые губки поджимаются, когда она замечает уведомления от меня. Прочитав сообщения, она издает тихий вздох и вскакивает с кровати.

— Ублюдок!

Она подлетает к окну, распахивает его, несмотря на прохладный осенний воздух, высовывает голову и кричит что-то, чего я не могу разобрать. Наверное, что-то о том, что я псих и мне нужно уйти, пока она не вызвала полицию.

Через несколько секунд она возвращается, не в силах найти меня, ожидающего в темноте, и захлопывает окно. Ее большие пальцы ударяют по экрану телефона.

Ты подонок. Тебе нужно оставить меня в покое.