Если бы ты хотела, чтобы я оставил тебя в покое, ты бы не стонала мое имя, когда кончала.

Она кипит, печатая ответ, щелкая выключателем и погружая свою комнату в темноту.

Отвали.

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

БРИАР

Тревор жестом указывает мне на свою машину, когда я подъезжаю к парковке кампуса перед началом занятий.

— Я не могу остаться надолго, — фыркаю я, с трудом удерживая равновесие среди горы папок и пятистраничных рассказов моих студентов. Предполагалось, что доктор Барретт будет читать и оценивать рассказы, но вчера он переложил всю нагрузку на меня, так что я до двух часов ночи корпела над претенциозной художественной литературой и ругалась себе под нос, читая рассказ Сейнта — безусловно, лучший в классе.

Ублюдок. Он не должен обладать красивой внешностью и талантом.

Его почерк почти напоминает мне почерк С. Т. Николсона, если бы мой любимый автор предпочел писать художественную литературу вместо своих захватывающих дух готических романов ужасов. Дикция Сейнта и многословные предложения напоминают книги С.Т. Николсона, но без сердца и одухотворенности, которые делают книги С.Т. Николсона такими захватывающими и запоминающимися.

Теперь, когда Сейнт знает, что С.Т. Николсон — мой любимый автор, он, вероятно, изучал его творчество, чтобы писать, как он. Какой-то извращенный, безумный способ заставить меня влюбиться в него больше.

Я все еще не могу поверить, что он шпионил за мной, пока я пользовалась вибратором. Мои щеки вспыхивают при воспоминании. Он услышал, как я выкрикнула его имя. Я не могу припомнить более унизительного момента в своей жизни, а их было предостаточно.

Но когда я подбежала к окну, я не смогла его найти. Может быть, он ушел, когда я закончила.

Боже. Никогда раньше в мою личную жизнь так не вторгались. Он самый неприятный человек на планете. Он постоянно переходит границы дозволенного без малейших угрызений совести, но потом присылает мне все книги из моего списка желаний и говорит вещи, от которых у меня мурашки бегут по коже. Этот диссонанс сводит меня с ума.

— Нет проблем. Я тебя не задержу. — Тревор садится в машину, прежде чем положить лист бумаги поверх стопки в моих руках и забрать у меня всю стопку.

— Ты не обязан этого делать. Я справлюсь.

— Я не позволю тебе разгуливать по кампусу со всем этим, пока я рядом с тобой. Это выставило бы меня полным придурком. — Он сверкнул своей милой улыбкой.

Я беру газету, которую он достал из машины, идя рядом с ним в кампус.

— Так что это? — спрашиваю я.

— Проверка биографии твоего преследователя.

Мои глаза чуть не вылезают из орбит при виде крошечных слов на странице. Покажет ли проверка биографических данных детство, о котором мне рассказывал Сейнт? Жизнь с матерью, которая была вынуждена продавать свое тело, чтобы прокормить своего ребенка только для того, чтобы лишиться жизни от рук жестокого мужчины.

— Спасибо, — выдавливаю я. — Но не мог бы ты дать мне, например, краткую версию этого?

— К сожалению, здесь немного. — Тревор ступает на тротуар, осторожно удерживая ненадежную стопку в руках. — Мы знаем, где он родился, где вырос и куда ходил в школу-интернат. Его взяли к себе бабушка с дедушкой в возрасте двенадцати лет после смерти матери, но они почти сразу же отправили его в школу-интернат. После этого парню удалось не привлекать к себе внимания. Определенно, кому-то есть что скрывать.

— Где он вырос до того, как поступил в школу-интернат?

— Мы действительно не знаем, где он и его мать жили большую часть времени. Бабушка с дедушкой утверждали, что она бросила школу, была наркоманкой. Они даже не предполагали, что у них есть внук, пока не узнали, что их дочь умерла. Они жили в каком-то маленьком городке под названием Николсон, штат Нью-Йорк.

Боковым зрением я вижу движение, это обращает мое внимание к высокой стройной блондинке, спешащей к черному BMW. Свет вспыхивает, когда она открывает двери, и мое сердце замирает.

Черный BMW, который на днях преследовал меня до кампуса.

Я могу разглядеть только ее профиль, но римский нос, изящная линия подбородка и светлые волосы, собранные в хвост, мне ни в малейшей степени не знакомы. Кто она, черт возьми, такая?

Мое сердце бешено колотится. Что, если она из ФБР? Частный детектив? Кто-то, кого копы послали выследить меня.

Она убегает прежде, чем я успеваю догнать ее и потребовать объяснения, какого черта она за мной следит.

— Браяр? Ты меня слышала? — Брови Тревора озабоченно нахмурены.

— Ага. Спасибо, Трев, — выпаливаю я.

Он сопровождает меня через кампус.

— Все хорошо?

— Ммм. Просто мне показалось, что я кого-то увидела. — Я останавливаюсь возле здания изящных искусств. — Я заберу это обратно. Мне нужно идти на урок.

Он кивает.

— Увидимся позже. Не забудь позвонить мне, если увидишь его. И, возможно, у меня будет для тебя брауни, если застанешь меня за ланчем.

— Ты лучший! — Я спешу прочь, определенно опаздывая на урок.

Я опережаю доктора Барретта в классе и почти вздыхаю с облегчением. Я бросаю все папки и бумаги на стол, запихивая проверку на Сейнта в свою сумку, прежде чем он войдет и найдет ее.

Мой палец задерживается на корешке моего экземпляра «Эта книга будет преследовать вас».

С.Т. Николсон.

Тревор сказал, что бабушка и дедушка Сейнта жили в маленьком городке Николсон, штат Нью-Йорк.

С.Т. Николсон. Как Сейнт Николсон.

Мое сердце бьется сильнее. Слова Сэйнта эхом отдаются в моих ушах. Если бы я мог запечатлеть тебя в своем мозгу, я бы это сделал.

Я предположила, что он запомнил эту строчку, читая книгу.

Но, может быть, он не просто прочитал мою любимую книгу. Может быть, он написал ее.

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

СЕЙНТ

Мать Браяр приехала в город навестить свою единственную дочь. Если Браяр так близка со своей матерью, как утверждает, я точно знаю, как заставить ее открыть мне свое сердце.

Сесилия Ши — женщина, за которой легко уследить. Она не обращала внимания на невзрачный седан, следовавший за ней от дома Браяр до местного продуктового магазина.

Я останавливаюсь на противоположном конце парковки и жду, пока она закончит рыться в своей сумочке, прежде чем наденет солнцезащитные очки на голову и входит в магазин, прижимая сумочку к животу.

Браяр относится к тому типу женщин, которые не дают второго шанса. У меня есть один шанс заставить ее влюбиться в меня. Единственный шанс заслужить ее доверие.

Я нахожу свою будущую свекровь в отделе продуктов, разглядывающей сморщенную белую луковицу.

Быстро. Какой лук самый вкусный?

Я скриплю зубами в течение тридцати секунд, которые Зейдену требуются, чтобы ответить.

Зависит от того, что ты готовишь. Желтый — самый ароматный.

— Я предлагаю желтый лук. Придает больше вкуса. — Я протягиваю один Сесилии, и она смотрит на меня большими кукольными глазами. Такие же, как у моей музы, но мягкого коричневого оттенка, а не ярко-синего, как у Браяр. Должно быть, бледные радужки достались ей от отца.

Мягкое круглое лицо Сесилии расплывается в широкой улыбке.

— О, спасибо! Я обязательно попробую. Сегодня вечером я готовлю ужин для своей дочери.

Я отражаю ее улыбку.

— Мне кажется, я действительно знаю вашу дочь. Браяр Ши, верно?

Ее брови приподнимаются.

— Совершенно, верно. Вы знаете Браяр?

Я протягиваю ей руку.

— Я Сейнт. Я дружу с вашей дочерью. Она сказала мне, что вы будете в городе, и вы двое просто очень похожи.

— Боже мой! Я так рада познакомиться с одним из друзей Браяр. У вас есть планы на вечер? Я готовлю тушеное мясо!

— Звучит аппетитно, но я не могу навязываться.

Сесилия пренебрежительно машет рукой.