— Каждый заслуживает любви, Майкл. — Она говорит это так откровенно, как будто это правда.

— Только не я, Элси. Не со всем, что я сделал. Я этого не заслуживаю.

— Заслуживаешь. В тебе есть и доброта. Я видела ее. Я чувствовала ее. — Ее большой палец поглаживает мои губы. — Я чувствую это прямо сейчас.

— Что еще ты чувствуешь? — Мои глаза становятся тяжелыми.

Этот вопрос опасен. Он способен развязать мне руки.

— Я чувствую твои руки на себе. — Ее пальцы скользят по моему затылку. — И я хочу… — Ее губы дрожат, а взгляд непоколебим.

— Чего ты хочешь, голубка? — Готов отдать ей луну, ярко сияющую над головой.

— Я хочу, чтобы ты меня поцеловал.

Черт.

Как мне сказать ей, что я не могу? Что это слишком много значит — дать ей то, что я не давал ни одной женщине за шестнадцать лет, даже если она — единственная, кому я хочу это дать? Но я не могу целовать ее только для того, чтобы наблюдать, как она уходит.

— Я не заслуживаю и этого. Когда ты освободишься от меня, ты встретишь того, кто сможет любить тебя так, как ты должна быть любима.

Она смотрит вниз, ее черты лица погрустнели.

Я хватаю ее за подбородок, наклоняя его вверх пальцами.

— Если он не сделает этого, я дам тебе свой пистолет, и ты сможешь застрелить его. Или, что еще лучше, я это сделаю. Я убью любого, кто причинит тебе боль.

Ее брови изгибаются.

— Это твой ответ на все? Насилие?

— Так было всегда.

— А что, если все может быть по-другому? Ты бы хотел этого?

Я думал об этом. Я бы солгал, если бы сказал, что не думал. Это может дать Софии безопасность. Настоящую жизнь. Но для такого человека, как я, это никогда не было возможным. Это моя жизнь, и я должен принять ее. Формально я новый король на троне, но до свадьбы никто об этом не узнает.

— Я не могу тратить время на размышления о том, чего никогда не случится. Я такой, какой есть. И этого не изменить.

Она вздохнула, опустив взгляд к ногам.

— Ничего, если я буду по-прежнему звонить Софии, когда перестану быть твоей женой?

Я делаю длинный, рваный вдох, глядя на звезды.

Эта женщина. Кто она такая и почему, черт возьми, пытается забрать мое сердце с собой?

— Я… все в порядке, если… — заикается она.

Я перевожу взгляд на нее, и ее рот застывает на одной части.

— Конечно, все в порядке. — Я сжимаю ее затылок, прислоняясь лбом к ее лбу. — Это более чем хорошо.

— Хорошо. — Я слышу улыбку в ее голосе. — Она мне нравится.

Ты тоже мне нравишься.

ЭЛСИ

Каким-то образом мы оказались на большом пляжном полотенце, которое оставили сегодня. Его тело прижалось к моей спине, ветер мягко обдувает нашу кожу.

Он прижимает меня ладонью к животу, я прижимаюсь к нему, глядя на мерцающие звезды над головой.

— Как ты оказался отцом Софии? — спрашиваю я, поворачиваясь к нему лицом.

Мне было больно слышать, как он говорит, что не заслуживает любви женщины, потому что он ее заслуживает. Может, у него и есть свои недостатки, но он не такой, как Бьянки. Как те мужчины, которые причинили мне боль.

Его пальцы гладят мое лицо, заправляя за уши распущенные волосы, а от его взгляда у меня сжимается живот.

За те дни, что мы провели вместе, я обнаружила, что смягчаюсь к нему, даже когда все внутри меня хочет бежать.

Но не от него. Не совсем, больше нет. Чтобы помочь Кайле. Это всегда будет моим приоритетом. Так же, как для него защита дочери. Я не виню его за это. Она должна быть его приоритетом.

— Мы собирались купить заброшенное здание, — объясняет он, кончиками пальцев проводя по моему лицу, отчего у меня колют руки. — Когда я пошел проверить его, на втором этаже начался пожар. Мой отец позвонил в 911, и мы ждали, пока они приедут, когда я услышал крик, похожий на детский.

Его глаза закрываются, и он делает долгий и глубокий вдох.

— Мы слышали, что там иногда останавливаются сквоттеры, поэтому я должен был войти, — говорит он мне, когда его темный, гипнотизирующий взгляд снова устремляется на меня. — Я не мог рисковать тем, что ребенок умрет, пока я буду стоять там. Поэтому я бросился внутрь, даже когда отец кричал, чтобы я остался. Я снял куртку и закрыл ею рот. Она закричала еще громче, и я пошел на звук вверх по лестнице, сначала с трудом нащупывая ее, потому что дым в этот момент был повсюду. А когда я поднялся на второй этаж, она уже перестала плакать, и мое сердце… черт… я подумал, что она мертва.

Его глаза затуманиваются, в них вспыхивают эмоции, как будто он находится там, в тот самый момент.

— Но я продолжал идти, даже когда дым обжигал мои легкие. Мне нужно было убедиться, что она еще жива. И тогда она снова начала плакать. — Он вздыхает. — Мои ноги стали двигаться еще быстрее, следуя за шумом. Я выживал на одном только адреналине. Но я нашел ее рядом с теми, кто, как я потом узнал, был ее мертвыми родителями.

— О Боже! — Я зажимаю рот рукой. — Их убил огонь?

— Нет, — качает он головой. — Их убили иголки в руках.

— Так грустно. — Я прикусываю нижнюю губу.

— Да, она заслуживала лучшего. Каким-то гребаным чудом она не пострадала. Даже дым не смог навредить этой девочке. Она — огонь, который сожжет мир дотла. — Он ласково смеется. — Может, в ней и нет моей крови, но она в полной мере моя малышка.

В моих глазах стоят слезы.

— Ей повезло, что ты нашел ее.

Его большой палец проводит под ресницами, собирая мои слезы.

— Нет, это она нашла меня.

И по тому, как его взгляд проникает в мой, я уже не уверена, что он говорит о Софии. Я сглатываю бабочки, порхающие у меня в горле, потому что, что бы я ни чувствовала, я не должна этого делать.

Но все, что я делаю, — это отрицаю то, что уже знаю: Я начинаю что-то чувствовать к своему мужу.

Я провожу пальцами по шраму на его лице, когда его взгляд становится тяжелым.

— Откуда у тебя это?

— Когда я спускался с ней, этой маленькой девочкой, укрытой в моей куртке, что-то упало с потолка. Я увидел это, как раз когда оно собиралось попасть в нас, поэтому я уклонился и споткнулся, приземлившись на что-то еще, что обожгло меня.

Вау. Он действительно герой.

— Мне очень жаль.

— Ты находишь его отталкивающим? — Его голос понижается, и это совершенно уничтожающе, как будто он действительно так думает.

— Нет, — говорю я, глядя прямо на него. Мои губы скользят к его щеке, и я целую его туда. Один раз. Дважды. — Я нахожу его красивым.

— Элси… — простонал он шепотом, его ладонь скользит по моей спине, пальцы зарываются в мои волосы, перебирая их. — Как ты это делаешь? — Его тон понижается.

— Что делаю? — Я шепчу, мое тело снова оживает, а сердце следует за ним.

Этот мужчина… он сжигает мой мир дотла и возводит его заново, превращая в то, что я никогда не думала, что может быть моим.

— Заставляешь меня хотеть того, в чем я так долго себе отказывал.

Его губы прорезают расстояние между нами, они так близко, что я чувствую привкус виски на его дыхании, ощущаю след его рта, прижимающегося к моему. Но с резким вздохом он прижимается лбом к моему виску и вздыхает, словно поцелуй — это единственное и последнее, чего он хочет. Как будто он ведет войну, лишь бы не допустить этого.

— После того как мы закончим нашу сделку, я отвезу тебя к твоим родителям, и тебе больше никогда не придется меня видеть.

Мое сердце замирает при мысли о том, что я никогда не буду чувствовать того, что чувствую сейчас, и в груди нарастает грусть. Вот что значит скучать по человеку, который находится прямо перед тобой? Эта пустота?

Что произойдет, когда я покину их? Смогу ли я поддерживать связь с Софией? Будет ли этого достаточно? Я буду с родителями, за много миль отсюда. Я никогда не увижу ее. Не увижу его. И это уже больно.

— Хорошо, — это все, что я могу сказать.

Потому что он не может быть единственным для меня, не в этой жизни. Неважно, что мое сердце говорит мне попробовать. Узнать его получше.