Он не может отвести взгляд, и я тоже не могу разорвать нашу связь. Мое сердце бьется так быстро, что может разорваться.

— Но, папа…, — хнычет она.

Его дыхание становится тяжелее, но не из-за нее, а из-за меня. Клянусь, такое ощущение, что он хочет схватить меня и трахнуть прямо у стены.

И я бы ему позволила. Прямо сейчас. Прямо здесь. Я бы позволила.

— Еще раз, София. Вымой их снова.

Мои губы дрожат; я практически чувствую, как он пожирает их.

София ворчит, и ее ноги топают прочь, пока мы их не перестаем слышать. Тогда я перевожу взгляд на него, вырываюсь из его хватки, и он отпускает меня. Еще секунда, и я бы бросилась в его объятия и умоляла о поцелуе. Просила и умоляла бы попробовать его на вкус, узнать, каким должен быть поцелуй на самом деле.

Я так давно не жаждала этого. Мальчики из моего прошлого… ну, я уверена, что он целуется лучше, чем они когда-либо. Нет смысла фантазировать о чем-то подобном с ним, с тем, кто может причинить мне боль.

Но ведь он еще не сделал этого, не так ли?

Когда мои ноги начинают удаляться, его рука захватывает мое запястье, не настолько сильно, чтобы причинить мне боль, но достаточно мощно, чтобы я почти перестала дышать. Его властная хватка заставляет меня желать большего.

Он разворачивает меня и притягивает к себе. Слегка прикрытые глаза, изучают каждый сантиметр моего лица, грубые касания смягчаются, когда он проводит по моей челюсти.

— Мне жаль. — От его голоса мой пульс бьется все быстрее и быстрее, пока я не начинаю бояться, что он вырвется из моего горла. — Я сделал тебе больно? Чуть раньше?

— Что…

Замешательство рассеивается, и так же быстро я понимаю, что он имел в виду, когда схватил меня за шею.

— Нет. — Я качаю головой, сведя брови. — Я проходила через гораздо худшее, Майкл. Твое прикосновение… оно не причиняет мне боли.

— Блять, — бормочет он, закрывая глаза, когда он делает один резкий вдох, вена на его шее вздувается.

— Я готова, папочка. — София проскакивает назад, и, еще раз долго посмотрев мне в глаза, он наконец отпускает меня.

Никогда раньше мне так сильно не хотелось, чтобы кто-то обнял меня.

ГЛАВА 11

МАЙКЛ

Услышав страдание в ее голосе, когда она сказала мне, что ей уже причиняли боль… это что-то сделало со мной. Мне захотелось найти каждого из них и сжечь их тела, пока они еще дышат. Я знал, какой жизнью она там жила, но слышать это — совсем другое дело.

Мне захотелось самому избавиться от Бьянки. Мирно и тихо. Но такие вещи всегда выходят наружу. Я не могу рисковать жизнью своей малышки, а она рассчитывает, что я тоже останусь в живых.

Я презираю Бьянки. Всех их. Именно поэтому я так и не согласился жениться на Киаре, единственной дочери Фаро. Я не хотел связывать себя с этой семьей на всю оставшуюся жизнь.

Но Киара невинна. Она даже не подозревает, в какой семье родилась. Чем они занимаются в секс-клубе, которым управляют уже много лет, пока все смотрят на это сквозь пальцы — знаменитости, политики, полицейские, судьи. Они тоже часто бывают в этой дыре, так что, конечно, они хотели бы защитить себя. Одно неверное движение, и Фаро разоблачит их. Но наши люди знают, что в этот клуб нельзя ступать, иначе они умрут за это.

Бьянки убивают невинных — женщин, детей, им все равно. Мы не имеем к этому отношения. Мы не продаем людей. У нас есть черта, которую мы не переступаем, и вот где она.

— Что вы, ребята, готовите на ужин? — спрашивает Элси.

Я изо всех сил стараюсь избегать ее взгляда, зарываясь руками в шкаф, чтобы достать миску. Они как будто преследуют меня каждый раз, когда я их ловлю. Не знаю, потому ли, что мне ее жаль, или потому, что она меня привлекает — или и то, и другое. Я никогда в жизни не был так не уверен ни в чем.

Мне не следовало прикасаться к ней так, как я это делал раньше. Как будто мне не все равно. Но, черт возьми, мне не все равно. Мне не все равно, через что она прошла, я хочу знать все, чтобы как-то исправить ситуацию.

Такую женщину, как Элси, нужно боготворить. Тело, сердце, забота об обоих. А я причиняю ей боль. Когда ее не станет, она найдет мужчину, который заслуживает ее, который больше не причинит ей боли. Я никогда не стану им.

— Запеченные зити! — объявляет София, забирая у меня миску, пока я иду к холодильнику, и бросая взгляд на Элси, которая стоит в сторонке, перебирая пальцами подол своей черной майки.

Ненавижу, что она все еще носит эту чертову одежду. Ни одна из моих вещей даже не подошла бы ей. И я не могу попросить маму. Пока они не узнают о ней, а это произойдет в течение дня или двух.

Я уже позвонил знакомому в Saks Fifth Avenue, который подберет ей полный гардероб. Планируется, что все будет отправлено к завтрашнему утру. Надеюсь, они не пришлют нижнее белье, потому что если она его наденет…

Я тяжело вздыхаю, сжимая руку в кулак. Сдерживать себя я не могу.

Нехотя закрываю холодильник и иду к плите. Взяв в руки оливковое масло, я откупориваю его и выливаю немного на уже разогретую сковороду.

— Ты любишь запеченные зити? — спрашивает София, с волнением поглядывая на Элси, пока я подхожу к стойке, где они стоят вместе.

Я начинаю готовить соус, расстегиваю манжеты рубашки и подтягиваю рукава до локтей. Я чувствую, как она следит за моими движениями, пока я натираю свежие помидоры. Мама меня убьет, если я буду использовать консервированные.

— Давненько я их не ела, — замечает Элси.

И когда я оглядываюсь, то вижу, что она улыбается, но это чертовски грустная улыбка. Такая, которая разрывает душу, а эта женщина уже мастер делать это со мной.

Моя рука нажимает сильнее, чуть не порезав палец. Сердце заколотилось от одной только мысли о том, что Фаро и его люди сделали с ней. Что она, должно быть, упустила.

Как долго она принадлежала им? Сколько долбаных лет они с ней так поступали?

Я возвращаюсь к плите, нарезаю на разделочной доске чеснок, а затем бросаю его на шипящую сковороду вместе с луком-шалотом и молотым перцем.

— Папа — лучший повар на свете, — продолжает София. — Правда, папа?

Я заставляю себя улыбнуться, глядя через плечо на дочь, хотя все мои мысли заняты женщиной, на которой я планирую жениться. Хорошо, что она, вероятно, думает обо мне так, будто я ничем не лучше Бьянки. Так мне будет гораздо легче удержаться от того, чтобы не влюбиться в нее.

— Папа, а можно включить музыку? — спрашивает София. — Как всегда?

— Конечно, принцесса. Давай я достану свой телефон.

— Мы с папой всегда включаем музыку, когда делаем что-то вместе, — объясняет она. — Хочешь выбрать песню, Элси?

— А-а-а… — Она сглатывает, дергает бровями, прикусывает нижнюю губу, когда ее глаза переходят на мои. Кажется, что она вот-вот разрыдается.

Но почему?

— Как насчет того, чтобы оставить Элси в покое? Хорошо, принцесса?

— Нет. — Элси качает головой. — Я… я хочу. Выбрать песню, если можно. Я даже не знаю, слушают ли ее еще. Это… э-э… — Ее глаза наполняются слезами, которые наворачиваются на ресницы. — Давненько я ее не слышала.

По глупости я понимаю, что там, где она была, музыки не было вообще.

Я бросаю все и иду к ней, пока не оказываюсь прямо перед ней, хватаю ее руку в свою.

— Скажи мне название песни, и я найду ее для тебя.

Ее подбородок слегка дрожит, когда она смотрит мне в глаза, и я вижу, как сильно она пытается удержать себя от падения. Моя рука скользит к ее лицу, пальцем я убираю все эти прекрасные черные волосы с ее бровей. И я снова делаю это, прикасаюсь к ней, как будто она имеет значение. Ее рот приоткрывается, дыхание замирает в легких, когда она вдыхает.

— I Won't Give Up, — говорит она. — Джейсон Мраз.

Моя рука опускается в карман, и, не отрываясь от ее взгляда, я запускаю музыкальное приложение и произношу название песни. Когда я нажимаю кнопку «воспроизведение», мелодия замирает в воздухе, и ее мягкая улыбка становится еще шире.