Когда я опускаю взгляд вниз, то вижу толстые очертания его члена, и у меня подгибаются пальцы на ногах.

Его грудь расширяется от резкого вздоха, и я отвожу взгляд, мои щеки пылают от того, что на них смотрят.

— Давай, детка. Пойдем в постель.

Опять это слово, от которого мой желудок начинает бешено вращаться. Что он делает со мной? и скользит полотенцем по одной ноге, затем по другой.

Он берет мою маленькую руку в свою большую, и я с готовностью иду за ним к кровати. Он обхватывает мое лицо ладонью и смотрит в мои глаза так глубоко, что я чувствую, как его эмоции вырываются из него и попадают прямо в мое сердце.

— Что эти ублюдки сделали с тобой? — шепчет он, нежно поглаживая губы большим пальцем.

— Все, — говорю я со слезами на глазах.

— Элси… — Он задыхается. — Я бы хотел…

— Ты не можешь вернуться и спасти меня. — Я кладу руку на его руку, которая все еще держит мою щеку. — Но ты можешь спасти тех, кто еще страдает. Пожалуйста, Майкл.

Его длинные ресницы опускаются вниз, а глаза на мгновение закрываются.

— Ты думаешь, я не хотел помочь, Элси? Ты думаешь обо мне так?

Мои брови изгибаются.

— Я не знаю, что думать. Но я точно знаю, что ты не помог Кайле.

Его челюсть сжимается.

— Мы подписали с ними договор. Это единственная причина. Мы не вмешиваемся в их деятельность, а они не вмешиваются в нашу.

В его взгляде плещутся эмоции. Ему тяжело. Теперь я это вижу.

— Так мы живем в мире, и если бы не София, я бы разорвал чертово соглашение, которое заключил с ними мой отец, и убил бы их всех. Ради тебя. — В потемневших лужах его взгляда появилась убежденность. — Этот договор — единственное, что обеспечивает безопасность Софии. Они убьют ее, чтобы добраться до меня.

Мои глаза увеличиваются. Я даже не подумал об этом.

— О, Боже. Мне… мне очень жаль. Я не понимала… Но, думаю, это не должно меня шокировать, учитывая, что они делают с детьми. — Слезы наполняют ободки моих глаз. — Теперь я понимаю. Мне жаль, что я сказала тебе эти вещи. Что ты трус.

Но теперь я точно знаю одно: чтобы спасти Кайлу, мне придется действовать самой. Каким-то образом. Даже если для этого придется разозлить мужа.

— Все в порядке. — Уголки его губ подрагивают. — В чем-то ты не ошиблась. Я не очень хороший человек. Но мы не занимаемся людьми. И никогда не занимались.

Он делает паузу, его рот открывается, но так же быстро закрывается, губы сжимаются в легкую гримасу.

— Что такое? — спрашиваю я, понимая, что он чего-то не договаривает.

Он тихонько качает головой, как будто говорить мне о том, что бы это ни было, будет как-то больно. Мой пульс бьется в шее от нарастающего предвкушения.

— Я должен тебе кое-что сказать. Я не думаю, что будет правильно скрывать это от тебя.

Дрожь пробегает по моим рукам.

— Просто скажи мне.

Он убирает одну руку, крепко сжимая ее вокруг моего бедра.

— Я послал одного из своих людей в дом.

Я откидываю голову назад, смятение овладевает мной.

— Где находится Кайла?

Он кивает.

— Там, где находилась Кайла.

Тошнота подкатывает ко мне с новой силой.

— Она… она мертва? — Я заикаюсь.

О Боже. Я не могу дышать.

— Нет, детка. Нет. — Он сжимает мой затылок. — Черт, мне так жаль, что я заставил тебя так думать. — Он снова целует меня в лоб. — Они перевезли девочек. Место было вычищено. Они сделали это, как только ты ушла.

— О, Боже…

Ужас подкатывает к горлу. Как я теперь ей помогу?

— Ты уверен, что она еще жива?

— Да. — В его глазах появилась уверенность. — Я позвонил Агнело, надеясь прийти к какому-то соглашению и вернуть Кайлу для тебя, но…

Я слабо вздохнула.

— Ты сделал это? Ради меня?

Мои глаза наполнились тяжелыми слезами. Он рисковал безопасностью своей семьи ради меня. У меня никогда такого не было. Никто не заботился обо мне после моих родителей. Моих друзей.

Я даже не знаю, что с этим делать. Это кажется чужим. Как будто это происходит не со мной.

— Ты заслуживаешь знать, что твоя подруга в безопасности. Я знаю, каково это — хотеть защитить тех, кого любишь. Я не виню тебя за это, Элси. — Его плечи слегка опускаются. — Но я подвел тебя. Прости меня за это.

— Но ты пытался. — Я глажу заросшую щетиной щеку человека, который дал мне больше, чем он сам думает. — Это кое-что значит для меня.

— Недостаточно.

И то, как он это говорит, как смотрит на меня при этом…

— Но я буду стараться, голубка. Я подключу своих людей. Мы найдем ее.

Если он действительно хочет нам помочь, то это лучше, чем если бы я по глупости думала, что справлюсь сама. У него больше сил, больше людей, чем я могу себе представить.

— Спасибо, — шепчу я.

Инстинктивно мои руки обхватывают его шею, и я прижимаюсь к нему, а он прижимается ко мне.

— Тебе нужно отдохнуть, — дышит он мне в ухо.

Но вместо этого он прижимает меня ближе, как будто не хочет отпускать.

Я тоже не хочу, чтобы он меня отпускал.

ГЛАВА 18

МАЙКЛ

— Почему ты пришел домой так рано? — спрашивает она спустя несколько минут.

Ее нога обхватывает мое бедро, и она так плотно обхватывает мое тело, что если она хоть немного сдвинет колено, то почувствует, как сильно я ее хочу.

Неужели она не понимает, что делает со мной? Как сильно она разрушила все чувства, которые я пытался сохранить в себе? Ее щека прижимается к моей груди, и она практически мурлычет.

Я стискиваю зубы до боли в челюсти, глаза смотрят в потолок, а я считаю до десяти, как проклятый ребенок. Вот кем я стал.

Но трахать ее было бы неправильно. Если попробовать ее на вкус было достаточно, чтобы довести меня до края — заставить себя поверить, что я могу поцеловать ее, хотя бы раз, когда я поклялся, что никогда больше не буду целовать женщину, — то трах с ней может все изменить. И я никогда не стану рисковать.

Инстинктивно я крепче обнимаю ее и притягиваю еще ближе.

— Я проверял камеры в доме, а потом услышал, как ты плачешь. Я хотел тебя проведать.

Она издала шелковистый смешок, почти такой же шелковистый, как ее бархатистая кожа, и когда она подняла на меня глаза, черты ее лица смягчились.

— Я полностью проигнорирую тот факт, что ты наблюдал за мной голой в душе, и сосредоточусь на той части, где ты ушел с работы, чтобы убедиться, что со мной все в порядке.

— В свою защиту… — Я хихикаю, проводя кончиками пальцев по ее руке. — На самом деле я не видел тебя голой. — Томная ухмылка натягивает мой рот. — Камера не позволяет мне заглянуть внутрь душа. К сожалению.

Она прикусывает нижнюю губу, и мой член подрагивает.

Боже мой, эта женщина.

— Семантика. — Она соблазнительно улыбается, пока улыбка внезапно не исчезает. Она вскидывает брови и делает долгий вдох. — Спасибо, что проявил заботу и пришел.

— Теперь ты моя жена. — Я подношу другую руку к ее лицу и беру ее подбородок двумя пальцами. — Это моя работа.

В ее глазах появляется влага.

— Я не твоя настоящая жена.

— Ты настоящая, — напоминаю я ей, проводя большим пальцем по ее челюсти. — На год ты стала моей женой. Во всех смыслах этого слова. И я сделаю все, чтобы защитить тебя.

Неужели она не понимает, что я говорю серьезно? Я готов сжечь всю землю, чтобы увидеть ее улыбку, чтобы стереть каждую частичку боли, которую она все еще носит в себе. Я никогда не хотел иметь жену, не хотел жену, к которой испытывал бы такие чувства. Когда ее не станет, она забудет меня. Но я никогда не смогу забыть ее.

— Позволь мне укрыть тебя, прежде чем я вернусь на работу.

Я начинаю вытаскивать руку из-под нее, но она приподнимается на локте, хватает в кулак мою рубашку и смотрит прямо на меня этими чертовыми проникновенными глазами.

— Тебе обязательно уходить? — шепчет она.

Я готов отдать ей все на свете.