Он снова смотрит на меня, и в его взгляде я вижу не вожделение. Это привязанность.

— Пойдем… — Он протягивает руку. — Поплавай со мной, голубка.

Я смотрю на него, потом в бирюзовую воду, и мне так хочется принять его предложение.

Он не дает мне шанса отказаться, хватает меня за руку и тянет к кромке волн. Все ближе и ближе, пока вода не омывает пальцы ног и слезы не застилают глаза.

— Я держу тебя, — говорит он, протягивая ладонь к моей щеке и прижимаясь к ней, как к ребенку. — Я держу тебя, детка.

Слезы застилают мне глаза, и я киваю, зная, что это так. И вместе мы бросаемся в воду, и в кои-то веки я чувствую себя свободной.

МАЙКЛ

Час спустя, прислонившись спиной к дереву, я смотрю, как они танцуют на песке. Моя жена и моя дочь. Вместе. Как будто это реально. Как будто эта женщина всегда была здесь. Как призрак того, что могло бы быть.

Длинная белая юбка Элси развевается на ветру в такт музыке, волосы разметались по лицу, они с Софией смеются, бегают по кругу, держась за руки.

Солнце освещает лицо Элси, как будто она была рождена для того, чтобы светиться под ним. Свет для моей тьмы. Но она не создана для такой жизни, как та, в которой родился я. И каждый раз, когда мы вместе, когда я чувствую, что теряюсь в ее глазах, меня выплескивает обратно в настоящее, где я вспоминаю, почему мы никогда не сможем быть вместе. Я не могу позволить ей умереть, как умерла Бьянка. Она всегда будет моей слабостью, и мои враги будут знать об этом. Они используют ее, чтобы добраться до меня. Чтобы уничтожить меня. Я не могу позволить ей платить мои грехи.

Я каждый день боюсь, что потеряю свою дочь. Даже постоянная охрана, которую я приставил к ней, не снимает моих опасений. Я не могу жить в мире, где я боюсь потерять двух людей в своей жизни. Любовь не стоит той боли, которую приходится испытывать, чтобы почувствовать ее вкус.

Я до сих пор помню этот день: день, когда умерла Бьянка, когда мне позвонили. Когда уже ничто не было прежним.

— Сэр. — Элисон вызывает динамик в моем кабинете. — Вам звонят по третьей линии.

Я нажимаю кнопку на телефоне.

— Прими сообщение. Я занят.

— Я бы… э-э… но это ваш брат, Раф. Он говорит, что звонил вам на телефон, но вы не отвечали. Похоже, он расстроен, сэр.

— Соедини его.

— Хорошо.

Я поднял трубку и нажал на третью линию.

— Раф? Что происходит?

В течение нескольких секунд я слышу только его тяжелое дыхание.

— Раф?

Я уже на ногах, хватаю ключи со стола и торопливо выхожу из офиса. За те несколько секунд, которые потребовались мне, чтобы выйти за дверь, мой пульс гулко бьется в шее.

Что-то случилось. Тяжесть пронзает мое нутро. Элисон встает, когда я прохожу мимо, брови напряжены. Но я не обращаю на нее внимания и спешу в гараж.

— Раф, поговори со мной. Что случилось?

Снова молчание, и я бегу к своей машине и мчусь по дороге. Я даже не знаю, куда еду. Сегодня его не было на работе, потому что у него была встреча с инвесторами. После этого он направлялся домой, чтобы устроить Бьянке сюрприз. Вот где он должен быть.

Черт, неужели с ней что-то случилось?

— В нее стреляли. — Он тяжело выдохнул, как во время прилива.

— Кто? — Я мотаюсь из полосы в полосу, сигналя каждой проклятой машине, едущей медленно. — В Бьянку? Ты в доме?

— Да… черт, у нее слабый пульс… подожди. Помощь идет. Блять! — кричит он. — Скорая уже едет. Я не знаю, когда это произошло. Камеры… камеры были испорчены, как будто они знали, где они находятся.

Он пробормотал несколько ругательств, и что-то тяжелое громыхнуло, как будто он швырнул что-то на пол.

— Я уже иду. Всего минута. Я останусь на линии, хорошо?

— Она не может быть мертва. Я не могу нести ответственность за это. У нас были свои проблемы, но я никогда не хотел этого… черт!

— Конечно, не хотел. Это не твоя вина.

— Конечно, моя! Вот что происходит, когда мы втягиваем в свою жизнь женщин. Они умирают. Они умирают, блять! Теперь ее родителям придется хоронить свою дочь, а мне — свою жену!

Последние пару миль я мчусь на скорости, нажимая на газ, чуть не врезаясь в стоящую впереди машину.

— Она не умерла. Не говори так. С ней все будет в порядке.

Всю оставшуюся дорогу он ничего не говорит, только его тяжелое дыхание дает о себе знать. Наконец я въезжаю на подъездную дорожку и выбегаю за дверь, как раз в тот момент, когда сирены «скорой помощи» становятся все ближе.

Вход в дом открыт, и я вбегаю внутрь, обнаружив их на полу в кухне, вокруг ее тела — лужа крови. Ее слишком много.

Он смотрит на меня, лицо пепельное, белая футболка в ярко — красных пятнах.

— Они, блять, убили ее, — прохрипел он, когда двое врачей скорой помощи вбежали с носилками.

— Как давно в нее стреляли? — спрашивает один, проверяя показатели.

— Я не знаю. Черт! — Он ударяет себя кулаком в висок. — Просто спасите ее!

Затем они оказываются на ней, накладывая маску на нос и рот.

Раф поднимается и встает рядом со мной.

— Это сделал Патрик. Ты знаешь, что он это сделал, — шепчет он. — И он за это ответит.

Он говорит уверенно. Он видел кого-то из их людей?

— Мы поговорим об этом. После, — говорю я ему так же тихо.

— Не о чем говорить. Они пришли за нашими, мы придем за их.

— Мы отвезем вашу жену в больницу Монтклер.

— Я еду с ней.

Они выносят ее, и он спешит за ними.

— Я позвоню родственникам и поеду за вами, — говорю я ему.

Он кивает, садится на заднее сиденье машины скорой помощи, и она уезжает, громкость сирен уменьшается по мере удаления.

Я использую свой ключ, чтобы запереть его дом, а затем проскальзываю обратно в свою машину. Мы все имеем ключи от домов друг друга на всякий случай.

Я звоню Джио, и он отвечает на втором гудке.

— Привет, что случилось?

Звучит музыка, и я слышу женский смех.

— Срочно езжай в Монтклер и позвони маме с папой. В Бьянку стреляли. Она может не выжить.

— Что? Черт! Я уже уезжаю. Извините, дамы. Мне пора, — говорит он остальным. — Как ты думаешь, кто это сделал?

Шум почти весь утих.

— Раф думает, что это ирландцы в отместку за то, что мы не позволили им открыть свое казино на нашей территории.

— Тогда я убью Патрика, — вспыхивает Джио. — И всю его родословную. Голыми руками. Если они думают, что могут охотиться за нашими женщинами, они еще раз подумают.

— Мы еще не знаем, они ли это. Сначала мы должны выяснить больше. Если Бьянка жива, мы получим от нее информацию, а потом убьем его.

— Мы собрались здесь сегодня, чтобы выразить свою любовь и поддержку семьям Марино и Риччи, которые пережили большую трагедию в связи с кончиной Бьянки Роуз Риччи…

Священник продолжает, но я не слушаю его, сидя рядом с семьей, с Софией на коленях, по щекам которой текут слезы.

Раф сказал, что Бьянка однажды сказала ему, что хотела бы закрытый гроб, чтобы ее близкие не видели ее в таком виде, и он так и сделал. Но прощаться с ней он отправился в морг. Он совершенно потерян без нее, и я не знаю, сможет ли он когда-нибудь с этим смириться.

Николетт не смогла даже приехать. Она взяла и ушла, отправив родителям письмо, в котором написала, что ей нужно побыть одной.

Я понимаю. Никто не хочет такой боли. Сестры не были близки друг другу, но они все равно родные, а когда умирает твоя кровь, это имеет значение. Их родители чувствуют себя не лучше. Потерять ребенка…