Когда он подходит ближе, я замечаю несколько татуировок на его руке. Незнакомец одет в серые спортивные штаны и темно-зеленую рубашку, которая никак не скрывает его стройное телосложение.

Заводится двигатель автомобиля, напоминая мне внедорожник. Я смотрю то на угрожающую машину, то на мужчину. Я не вижу ничего через окна, но чувствую, что кто-то наблюдает за мной. Тяжесть их глаз давит на меня, и мой желудок трепещет.

— Все в порядке?

Я заправляю прядь волос за ухо и поднимаю с земли сумку.

— Да, все в порядке.

Взгляд мужчины упал на мои колени.

— У тебя идет кровь, — Его брови хмурятся. — Ты ранена.

Немного странно, что его так беспокоит этот факт, но, возможно, он действительно хороший парень.

— Все будет хорошо.

Я стараюсь не вздрагивать, когда он подходит ближе, но ничего не могу с собой поделать. Из-за Кевина и вчерашней драки у меня натянуты нервы. Его глаза сужаются, и он проводит ладонью по своей пятичасовой тени.

Он настолько слабый, что я почти не замечаю его, но на тыльной стороне его руки вытатуирована эмблема Кровной Мафии. Я задыхаюсь от слюны.

— Вот дерьмо.

— Значит, мы делаем это по-сложному? — спрашивает он с нотками юмора, смягчающими его слова.

Ему смешно? Что именно он здесь делает и почему в его шокирующе темно-голубых глазах такой решительный блеск?

Сейчас не время для вопросов, Деми. БЕГИ.

Я пинаю его ногой. Моя пятка касается его живота — твердого, как камень, и это неудивительно, — и он кряхтит. Я подношу ладонь к его носу, но он хватает меня за запястье и притягивает ближе.

Двигатель внедорожника запускается, и у меня в животе словно камень падает на душу.

Я в полной заднице.

Его дыхание обдувает мое лицо, и он ухмыляется.

— Я очень люблю дерзких.

Почему этот ублюдок такой очаровательный?

Свободной рукой я разворачиваю локоть и бью его по лицу. Он отпускает мое запястье и ругается. Назовите меня грубой, но я не буду ждать, чтобы узнать, в порядке ли он. Я бегу вверх по трем лестничным пролетам, ненавижу, как сильно они раскачиваются, и вставляю ключ в дверную ручку.

— Нам не обязательно делать это вот так. — кричит он вверх по лестнице. Его шаги медленны и уверенны, как будто он не боится потерять меня.

Дверь распахивается, когда я поворачиваю ручку и врезаюсь в нее плечом. Я захлопываю дверь, запираю оба замка и мчусь на кухню. Я бросаю сумочку и ключи на стойку.

Хорошо, что я люблю готовить. У меня есть настоящий шведский стол оружия на выбор. Нож повара, безусловно, самый острый и прочный. От моего внимания не ускользнул тот факт, что это уже второй раз за столько дней, когда мне приходится поднимать нож, когда меня преследуют.

Это не мой день, моя неделя, мой месяц и даже не мой год.

Дверная ручка дребезжит, когда он пытается ее открыть, и я слышу, как он тяжело вздохнул.

— Нам действительно не обязательно делать это жестко. Выходи, и мы поговорим как цивилизованные люди.

Да, потому что мафия, управляемая вампирами, чертовски цивилизована.

— Я в порядке. — говорю я, направляясь в гостиную. Мои глаза никогда не отрываются от двери, потому что мои инстинкты подсказывают мне, что этот парень никуда не уйдет.

Он бормочет что-то о том, что всегда получает дерьмовую работу, а затем громко стучит дверь. Вторым ударом он выбивает дверь, и она широко распахивается. Его болезненно красивый взгляд скользит по квартире, прежде чем остановиться на ноже в моей руке.

— Ты хороший боец, да?

Нет, я не прихорашиваюсь — ну, может, и прихорашиваюсь, но не каждый день женщине делают комплименты о ее боевых способностях от чувака из мафии, не говоря уже о вампире. Считайте, что день прожит не зря.

Что ж, возможно, минута назначена. Этот день обещает быть отстойным.

— Ты действительно меня зарежешь? — Его улыбка обезоруживает.

Он действительно привлекателен.

Я постараюсь не ранить это красивое личико.

— Ты думаешь, я красивый?

Вот дерьмо.

— Я сказала это вслух?

Мафия делает шаг вперед. Его глаза следят за каждым моим движением. Когда я крепче сжимаю нож, он говорит:

— Ты сама не так уж и плоха.

Я издеваюсь.

— Я вся в поту, и от меня воняет.

— Ты вкусно пахнешь.

Его голос хриплый, и у меня по спине пробежала дрожь.

Какого черта я флиртую с человеком, которого послали меня убить? Зачем еще ему быть здесь? Мафия не любит незакрепленных нитей, и это именно то, кем я являюсь: заблудшей нитью, от которой нужно избавиться.

Вся теория о том, что я, возможно, псих, оказывается верной на сто процентов.

Он делает еще один шаг ближе, пока я на мгновение отвлеклась. Его рука протянута, а на лице странная маленькая улыбка.

— Ты умеешь читать мысли?

— Нет. — говорит он, делая еще один маленький шаг.

Я шагаю назад. Занавес задевает мое плечо. Блин. Он загнал меня в угол.

— Почему тогда ты улыбаешься?

Приводящий в бешенство мужчина приподнимает бровь.

— А почему ты?

— Я не. — я такая, я полностью такая. Нахмурив брови, я стираю с лица психотическую улыбку и хмуро смотрю на него.

— Ты милая, когда злишься.

Ради всего святого, ему нужно перестать быть таким чертовски обаятельным. Это ненормально. Ничто из этого не нормально. Не то, что я чувствую некоторое возбуждение. Не тот адреналин, который бурлит в моих венах, побуждая меня ударить его ножом. Не тот горячий взгляд, которым он окидывает меня.

Он меня проверяет?

— Иди сюда, тигрица.

Моя первая реакция — зарычать, но это доставит ему слишком большое удовлетворение. Понимая, что не смогу убежать от него, оставаясь загнанной в угол, я делаю прямо противоположное тому, что делала — бегу — и шагаю к нему.

Его глаза слегка расширяются, и на лице отражается восторг.

— Сюда, котёнок, котёнок, котёнок.

— Я собираюсь ударить тебя.

Он облизывает губы.

— Я не могу дождаться.

Наконец, поддавшись сумасшедшей стороне, я наклоняю голову и ухмыляюсь ему.

— Ты псих. — Нож все еще крепко сжимается в моей руке. Он не возьмет меня без очень кровавой борьбы.

Эти голубые глаза океана встречаются с моими.

— Как и ты.

Затем он двигается быстро, как молния. Прежде чем я успеваю нанести ему удар, его пальцы обхватывают мое запястье, а другой рукой он сильно ударяет по моей руке, заставляя меня разжать кулак. Он использует хватку на моей руке, чтобы развернуть меня в сторону и от падающего ножа, который с глухим стуком вонзается в деревянный пол.

В его глазах сверкает что-то, чего я не понимаю, и он хватает мою ногу, подтягивая ее вверх, когда мое тело прижимается к его. Мы как будто танцуем, вот только он здесь, чтобы убить меня, а я возбуждаюсь, несмотря на это.

Когда он смотрит на мое колено, все еще покрытое кровью, мое сердце колотится в груди. Члены Кровной Мафии известны как самые опасные и смертоносные суперы. Те, с которыми не хочется столкнуться поздно вечером в переулке.

Волки смертоносны и опасны, но по сравнению с вампирами они мухи. Вампиры любят кровь. Мое колено в крови. Мой убийца все еще смотрит на мою красную кожу. Он проводит пальцем по капле крови и кладет ее в рот, закрывая глаза, наслаждаясь ее вкусом.

Грубо.

Борьба меня не спасет, но я не могу перестать пытаться сбежать. Он отвлекся, поэтому я наклоняюсь и кусаю шею глупого вампира так сильно, как мне позволяют мои жалкие тупые человеческие зубы. Он напрягается и стонет. Эти сильные руки прижимают меня ближе к нему, и я чувствую, как его член твердеет в этих до смешного горячих спортивных штанах.

Это не та реакция, которую я ожидала, поэтому я дергаю губами. Когда он кряхтит, я сильнее дергаю его за кожу и впиваюсь ногтями в его руки. Он до сих пор меня не отпускает. Глубокое урчание в его груди, звук более ужасающий, чем рычание волка, заставляет меня замереть от ужаса.

Теперь я его разозлила.