– Расист такой? – поморщилась я.
– Нет. Я хочу сказать, что на меня с удовольствием бросаются ради выгоды, положения, там, денег. А хочется, сам понимаешь, м-м-м… настоящего. Искренности! Вот!
– Понимаю. Но я никогда не общался с девушками-зверями.
– Ты и с лиями не общался, но Эдгарду помог с невестой!
– Там было проще…
– Да ладно! Ничего нет сложнее, чем завоевать сердце капризной лии. Звериные девицы попроще, запросы у них без особых претензий. Так что не скромничай. – Фюфик хлопнул меня по спине и, уцепив за плечо когтистой лапой, прижал к своей железобетонной груди. В нос ударил запах псины. Я полузадушенно пискнула, на что зверь довольно крякнул, но не выпустил из объятий. Так и пошли в обнимку по коридору. – Расскажи мне лучше, каких мужчин любят девушки. М?
– Больших и сильных? – попыталась угадать я, к чему клонит парень, и одновременно повернуть голову так, чтобы вдохнуть свежего воздуха.
– Это само собой. Ну, а еще что там у них в голове? Каким я должен появиться на свидании?
– Чистым! – вырвалось у меня прежде, чем я успела подумать, что могу оскорбить собеседника подобным заявлением.
– Хм, – нахмурился зверь. Он частенько пренебрегал правилами личной гигиены, но никогда не считал подобное недостатком. – Уверен?
– Девушки любят, когда вкусно пахнет. А у звериных красавиц нюх острее, – пояснила я свою точку зрения.
– Так вот почему маги по два раза за день в душ ходят! – сделал странный вывод Фюфик. – Чтоб девиц успешнее клеить! Вот хитрецы! – Он оказался невероятно доволен собой, раскрыв «секрет» лиэров.
– Ну да. И поэтому тоже, – согласилась я, не зная, что еще на это можно сказать.
– Хорошо, предположим, я помылся. А дальше? – встряхнул он меня, желая поскорее получить интересующий его ответ.
– Причесаться, надеть чистую глаженую одежду…
– Так сложно? – перебил меня Фюфик.
– Если делать это каждый день, то привыкнешь и не станешь считать за труд.
– Наверное, – протянул зверь. – Лотт ежедневно прихорашивается почище девицы и, кажется, не особо парится. Ладно, я понял. А в разговоре?
– Говорю же, я не общался с…
– Неважно. Хотя бы предположи.
– Будь вежлив, интересуйся ею, делай комплименты.
– Принято. С подарками сам разберусь, видел, чего вы в прошлый раз понабрали для девицы Эдгарда.
С этого момента дня не проходило, чтобы кто-нибудь из студентов не подошел ко мне за индивидуальным советом. Меня за глаза возвели в ранг лучшего консультанта по завоеванию прекрасного пола, и даже опытные в амурных делах парни не гнушались задать вопросик-другой. Ответы, на мой взгляд, они получали от меня банальные, однако, как ни странно, эффект оказывался годный, чему народ несказанно радовался.
С одной стороны, подобное внимание к моей персоне в восторг не приводило, с другой – благодарные маги и звери частенько прикрывали меня перед преподавателями, поэтому дела с учебой вопреки моим собственным неоптимистичным прогнозам неожиданно пошли в гору.
На уроке применения заклинаний вложить сферу в мою раскрытую за спиною ладонь мог кто угодно, если преподаватель отвлек Эдгарда вопросом или проверкой. Со временем я даже научилась «не съедать» чужую магию, и энергетические шары летели от меня по мишеням почти целые. Поэтому у профессора Филлека претензий ко мне не возникало. Напротив, я лучше всех ориентировалась в формулах и строила заклинания в соответствии с заданной задачей, благодаря чему сферы двигались по четко определенному маршруту.
Щиты создавались в паре. И хотя профессор Троул регулярно тасовал сокомандников, но так и не заметил мой пробел в практике.
В телекинезе и левитации также не обошлось без сторонней помощи, однако тех, кто взял на себя сей труд, я так и не вычислила. Впрочем, преподаватель тоже, а это – самое главное.
Правда, иногда старание помочь доходило до абсурда.
Однажды на физподготовке два моих соседа по комнате заметили, что я медлю перед тем, как пробежаться по узким подмерзшим мосткам. Не самое сложное препятствие, но требующее максимальной концентрации, которой я и пыталась достичь, не торопясь перебираться через широкий ров. Оказаться в жидкой грязи, прятавшейся сейчас под хрупкой корочкой льда, да еще при минусовой температуре как-то совсем не хотелось.
На противоположной стороне меня ожидал Солс. Топорщащиеся усы подрагивали в предвкушении. Мужчина, сложив руки на груди, насмешливо улыбался в ожидании спектакля. И он его получил.
Я, наконец, настроилась, глубоко вдохнула-выдохнула и… зависла над землей. Совсем ненадолго, буквально на пару секунд, зажатая с двух сторон мускулистыми зверями. После чего мою тушку понесло вместе с перекачанными парнями, бросившимися одновременно к мосткам.
Выглядело происходящее так, будто импульсивные звери, как обычно, не желали уступать друг другу дорогу. Толкаясь, они нечаянно прихватили меня, не заметив наличия между собой мелкого сокурсника.
Не то что вырваться, даже шелохнуться у меня не получалось, оставалось лишь болтать ногами и наблюдать за происходящим с округлившимися от страха глазами. Качки синхронно взбежали на мостки и легко пронеслись по ним, жалобно скрипящим под непомерным грузом, до противоположного берега. Огибая препятствие в виде застывшего в удивлении профессора, звери разделились, а я кулем упала к сапогам Солса.
Рот мужчины беззвучно открывался и закрывался.
– Уже встаю! – отрапортовала я на непроизнесенные слова преподавателя. – Уже бегу!
Я поторопилась вскочить на ноги, предательски разъезжающиеся на обледенелой земле, и метнулась вслед за зверями.
Но более всего парни перестарались на уроке по символике и ставам. Профессор Кэнди на практическое занятие отвел нашу группу в подземелье замка, где предоставил в пользование студентов пол огромного зала. Пустое помещение внушало уважение своими размерами, что в высоту, что в ширину. И даже многочисленные парящие маяки с трудом справлялись с освещением столь необъятного пространства. Места хватило всем.
Мы дружно ползали по каменным плитам, вычерчивая став, запирающий содержимое в нем и не позволяющий добраться до предмета без особого магического ритуала.
– Марек, кривая линия, которую вы так старательно нарисовали, вносит нестабильность. Вы хотите добавить в свою работу пикантности и помучить вора неопределенностью? Гроу, ваш став совершенно никуда не годится! Детские рисунки не имеют магической силы, если вы не знали. Лотт! Вы создаете пентаграмму сохранения вещи или разрушения пространства? Что значит не хотел? А к чему тогда дополнительные символы вывода магии во вне?
Дошла очередь и до меня. Профессор Кэнди несколько раз обошел пентаграмму, напичканную знаками, которую мы до того изучали несколько уроков подряд, но так и не нашел ни единой ошибки.
– Невероятно! Танай начертал став идеально правильно! Где требуется – есть нажимы, где нужна легкость – идет волосная линия.
– Вот ведь, – съёрничал кто-то из студентов, – даже придраться не к чему!
– Молодец! – похвалил меня преподаватель. – На сегодня единственная работа, верно выполненная. Прошу всех подойти и посмотреть, что от вас требовалось на этом уроке. Берите пример с Таная. Неужели так трудно запомнить став и начертать его без ошибок? Прошу, Танай, не отходить далеко. Сейчас вы нам продемонстрируете ограждающую пентаграмму в действии. Прикладывайте к центру ладонь и напитайте лучи магией, после чего положите под охрану става… ну… к примеру, вот этот платок. И мы все увидим, как он станет невидим и недоступен. Прошу!
Мне ничего не оставалось, как подойти к собственному рисунку на полу и прижать ладонь к центру. Разумеется, ничего не произошло.
– Ну, что же вы смущаетесь, – поторопил меня профессор Кэнди, – приступайте.
– Да, – обреченно пискнула я.
– А что будет, если влить в символы сил чуть больше обычного? – поинтересовался Лотт и, не дожидаясь ответа, опустился рядом со мной на колени. Он прикрыл своей огромной ладонью мою, и по лучам пентаграммы побежали золотистые ручейки магии.
