– Это как же?

– Ну… из луж достает, через барьер перекидывает, а в прошлый раз… – В моей памяти всплыл случай, когда зверь отвесил мне хороший пинок, благодаря которому я перелетела через глубокий овраг без потерь времени и извечных многочисленных падений. Чуть замявшись, я передумала озвучивать данное проявление заботы Яррином. – Он молодец! Правда! Вот и сегодня…

Взгляды мага и зверя перехлестнулись.

– Со мной разобрались, – усмехнулся зверь, – а вот ты почему возле Таная постоянно трешься? Своих дел нет?

– Я его родственник!

– Правда? И насколько близкий?

– Дальний. Но на правах старшего присматриваю за братом.

– Как интересно. Что-то я раньше не замечал подобной братской любви между вами, какая появилась в последнее время.

– Мы узнаем друг друга лучше. И вообще, можно подумать, ты хоть что-то замечаешь вокруг кроме себя!

– Яррин, Эдгар, о чем вы спорите? Какое все это имеет значение? Или вы без ссоры не можете доехать до академии?

– Уже доехали, – буркнул маг.

– Что?

– Вылезайте из коляски, – сообщил зверь. – На горшок и баиньки. Мстить своим сокурсникам завтра будете. Сегодня всем спать. Приду, проверю.

Мы покинули экипаж, который остановился аккурат напротив ворот академии, и поплелись к себе.

– Ой, мы же не расплатились с возницей, – спохватилась я, уже шагая по гулкому коридору замка.

– Не обеднеет твой зверь, – невесело усмехнулся Эдгард. – Его семья богаче короля.

– Как такое возможно? Разве не маги самые состоятельные в Вересее?

– Так и есть.

– Но…

– Яррин наполовину маг, на четверть зверь.

– Ты сейчас пошутил? Кто из надменных, самовлюбленных магов станет смешивать свою кровь с… даже не со зверем, а с полукровкой? Мне казалось, что иерархия четко разграничивает слои населения.

– Танай, ты в своей наивности просто неподражаем! Любую иерархию определяет количество денег. Лиэр Уорд по молодости был тот еще покоритель дамских сердец, наделал бастардов по всей стране. Причем не брезговал ни людьми, ни зверями.

– Хочешь сказать, что Яррин незаконнорожденный?

Да ладно! Кто угодно, но только не он. Лиэры тщательно следят за своей внешностью, одеждой, манерами и даже тембром голоса. А Яррин будто намеренно небрежен во всем. Не сказать, что он неаккуратен, как некоторые звери, или игнорирует местный этикет, но свобода и отсутствие общественных рамок в нем явно чувствуются. Я скорее бы подумала, что в жилах Лотта течет лиэрская кровь, нежели заподозрила бы в этом Яррина.

– Именно. Когда пришло время остепениться, молодой Уорд выбрал в жены не кого-нибудь, а принцессу. О любви отпрысков самых знатных персон гудела вся столица, но невеста умерла, не дожив до свадьбы. Лиэр Уорд, убитый горем, так и не женился. Но наследник состоянию и месту в палате Совета ему необходим, поэтому не так давно он объявил, что все передает старшему из бастардов.

– Яррину?

– Да. Разве ты не обратил внимание, что этот самодовольный болван ни с кем не общается? Уж не знаю о какой дружбе вы сегодня мне толковали, но на самом деле маги его не принимают, а к зверям он и сам не рвется. Видать, гордость лиэра не позволяет с низшими общаться.

– Правда? Всегда один? Мне казалось, он обычно в компании…

– В компании двух дружков, таких же, как и он, бастардов-полукровок с сомнительной кровяной смесью в венах.

– Эдгард, ты так говоришь…

– Как?

– Как настоящий сноб.

– Я лишь выкладываю тебе факты. Общеизвестные, между прочим. И очень стараюсь не присовокуплять собственное мнение, иначе о Яррине Уорде ты не услышал бы от меня ни единого приличного слова.

– Почему? За что ты его так не любишь?

– Мне не за что его любить.

– Хорошо. Ну, а уважать? Он, кажется, лучший ученик, причем по всем дисциплинам. Только не говори, что тебе он не нравится из-за его родословной.

– Дело не в этом, – Эдгард замялся. – Несколько лет назад отец сделал ему одолжение и предложил сестру в жены. Все-таки состояние Уордов многим не дает покоя в Вересее. Но этот ублюдок отказался. Представляешь? Полукровка-бастард отказался от чистокровной лии! Даже угрозы лиэра Уорда лишить его наследства не помогли.

– Он объяснил как-то свой поступок?

– Нет. Хорошо хоть трепаться на каждом углу не стал об этом, и позор Элоу остался в тайне.

– Яррин и трепаться? Смеешься?

– И то верно, из него лишнего слова не вытащишь. Но кто знает, быть может, он с дружками своими более общительный.

Мы дошли до спальни и примолкли. Встречаться с предателями-зверями не хотелось ни мне, ни Эдгарду.

– Давай сделаем вид, что ничего не произошло? – предложила я. – Просто будем игнорировать их и все. Не стоят они наших обид и уж тем более нашей мести.

– Согласен. Сами посчитали их достойными нашей компании, глупо удивляться потом, что звери оказались зверями, – согласился со мной Эдгард. – Пошли.

Я перешагнула порог, отчаянно пытаясь сделать невозмутимое лицо. В комнате повисла тягучая тишина, словно жвачка, прилипшая к подошве. Так бывает, пытаешься отлепить гадкую резинку, но лишь размазываешь еще больше по обуви. Вот и сейчас, Эдгард что-то спросил, я бездумно ответила, но это не нарушило звериного молчания, а только подчеркнуло.

Мы в неловком затишье собрали банные принадлежности и отправились в ванную под прицелом семи пар глаз. Лотта среди сокурсников не наблюдалось. Прячется где-то, сгорая от стыда?

Вышли уже взбодрившиеся и значительно повеселевшие. Вода смыла обиды и горечь от вечернего происшествия, держать лицо перед сокурсниками, не боясь разрыдаться от злости и возмущения, стало гораздо проще.

– Вы быстро, – протянул кто-то из парней, явно имея в виду не наше скорое омовение в душе, а возвращение из кабака.

– И целые, – добавил другой с удивлением в голосе.

Согласно нашей договоренности с Эдгардом, ответа от нас звери не дождались.

Я просыпалась несколько раз за ночь из-за кошмаров с участием кабачных выпивох. То убегала от них, то вступала в драку. Впрочем, судя по отсутствию в комнате привычного звериного храпа, похоже, не одной мне не спалось. Если уж парни таили на нас с Эдгардом зло из-за сущей ерунды, представляю, какой страшной мести они теперь ждали в ответ. Пусть наслаждаются! Несколько бессонных ночей и нервных деньков в предвкушении справедливой кары им обеспечены. Чем не наказание? Причем нам с Эдгардом даже не придется в это вмешиваться, сами себя будут запугивать по мере собственной испорченности и богатства фантазии.

К моему удивлению, Лотт не появился ни ночью, ни на следующий день. Поначалу я ждала с замиранием сердца, не зная, как должна вести себя с бывшим другом. Стоило ли демонстрировать отстраненность? Или лучше плюнуть прямо в лицо и высказать претензии? Позже подобные мысли ушли на второй план, и я стала переживать о самом звере. Что с ним могло случиться? Время шло, и волнение нарастало.

Лотт возник на пороге комнаты поздно вечером в последний выходной недели. Взъерошенный, опухший, в ссадинах и синяках. Ни на кого не гладя, он дошел до своей кровати и рухнул ничком.

– Лотт. Эй, Лотт, – всполошились звери. – Ты откуда такой?

Спина парня вздымалась при каждом вздохе, но он не отрывал лица от подушки и не отвечал товарищам.

– Чего с ним могло приключиться? – недоумевали соседи. Однако ни один не подошел и не стал разбираться.

Прозвенел колокол, объявляя отбой. А Лотт по-прежнему не двигался. И я не выдержала.

– Пойдем, помоги мне, – я взяла за руку Эдгарда и потянула за собой.

– Ты опять за свое? – возмутился маг, но послушно поплелся к кровати Лотта. – Что ты хочешь?

– Давай для начала перевернем его. Похоже, у Лотта серьезные ранения.

Мы в четыре руки с трудом уложили могучего зверя на спину.

– М-да, хорошо его потрепало. Как думаешь, это в тот вечер, когда на нас напали в кабаке? Или он еще где погулял?

– Сейчас это неважно! – разозлилась я, не желая думать ни о том, ни о другом варианте, так как в первом случае подло поступили мы с Эдгардом, оставив зверя без помощи, а во втором – сам Лотт. – Лучше неси мазь, ну ту, что ты мне давал для ожогов.