Разговор с Денни превратился в противостояние меня и его. И угадайте, чью сторону приняла мама?

— А что ты ожидала от меня услышать? — огрызнулась она.

— Эм, все было бы лучше, чем то, что ты просто сидела там и курила без остановки.

— Он бы меня не послушал.

— Мы этого не знаем, — выпалила я в ответ.

— Он мой сын. Я знаю.

— Хорошо. — Я взмахнула руками. — Это была твоя идея, чтобы я приехала сюда, чтобы мы могли вместе противостоять Денни. Очевидно, тебе было нужно, чтобы я была плохим копом. Что ж, миссия выполнена, мама. Вместо того чтобы говорить с ним единым фронтом, ты сделала из меня злую старшую сестру.

Ужин начался… нормально. Я была напряжена и ждала целую минуту, прежде чем начать разговор. Затем мама слегка кивнула мне, и я приступила к раскладыванию салата «Цезарь», который я принесла.

«Денни, мы беспокоимся о тебе.

Мы знаем, что ты употребляешь.

Мы любим тебя и хотим оказать тебе некоторую помощь.»

Он свирепо смотрел на меня в течение пяти мучительных ударов сердца, затем миска с салатом отлетела в стену.

Мама закричала. Я вздрогнула так сильно, что потянула мышцу на боку.

Денни встал, уперся кулаками в стол, наклонился и закричал мне в лицо.

«Ты ничего не знаешь ни обо мне, ни о моей жизни.

Я просто тот разочаровывающий ребенок, которого отец никогда не хотел, и брат, о существовании которого ты забыла.

Я буду делать все, что, черт возьми, захочу.»

Я изо всех сил старался сохранять спокойствие. Я кивнула и извинилась. Потом спросила, не согласится ли он пройти реабилитацию, если не для меня, так для мамы.

Денни в упор спросил маму:

— Ты думаешь, у меня есть проблема?

Все, что ей нужно было сказать, это «да».

Она хранила молчание.

После этого криков стало еще больше. Денни сказал мне убираться к черту из его дома, потому что я здесь больше не живу. Когда я немедленно не бросилась к двери, он схватил свою банку пива и ушел сам.

Мне никогда раньше не говорили «пошла ты» вместо «пока».

— Ничего из этого не случилось бы, если бы твой папа был рядом с ним.

Мои ноги замерли, а затем я медленно повернулась к маме.

— Что ты только что сказала?

— Твоего отца никогда не было рядом с Денни.

Я уставилась на нее, разинув рот. Она что, шутила? Папа сделал для Денни все, что мог, но она отказалась от него. Она знала, что была неполноценным родителем, но все же держала Денни на крючке, чтобы он знал, что, если он уйдет, у нее будет разбито сердце.

— Папа сделал для Денни все, что мог. Ты была тем, кто не позволил ему вернуться домой в Спокан. Ты была единственной, кто нес за него ответственность. Ты не повесишь все на папу. Ты не будешь перекладывать вину на него. Он был… — Я проглотила злые слезы. — Он был лучшим отцом, о котором я когда-либо могла мечтать. Он хотел сделать больше для Денни, но ты так его избаловала, что он ничего не мог поделать. Он пытался прийти и забрать Денни пять раз, помнишь? А Денни не захотел идти. Если в этом и есть чья-то вина, то только твоя.

Мамины глаза расширились. Она поднесла дрожащие пальцы к губам, чтобы затянуться сигаретой, затем выдула тонкую, сердитую белую струйку дыма.

— Твой отец никогда не хотел Денни.

— Это ложь. — Я скрестила руки на груди. — Не смей вешать это на него, когда его здесь нет, чтобы обвинить его в твоем дерьме.

Папы не было здесь, чтобы защититься.

Так что я сделаю это за него.

— Это не моя вина.

— Да? А кто сейчас дает Денни деньги? Кто ему платит? Потому что, как мне известно, наркотики и выпивка не бесплатные. И последний раз, когда я проверяла, Денни до сих пор не устроился на работу.

Мамино лицо побледнело.

— Именно так я и думала. — Я подняла миску с пола, оставив уборку салата за мамой. Затем я вышла прямо через парадную дверь, как это сделал мой брат, захлопнув ее за собой.

Прохладный воздух приятно обдувал разгоряченную обнаженную кожу на моих руках. Я не принесла свое пальто в дом, потому что не хотела, чтобы оно пропахло дымом. Но даже зимний воздух не смог остудить мой пыл, когда я уезжала.

Мама была такой смелой и решительной, когда мы встретились, чтобы обсудить это вмешательство. Разговор и его время — все это было ее идеей. Она даже практиковалась со мной в своей речи. Как она могла промолчать? Когда Денни больше всего нуждался в ней, как она могла струсить?

Я пожалела своего брата. У него не было родителей, не таких, какими они должны быть.

Может быть, мама была права. Может быть, во всем этом был виноват папа.

Я ненавидела обвинять его в чем бы то ни было. Он остался совершенным в моей памяти, и этот образ был бесценен.

Но папе следовало бы усерднее бороться за то, чтобы заполучить Денни.

Оба наших родителя подвели Денни.

Гнев угас, и слезы наполнили мои глаза, когда я ехала по темным улицам к дому. Мои руки не хотели поворачивать на мою улицу. Вместо этого моя машина сама поехала к больнице, найдя место на стоянке для посетителей рядом с главным входом.

Я поспешила внутрь, теперь уже замерзшая и дрожащая, когда спешила через пустынный вестибюль первого этажа к лифтам.

Я редко попадала в больницу этим путем. Сотрудники парковались на зарезервированной стоянке, где я парковалась в тех редких случаях, когда приезжала на машине. Обычно, когда я шла пешком, я пользовалась задними входами. Но сегодня вечером у меня не было моего бейджа.

Сегодня вечером я не была медсестрой.

Сегодня вечером я была всего лишь женщиной, которая нуждалась в мужчине, который стал бесконечно важной частью ее жизни.

Поездка на лифте была недолгой, и когда я вышла, в отделении было тихо. Обе медсестры вечерней смены были на станции. Часы над ними показывали почти восемь часов. Они поздоровались и обменялись встревоженными взглядами. Я помахала рукой, но не остановился, быстро и по прямой направляясь к двери Майло.

Я не потрудилась постучать.

Он меня не ждал. Его взгляд перескочил с телевизора на дверь и обратно.

— Привет.

Майло, должно быть, понял, что единственная причина, по которой я пришла сюда и рисковала получить выговор, заключалась в том, что ужин прошел ужасно неудачно. Шок сменился беспокойством, когда его руки опустились по бокам.

— Иди сюда, детка.

Сдерживание слез прекратилось, когда я поспешила к его кровати. Я села на край, затем наклонилась вперед, чтобы положить голову ему на плечо.

— Мой брат ненавидит меня. — Сегодня вечером было из-за чего расстраиваться. Но это… внезапно это поднялось на первое место в списке.

Я надеялась, что с переездом Денни сюда мы сможем наладить отношения. Что, несмотря на то, что мы не были близки в детстве, возможно, мы будем близки, будучи взрослыми.

— Он не ненавидит тебя. — Рука Майло легла мне на затылок. — Со временем он поймет, что ты хочешь только самого лучшего.

— А что, если он не получит помощи?

— Это не твоя вина.

Я кивнула, позволив еще нескольким слезинкам намочить его больничный халат, прежде чем взять себя в руки.

— Спасибо.

— В благодарности нет необходимости. Что бы тебе ни понадобилось, я здесь.

Я глубоко вздохнула, собирая воедино остатки своих эмоций. Затем я сморщила нос и встала.

— От меня пахнет дымом.

— Мне все равно.

— Уф. — Я сделала шаг назад, жалея, что у меня нет резинки, чтобы поднять свои вонючие волосы и собрать их в хвост. Когда я снова посмотрела на Майло, он ухмылялся, оглядывая меня с головы до ног.

— Что?

— Ты в джинсах.

— Э-э, да. — Я опустила взгляд, проверяя, не осталось ли на них пятен от салата. Когда Денни швырнул салатницу, в мою сторону полетело несколько листьев ромэна, покрытых соусом, но я была чиста.

— Я никогда раньше не видел тебя в джинсах. Я никогда не видел тебя ни в чем, кроме униформы.

— Я улыбнулась.

— По правде говоря, у меня не так уж много джинсов. По выходным я предпочитаю скрабы или штаны для йоги.