— Потому что никто не предполагал, что этот псих решится выбираться по верёвкам с четвёртого этажа, — объяснил Скамейкин.

— Горохова, вы понимаете, что сейчас совершили преступление?! Вы помогли избежать наказания преступнику, который находится в розыске! Я могу вас приказать арестовать немедленно.

Доверчивый глядел на невозмутимую Горохову, стоявшую в дверях кухни.

— Преступник? Откуда я знала, что он преступник? Я хотела вас впустить, но он меня вырубил и спустился по простыням вниз.

— Вырубил? Что за ахинею вы несёте? Вас надо под суд срочно!

— Галактион? Гала?

Галактион замер, всматриваясь в лицо Ларисы.

— Лариска? Михайлова?

— Нет — теперь уже Горохова.

— Не может быть.

— Может. Так вот каким ты стал грозным и сердитым. Обозлился на весь свет.

Доверчивый приказал полицейским ловить сбежавшего Ельцова и с ними же отправил Скамейкина. Сам же он остался у Ларисы. Они сидели на кухне и вспоминали прошлую жизнь. Доверчивый сидел на табуретке и мотал головой.

— Как так-то получилось? Я тебя любил, хотел жениться, а ты отвергла меня тогда. Почему? Я же ради тебя готов был всю Землю разнести на мелкие атомы.

Лариса сидела за столом с другой стороны.

— Так. Такие мы женщины непредсказуемые. И потом женское нет не всегда означает именно нет.

— Как я ненавижу эту бабскую дурь. Как с вами со всеми тяжело.

— А с вами прям не жизнь, а масленица.

— С нами? Да вы кого себе в спутники жизни выбираете? Последних подонков и негодяев. С нормальными вам видите ли скучно.

Галактион вытащил тонкую сигарету из пачки, лежавшей на столе и закурил.

— Ты закурил? — удивилась Лариса.

— Нет. Это так от нервного срыва.

— Из-за меня?

— Из-за кого же ещё. На фига ты мне повстречалась на моём жизненном пути?

— Любишь до сих пор?

— Издеваешься что ли? Ты зачем спуталась с этим малолеткой? Он же дебил.

— Он вполне себе умный мальчик.

— Конечно, только нигде не работает и ворует. По нему тюрьма уже давно плачет. Ты знаешь, что у него размер обуви сорок четвёртый.

— И чего?

— Мужик с таким размером, скорее всего, убил жену футболиста Перевалова.

— Стасик не мог никого убить.

— Конечно, не мог. Мог, ещё как мог.

— Зачем ему было её убивать?

— Это было спонтанное убийство, не умышленное.

— Я не верю.

— Все вы не верите, пока вам голову не проломят или нож не засадят по самую рукояточку. Как можно было такой дурой быть, чтобы связаться с таким подонком. Лариса, что у тебя в голове?

— А тебе не знакомо такое чувство, как любовь?

— Да бред это всё. Половой инстинкт не более того. Глупость.

— Каким же ты стал циником? А я ведь тебя любила.

— Лариса, почему ты не найдёшь себе нормального человека? Ты же такая красивая. До сих пор не изменилась.

— Нормального? Колхозника что ли?

— Да лучше колхозника. Он-то в колхозе хоть работает, а эти вообще не работают и не хотят работать. Паразиты, прожигатели жизни.

— Сердцу не прикажешь. Я тебе правда нравлюсь и сейчас. Хочешь, останься.

— Ларис, ты спятила? Я на службе всё-таки. Что коллеги скажут?

— Каким ты был, таким и остался. На допрос-то хоть вызовешь?

— Видно будет.

Доверчивый вышел из подъезда. На лавочке ждал его Скамейкин. Он рассказал ему про старые отношения с Ларисой.

— А она ничего, — признался Скамейкин. — Неужели не захотелось с ней повторить былое?

— Да чего повторять-то? До интима у нас всё равно дело не дошло тогда.

— Можно наверстать упущенное.

— Не знаю, как-то это неприятно.

— Не хотите изменять жене?

— Нет, не в этом дело, а в чём-то другом.

27 глава

Перевалов зашёл в кабинет Розина.

— Просили зайти?

Перевалов недоверчиво поглядел на менеджера команды.

— Ты, что так смотришь подозрительно, Валер. Расслабься, сядь.

Розин указал на стул. Сам он вальяжно развалился в своём огромном кресле.

Валерий сел.

Розин быстро достал из ящика письменного стола конверт и положил его перед тренером.

— Что это? — спросил Перевалов.

— Премия — сотка, сто тысяч рублей.

— Премия?

— Валер, мы же не звери. Команда побеждает, идёт на первом месте. Ты заслужил вознаграждение. Понимаю, деньги, сумма, не ахти какая великая, но ты должен понимать, что, чем можем, тем и помогаем.

Перевалов помял конверт в руках и спросил:

— А девчонки?

— Что девчонки?

— Они тоже заслужили премию. Они столько сделали.

— Девчонки, девчонки, сделали. Конечно, они молодцы. Я поговорю с Седовым, чтобы и им выписали премии, но их много, сам понимаешь, а ты один. Их отблагодарить сложнее.

— И всё же похлопочите о них. Прошу.

— Обязательно. А я попрошу тебя не распространяться о премии. Народ у нас в массе бедный, на зависть и злопыхательство скорый.

— Хорошо.

— И ещё. Валер, я хотел тебя пригласить в это воскресенье на шашлычок ко мне на дачу.

— К тебе? На дачу? Но я же для тебя мусор позорный, а ты бандит.

— Забудь. Хватит. Я нёс околесицу. Признаю. Ты становишься нашим человеком в нашем городе. Тебе надо вписаться в нашу компашку. С нами ты будешь неуязвим здесь.

— Что это значит?

— То, что мы хотим стать тебе полезными, помочь тебе освоиться в нашей местности.

В субботу «Экскаватор» дома сыграл вничью с тамбовским «Титаном» со счётом три три. А в воскресенье Перевалов на такси приехал на дачу к Розину. Дача представляла собой большой дом в два этажа из красного кирпича, построенный в девяностые годы в стиле и духе того времени. Во дворике сидели трое солидных на вид мужчин. Розин подошёл к каждому из них и представил гостю.

— Это Коля Рыбка — авторитетный бизнесмен.

Крупный мужчина в серо-белой полосатой футболке и белой кепке на голове с большим красным лицом подал Валерию руку.

— Это Игорь Красный. Красный — не погремуха и не масть, а фамилия. Авторитетный, уважаемый человек в нашем городе.

Перевалову пожал руку квадратный брюнет в чёрной футболке.

— Олег Валуев — бывший спортсмен, твой коллега. Теперь… Теперь просто хороший человек.

Валуев был накачанным блондином с белёсо-голубыми глазами. В прошлом он занимался самбо и тяжёлой атлетикой.

— Для тебя Валера мы подготовили подарок, — сказал Розин и хлопнул в ладоши.

Из-за угла дома вышли двое молодых людей в спортивных костюмах. Перед собой они вели мужчину самого обывательского вида с поникшей головой. Процессия остановилась перед Переваловым.

— Простите меня, Валерий Егорович, я больше никогда так себя не буду вести. Пожалуйста, помилуйте меня, — молил обыватель.

Валерий узнал в нём Ивана Агафонова, болельщика накатавшего на него заявление в полицию, после того как он его избил.

— Ты, чертило, не знал, что доносить на человека в мусарню — это не по-людски? — спросил с болельщика Игорь Красный. — Тебя этому в детстве во дворе не учили старшие?

Агафонов жалобно всхлипнул.

— Ты в курсе, что из-за тебя хороший человек на деньги попал? — обратился к нему Розин. — Валер, хочешь, поставь его на бабки.

— Право не надо. Отпустите его, — попросил Перевалов.

— Пускай валит отсюда. Валера, вынес ему вердикт. Он не хочет его больше видеть, — сказал Розин.

— Спасибо, спасибо вам, Валерий Егорович.

Агафонов хотел было упасть на колени перед Переваловым, но молодые люди схватили его под руки и увели прочь.

Розин сам жарил шашлык и параллельно присоединялся к застолью.

Мужчины пили виски. Закуска была доставлена прямиком из ресторана. Разговаривали сначала о команде. Друзья Розина побывали на последнем матче.

— Мне понравилась эта, которая играла в нападении, — признался Красный.

— Здоровая такая? Светлая? Лариса, — сказал Розин.

— Нет.

— Ярослава Москвина?

— Точно. Я бы ей засадил.

— А я бы этой крепкой вставил. Баба-конь. Люблю таких, — признался Рыбка.