— Ты не обычный человек, Александр, — сказала девушка, ее голос звучал нежно и таинственно. — Ты чувствуешь магию, ты ее видел и в этом лесу, и в этой пещере. И во мне.

Я удивился.

— Как ты узнала?

— Ты ведь сам сказал, что я ведьма! — ответила она, улыбнувшись слабой улыбкой. — Я чувствую магию во всем. И я чувствую ее в тебе. Поэтому поняла, что ты не один из них.

Лариель поднялась, подошла к стене, на которой были нарисованы символы.

— Это — древние знаки, — сказала она. — Они хранят тайну этого леса и его жителей. Я чувствую их силу, я вижу их духов. Когда-то я была из одного с ними племени. Когда-то очень давно.

Я увидел в ее глазах грусть. Хотел немного успокоить ее, но вдруг почувствовал, что силы вновь начали покидать меня, все завертелось перед глазами. Я едва удержался на ногах.

— Вы ранены.

Она подошла ко мне, и я почувствовал от нее запах дыма и трав.

— Да, так, ерунда, — отмахнулся я, хотя и чувствовал, что сил совсем нет.

— Вам нужно лечение. Присядьте.

— Все нормально.

— Не спорьте. Я вам помогу.

— Ты что собираешься делать? — насторожился я.

— Не бойтесь, будет не больно.

— Я и не боюсь, просто… Ай!

— Извините. Потерпите, будет немного щипать, потом полегчает.

Лариель усадила меня на большой камень, осторожно сняла рубашку, осмотрела рану. Я тоже глянул и ужаснулся. Как еще не задел важные артерии? Сплошное месиво. Острый кол пробил кожу и мышцы. Кость, кажется, не задета.

— Удачно упали, — произнесла девушка, внимательно осматривая ранение.

А потом прислонила ладонь к моему телу. Я почувствовал тепло, а потом и вовсе жжение. Когда Лариель убрала ладонь, кровь перестала течь, а кожа вокруг стала заметно затягиваться и заживать.

— Нужно наложить печать на саму рану, тогда будет легче, — произнесла девушка, продолжая совершать манипуляции.

Я видел, как она создает что-то на подобии магических конструктов, но выглядели они совсем не так, какими я привык их видеть. Абсолютно не те законы построения она использовала, и ощущалось, что все это было взято не из учебников, а прошло многовековые испытания проб и ошибок.

Рана на глазах затягивалась. Едва заметные белые нити стягивали ее, запечатывая магическими слепками и лечебными печатями.

— Вот и все, — сказала Лариель, устало вытереть пот со лба.

Было видно, что лечебные заклятия дались ей с трудом.

— Спасибо, — ответил я.

— Пока рано благодарить. Я разобралась только с раной.

Я вопросительно глянул на девушку, сказал:

— Я чувствую себя гораздо лучше.

— Это только временно, — после паузы ответила Лариель. — Я почувствовала в твоей душе трещину.

— Что? Трещину в душе? Что это вообще такое значит?

— Я и сама не знаю, — пожала плечами Лариель. — Я лишь увидела ее. Трещина свежая. Значит, не сразу поймешь, на что это влияет.

— Я не совсем понимаю…

— Трещина в душе всегда на что-то влияет.

— А на дар? На дар может влиять? — спросил я, внезапно поняв, в чем дело.

— Дар? Какой дар? — не поняла девушка.

— Ну дар! Способность! У вас такого разве нет?

Девушка смотрела на меня непонимающе.

— Черт! — выругался я.

Теперь начинает картина складываться. Эта неведомая трещина в душе сбила мне все настройки с моим даром. Теперь я стреляю как близорукий кадет первого курса.

— Но и это еще не все… — после долгого молчания сказал девушка.

— А что еще? — еще более насторожено спросил я.

— Кол, на который ты упал, был не простым. Кто-то нанес на него яд и заклятия.

— Твою мать! — тихо выругался я. — Сильный яд?

Девушка кивнула.

— Я убрала первое воздействие, поставила блок. Но это ненадолго. Яд скоро разъест печать.

— Есть возможность убрать эту гадость?

— Для этого нужно идти к Аргусу, это старейшина. Он знает в отравляющих заклятиях гораздо больше моего.

— Через сколько яд вновь начнет действовать? — спросил я, прикидывая — а что, если я успею свалить отсюда до того, как отрава убьет меня?

У себя в мире я бы смог расправиться с этой гадостью гораздо быстрей. Нужно только попасть к себе.

— Еще до заката, — совсем тихо ответила Лариель.

Я вновь выругался. Вряд ли я успею найти выход до заката. Значит нужно найти старика.

— Проводишь меня к этому вашему Аргусу? — спросил я.

Девушка кивнула. Это немного успокоило меня.

— Сейчас немного отдохнем и двинем в путь, — пояснила Лариэль, собирая с пола камешки.

— А это еще зачем? — спросил я.

— В пути пригодится, — загадочно ответила девушка.

Я глянул на свою рану, которая успела полностью затянуться. Боли тоже не ощущалось.

— Никогда не видел ничего подобного, — признал я, рассматривая практически ювелирную лекарскую работу.

— Это наша местная магия, — улыбнулась девушка. — А ты…

— Я не отсюда, — кивнул я. — И мне нужно как можно скорей вернуться назад.

Я глянул на девушку, взвешивая — стоит ли ей говорит про портал? Она помогла мне. Я тоже помог ей.

— Послушай, мне нужно кое-что найти…

— Портал? — спросила прямо девушка, чем очень сильно удивила меня.

— Ты знаешь про портал?

— Конечно. Все про него знают.

Я насторожился.

— Видимо не просто так? С ним что-то не так? Он давно не работает?

— Нет, работает. Только находится в одном месте… — девушка подбирала слова, чтобы как можно аккуратней сообщить мне главное.

— Где? Где он расположен?

— В месте, которое называется Омут Безмолвия.

— Название мне не нравится, — скривился я. — И чего же там ждать?

Я понимал, что ничего хорошего, но то, что сказала девушка, заставило меня надолго задуматься.

— Омут Безмолвия… — начала она, голос ее стал тише обычного, словно она делилась страшным секретом. — Место, где тишина тяжелее свинца. Там не поют птицы, а ветер, даже когда ревет, звучит как шепот. Говорят, вода в нем чернее ночи, и никогда не отражает небо…

Она сделала паузу, словно что-то вспоминая.

— Поговаривают, что древние боги запечатали там врата в другой мир. И если о них забыть, то врата могут снова открыться. А тогда… тогда в наш мир придут тени, которые не должны видеть солнечный свет.

Лариель посмотрела на меня, и её глаза блеснули странным отблеском.

— Опасность там не только от тех, кто из-за врат выходит. В самом омуте живет нечто… нечто, что крадет голос. Тот, кто долго смотрит в омут, забывает, как говорить. А потом и думать. Остается только пустая оболочка, брошенная на волны. Он сходит с ума. Окончательно. Навсегда.

Лариель замолчала.

— Я готов идти туда, — ответил я.

А что мне еще оставалось делать?

— Но сначала нужно зайти к Аргусу, — напомнила девушка. — Он тут не далеко живет.

Лариель подошла к выходу из пещеры, прислушалась.

— Всадники ушли, нам можно идти.

Мы вышли наружу.

Солнечные лучи, пробиваясь сквозь густые кроны деревьев, освещая нам путь. Девушка шла впереди, легко переступая через переплетенные корни, словно танцуя на сцене. Я шел за ней, то и дело натыкаясь на словно бы невидимые выступы и ветки.

— Так все же, почему всадники охотились за тобой? Они весьма странно выглядели. Без лиц…

— Это гончие, — совсем тихо произнесла девушка. — Не люди. Они хотели заполучить мою душу. Я обладаю силой. Даром, так это у вас называется?

Я кивнул.

— Они охотятся на таких, как я. Чтобы заполучить эту силу. Если бы меня поймали, то меня ждали бы жуткие пытки. А потом… смерть.

Лариель опустила взгляд, едва не плача.

— Все позади, — успокоил ее я. — Я не дам тебя в обиду.

Мы двинули дальше.

— Смотри, — сказала Лариель, указывая на ярко-синий цветок, растущий у подножия старого дуба. — Это цикорий. Его корни используют для лечения желудка. А цветы помогают от боли в глазах. Говорят, что если положить цикорий под подушку, он отгоняет дурные сны.

Я смотрел на цветок с интересом. Я никогда не видел лес таким живым. Каждое растение для Лариель было не просто травой, а другом, помощником, хранителем тайны.