В центре двора поместья Штейн-Ветровых расстилался сад, сплошь покрытый цветами всех мыслимых оттенков. Розовые розы, лиловые ирисы, красные маки, синие незабудки — каждый цветок был искусным творением природы, расставленным с необыкновенной точностью. Фантастические фонтаны, украшенные вырезанными из мрамора статуями, били струями чистейшей воды, шепча свои водяные мелодии.

По бокам двора возвышались величественные здания, украшенные резными карнизами, фресками и колоннадами. В окнах сияли витражи, окрашивая лучи солнца в тысячи радужных красок. В воздухе витал тонкий аромат роз и специй, создавая неповторимую атмосферу уюта и благополучия.

Я с открытым ртом разглядывал поместье, восхищаясь тонкостью работы.

Ветров молчал. Он шел впереди, спрятав руки за спину, о чем-то сильно задумавшись.

Мы зашли в дом, прошли на второй этаж, в кабинет Ветров. Он закрыл за мной дверь и с ледяным тоном спросил:

— Что за шуточки?

— Это не шутки. У меня для вас послание от Серафимы. Понимаю, что все это прозвучит очень странно, даже безумно, но просто выслушайте. А уж правда это или нет — решать вам.

Кулаки Ветрова сжались. Я готов был покляться что еще минута — и он просто накинется на меня с кулаками.

Я облизнул пересохшие губы.

Ветров сделал глубокий вдох, спросил:

— Выпить хотите?

— Не отказался бы.

Хозяин поместья подошел к столику, где стояла бутылка с коньяком.

Пока он наливал, я оглядел комнату. Богатое убранство, огромный дубовый стол, кожаные кресла, картины.

— Это она, — воскликнул я, указывая на выцветшую фотографию, висящую у стола. — Это Серафима. Совсем не изменилась.

Ветров вздрогнул. Резко развернулся.

— Да кто ты такой черт возьми⁈

— Одна не самая удачная схватка окончилась для меня попаданием… в загробный мир, если так это можно выразить. Правда на время. Я понимаю, что звучит это очень и очень странно, но просто выслушайте. Я уже сказал, что решать вам правда это или нет. Просто я обещал ей найти вас и передать слова, а там уже дело ваше. Я свое обещание сдержу.

Ветров смотрел на меня так, словно готов был выжечь взглядом дыру.

— Я видел Серафиму. И она просила передать вам, что любит вас.

Ветров продолжал смотреть и руки его мелко подрагивали. Он действительно готов был убить меня! Еще бы, я зашел на такое личное поле, на которое лучше никогда не заходить.

— Вот. Она просила передать вам это, — я достал из кармана амулет и протянул его Константину.

Ветров, едва его увидел, резко изменился. Он словно сломался. Все то стальное, что было у него внутри, в миг исчезло. Стержень, на котором держался весь он, пропал. Ветров обмяк, свесил плечи и даже лицо, раньше больше похожее на камень, теперь стало мягким как тесто.

На пол упал стакан с коньяком. Ветров протянул дрожащую руку, взял амулет.

— Откуда… у вас…

— Я же говорю, она передала.

— Этого не может быть!

По щеке Константина побежала слеза.

— Она просила сказать, что сильно жалеет о той ссоре, которая случилось между вами. Не держит на вас зла. И просила извиниться, если вы вините в чем-то ее. Она не хотела, чтобы все так случилось.

Ветров глянул на мену удивленно.

— Об этом никто не знал! — выдохнул он. — Никто не знал! Об этой ссоре! Вы действительно видели ее⁈

Я кивнул.

— Господи! — прошептал Ветров. — Неужели это правда?

— Она пожертвовала собой, чтобы вернуть меня обратно. Чтобы я передал вам эти ее слова.

Словно онемев, Ветров подошел к окну и долго молчал, не смея ничего сказать. Он стоял спиной ко мне и иногда вздрагивал. Я понял, что он беззвучно плачет.

Понимая, что тревожить его сейчас в такой непростой момент нельзя, я осторожно пошел к выходу, намереваясь уйти. Но Ветров остановил меня:

— Постойте.

Он обернулся, глянул на меня красными глазами.

— Спасибо вам большое. Шпагин, верно?

Я кивнул.

— Я благодарен вам, за то, что вы передали ее слова. Столько лет… Столько лет прошло, а я все не мог смириться с ее гибелью. Винил себя. И больше никого не смог полюбить. Она — моя единственная. Серафима… Теперь стало легче. Спасибо вам большое.

Он подошел ко мне и обнял.

— Спасибо! Я по гроб жизни вам обязан. Знайте — отныне я ваш полный союзник и должник. Если понадобиться какая-то помощь смело обращайтесь. За одну только весточку с того света я готов быть вечно вам обязанным.

— Да ничего вроде не нужно… — рассеяно ответил я.

— Не уверен, что долго от помощи вам придется отказываться.

— Что вы имеете ввиду?

— Вы же поставляете Пантелееву камни, не так ли?

Я кивнул.

— Насколько я слышал, он хочет отказаться от покупки руды.

— Что⁈

— Как, вы разве ничего не слышали?

— Слышал о чем?

— На Пантелеева что-то нашли по государственным его делам. Открыли уголовное дело. Мои информаторы, кто приближен к тем вопросам, сказали, что Пантелееву в скором времени светит вышка. А все финансовые потоки приостанавливаются. Так что и ваш договор скорее всего аннулируется. У вас больше не получится продавать ему камни. Я сочувствую вам, но это боярские дела, сами понимаете. Сильный жрет слабого. Но даже оставаться сильным порой не всегда безопасно — когда-нибудь найдется тот, кто окажется гораздо сильней…

На следующий день уже с утра у церкви толпилось столько людей, сколько Елисей не видел с самого открытия святого дома.

— Сегодня будет представление? Елисей, будет проповедник? — вопрошали люди, едва не выламывая двери.

— Будет! Все будет! Потерпите! — ответил старик, отталкивая самых ретивых. — Ну что вы в самом деле как звери? Не ломайте двери!

— Добрый день! — раздался резкий строгий голос и проталкиваясь сквозь толпу к старику вышел молодой человек в блестящей кожаной куртке. В руках он держал папку с желтым логотипом, который Елисей не мог разобрать.

— Здравствуйте, — осторожно ответил старик, не спеша прогонять незнакомца — чутье подсказало, что это не просто прихожанин. Слишком официально выглядит.

— Вы управляющий церковью? — спросил молодой человек, показывая свой значок. — Я из органов. Меня зовут Некрасов. К нам поступил сигнал о некоторых необычных событиях, происходящих в этой церкви.

— Какие события, сынок? — спросил Елисей, прищурившись.

Представившийся Некрасовым, хмыкнул. Сказал:

— Говорят, что здесь проводятся какие-то странные ритуалы. Можете объяснить, что происходит?

— А что, жалоба поступила?

— Ну, не жалоба, но сигнал.

— Так что на каждый сигнал реагировать? Их знаете сколько! Кто-то что-то не поделил — и сразу бегут сигналить.

— На ваше заведение это впервые поступило. Так что нужно проверить. Таков порядок.

— А разве у нас такой комитет есть, который на сигналы от религиозных объединений реагировать должен? — попытался возразить Елисей.

— Если сигнал относиться к магии, то есть, — холодно ответил Некрасов. — Ведь в церкви можно не только молиться.

— А что же еще?

— Ритуалы совершать, которые к религии никак не относятся.

— Что же ты выдумал, сынок? — Елисей покачал головой, словно отгоняя муху. — В церкви мы служим Богу, молимся, читаем Евангелие. Никаких «странных ритуалов» здесь не бывает.

Молодой человек неуверенно кивнул.

— Все понимаю. Но давайте пройдем внутрь. Не здесь же в самом деле разговаривать?

Парень кивнул на толпу.

— Так рано еще, — сказал Елисей.

Пускать этого странного Некрасова у него не было никакого желания.

— Напоминаю, что у меня официальная бумага есть, — с нажимом произнес Некрасов. — Так что не пустить вы меня не можете. Нарушать закон я надеюсь вы не собираетесь?

— Хорошо, — нехотя произнес старик. — Пройдем внутрь.

Они зашли внутрь. Некрасов осмотрелся. Повсюду горели свечи, иконы мерцали в полумраке. Тишина царила в храме, нарушаемая лишь шепотом молитвы человека в черном, который стоял у алтаря.